Интересно, бывают ли несочетаемые фрукты? Два абсолютно разных фрукта, а, следовательно, их вкус и цвет отличаются так же сильно, как мышление у гуманитариев и технарей. Смогут ли фрукты быть смешаны в одном напитке?
В казино было много народу, когда она пришла сюда, но не смотря на это, знакомые лица довольно часто мелькали в толпе. Она не была частью огромной криминальной семьи, которая по отношениям между её членами практически ничем не отличалась от обычной, однако и чужой её здесь мало кто считал.
Навряд ли можно говорить об уважении со стороны членов банды к маленькой девочке, чья главная задача — получать хорошие оценки по математике. Но то, что они относятся к ней чуть лучше, чем просто нейтрально, без привычной для них агрессии, насмешливых взглядов — уже хорошо.
Размеренная музыка, шум сладких побед и горьких поражений, это место дурманило своей атмосферой, не позволяя быстро оправиться от смертельного яда азарта, которым была пропитана каждая карта, летящая на стол с нежностью, известной и доступной только дилеру. Звук удара игральной кости заставлял руки трястись, все игроки за столом становились наркоманами, и вариантов спасения всегда было не так много. Богатые папики, девушки в блестящих платьях, байкеры, все они за одним столом, и все хотят одного — хорошей жизни.
Девушка украдкой смотрит то вправо, то влево. Вон, к Вишне подходит какая-то девушка: горящие, пьяные глаза, легкий шлейф дорогих духов, изысканное барное платье, её длинные худые ноги… всё это встречается с кудрявыми черными волосами, трезвым умом, белоснежной улыбкой и сладостным стилем общения. Он не умеет разговаривать, но он умеет обольщать. Интересно, кто первый попадется на удочку другого, пополняя список чьих-то побед.
Там, Бурый видит далеко не светскую беседу с кем-то из членов банды, которых Сара знала только визуально.
Она меняла траекторию своего взгляда так часто, пытаясь в гуще народа выцепить долгожданный мужской силуэт.
Его нигде не было видно. Похоже, она опять пришла слишком рано.
— Надеюсь, это апельсиновый сок, — знакомый хрипловатый баритон послышался где-то справа, заставляя девушку обернуться.
Он пришел. Он здесь. Он рядом.
Её глаза в невинной панике бегают по его лицу, то ли пытаясь усомниться, что это действительно он, то ли, чтобы заметить какую-нибудь незначительную деталь в его внешности, как, например, маленькая морщинка, что появляется на его лбу, когда он хмурит брови.
Зачесанные назад волосы, грубая щетина, обрисовывая острые черты лица, брови с плавным изгибом. Сухие губы. Да, губы у него действительно, что надо. Не то, чтобы девушка хорошо разбиралась в губах, но губам Аарона всегда удавалось получить максимально большое внимание с её стороны.
Чёрт! Может, она прекратит так на него таращиться!
С его присутствием её спокойствие падает в непроглядную пропасть так же быстро, как стакан виски залпом выпитый мужчиной, что сидел за столиком позади, выкуривая уже шестую сигарету за вечер.
— Ну, с апельсином ты угадал, — она нервно теребит край своей юбки, имитируя неловкость и чувство стыда. Конечно, это обычный сок.
Сара вздыхает, втягивая и без того плоский живот. Расправляет плечи, выравнивая осанку. И прячет лукавые глаза за редкими русыми пряди, что падали на лицо, предоставляя собой хиленькое укрытие. Конечно, это был обычный сок со льдом, но ему ведь об этом знать не обязательно правда?Помешивает остатки кубиков льда в стакане, заставляя мужчину лишний раз посмотреть на то, что осталось от «горячительного» напитка.
— Очередная двойка по математике — не повод, чтобы напиться в хлам, — и снова ехидство в его голосе, которое было очень кстати. Он хмыкает, приподнимая уголки губ, вертя в руках стакан, куда только что налил бармен виски.
Девушка обиженно надувает губки, то ли от того, что двойку по математике она действительно получила, и об этом ещё как-то деликатно нужно рассказать маме, то ли от того, что он даже ничего не сказал по поводу того, что она самостоятельно заказала и выпила «алкогольный» коктейль. Чёрт! Да когда уже он обратит на неё должное внимание? Когда перестанет обращаться с ней, как с ребёнком, не знающий такие слова, как секс и мужской половой орган. Она же приходить сюда, чтобы только взглянуть на него, хотя бы украдкой, хотя бы издалека, хотя бы несколько секунд.
Идиот. Старый пердун. Дурак.
— Тогда каким должен быть повод? — небольшая заминка перед вопросом. Словно игрок, счёт которого не в его пользу, сомневается, есть ли смысл продолжать соревнование или сдаться, предоставляя приторно-сладкий вкус победы сопернику.
В детских глазах плескается голубой интерес. Она думает, что поставила его своим вопросом в тупик. Сара, как хищник, чьей добычей сегодня станет его ответ.
— Цифра в паспорте чуть больше двадцати одного, — он щелкает её по носу, заставляя сморщить лицо. Видимо, хищник сегодня голодает.
Опять он про эти цифры. Как скучно.
Хорошо, что у девушки плохо с математикой
Они сидят в казино еще немного. Как три дня назад. Как шесть дней назад. Как девять дней назад.
Она что-то эмоционально говорит про школу, про учителей, про друзей, что постоянно прикрывают её от гнева матери. Не забывает рассказать про полученную сегодня двойку, но быстро «реабилитируется», говоря о том, что она прикрыта вчерашними тройками за работу на уроке. Он слушает, кивает, ухмыляется, поднимает брови, издает что-то отдаленно напоминающее смешок.
Для него, любой разговор с ней, является чем-то интимным, запретным, заставляющим бабочек в животе расправить свои крылья. Ведь, что может быть общего у неопытной маленькой девочки и главаря преступной банды? Разве, что они оба любят есть яичницу с помидорами на завтрак, и сок. Апельсиновый сок.
— Чёрт! — она в ужасе смотрит на настенные часы, кричащие, что вот-вот будет шесть вечера. Она же сейчас опоздает, в первый же день.
Вставать не хотелось, уходить — тем более.
Сара кивает ему на прощание, кладя несколько зеленых бумажек за сок, который, к сожалению, должного эффекта не произвёл.
Он молча кивает ей в ответ, отводя взгляд куда-то в сторону. Не хочет видеть, как её силуэт спешно растворяется среди толпы байкеров. Не хочет слышать, как глухо хлопает массивная входная дверь за её спиной.
У них никогда не получалось прощаться как-то по-другому. Что они должны сказать друг другу? Должны ли обняться или хватит простого рукопожатия? Стоит улыбаться или наоборот понурив голову сказать что-то невнятное, с натянутой улыбкой.
Единственная разница в возрасте ставит огромное количество, кажется, непреодолимых барьеров. Отвратительно.
***
Была поздняя осень. Ноябрь. Через десять дней у него день рождение. Вишня прожужжал ей все уши о том, что он совершенно не знает, как праздновать двадцать седьмой праздник своего лучшего друга. Но его непоколебимая уверенность в том, что Сара обязательно должна появиться на вечеринке, вызывали у неё огромные сомнения.
Запах горелого мяса, специй, дешёвого растительного масла и ещё каких-то сомнительных пряностей, неприятно щекотали нос девушки.
Стрелка часов с огромным трудом перевалилась за цифру двенадцать. Рабочий день закончился. Последний клиент неспешно покинул забегаловку, оставив отпечаток своих жирных рук на чаевых, что с немалой долей омерзения, девушка убрала в карман клетчатых штанов.
Вытерла стол тряпкой, стряхнула с драной скатерти крошки. Отнесла последнюю, грязную вовсе не от еды, посуду.
Эту работу навряд ли можно было назвать «работой мечты», но в её возрасте, выбирать особо не приходится. Либо проститутка, либо официантка в местном кафе. Гости, которые считают своим долгом отвесить пару пошлых комплиментов по поводу её внешности и попросить номер телефона.
Дверь хлопнула за спиной. Первый вдох холодного воздуха был самым долгожданным и отрезвляющим, как стакан холодного пива после долгого трудового дня.
Буйные порывы заиграли с русыми волосами, ударили по щекам, заставляя их окраситься в розовый цвет. Общественный транспорт уже давно не ходил. До дома, минут тридцать пешком или двадцать пять, если кое-где сократить путь через другую улицу. Насупившись, девушка зарывается лицом в красный вязанный шарф, уверенно шагая в сторону дома.
Быстрый шаг, сбитое дыхание. Мысли в облаках.
Поворот вправо. Так будет немного короче, ведь мама в любой момент может распознать, что дочь, закрывшаяся в комнате и лежащая под одеялом, всего-лишь длинная, прямоугольная подушка. Не стоит лишний раз испытывать удачу.
И как по сюжету ужастика, что крутят по телевизору уже пятый день подряд, перед девушкой выросли три высокие, шатающиеся из стороны в сторону личности.
Запах алкоголя и сигарет почувствовался сразу же, вызвав порыв рвоты и чувство подкрадывающегося страха, затаившегося где-то на подкорке сознания, готовый проявить себя в любой неподходящий момент.
— Ты на нашей территории, малышка, — оскалился какой-то брюнет, выступив вперед, заставляя девушку непроизвольно отступить назад, а затем ещё раз, будто она искала позади себя мнимую безопасную зону.
— Я иду домой, — девушка старалась говорить, как можно громче, придавая голосу уверенности, но он предательски задрожал на последнем слове, вызвав лишь одобрительные смешки и перекошенные улыбки, от которых их лица, казались ещё более безобразными.
— Мой дом — твой дом, куколка. Идём с нами, тебе обязательно понравиться, — продолжил самый высокий из них, с сальной ухмылкой.
— Я расскажу о вас шерифу! Его сын мой — лучший друг, — безрассудно, эмоционально, глупо. Сначала громко, потом всё тише и тише, практически шёпотом.
Какой шериф?! Любое упоминание шерифа, лишь приближает её к погибели.
< — Уверена, что дойдёшь до него? — он сжимает свои руки на плече Сары до первого болезненного стона, не позволяя отстраниться.
Её угроза в их адрес обернулась угрозой для неё самой. Сердце пропустило удар, провалившись куда-то вниз. Глаза застыли в оцепенении.
Страх медленно просыпался. Засыпало здравое мышление.
Жалкие попытки сопротивления, лишь подстёгивают их гнусный, безумный азарт. Они напоминали девушке людей, что она видела сегодня в казино, только вместо денег, их победой станет она. Нет, не она, просто её тело, напичканное наркотиками, а от того, такое податливое.
Надеяться на хороший исход в такой ситуации было безрассудно. Да и что будет хорошим исходом? Хороший исход — если она хотя бы выживет.
— А она симпатичная, можно я буду первым? — загоготал светловолосый парень, давясь собственными слюнями, что брызгали в разные стороны, как только он открывал свой беззубый вонючий рот.
Мусорку
Он приподнял Сару за подбородок, оставляя невидимые отпечатки своих пальцев на юном лице, заглядывая в её глаза, купаясь в океане страха и презрения, испытывая чувство незабываемого блаженства, граничащего с безумством.
— Тебя на малолеток потянуло, думаешь, они слаще? — низкий мужской голос Сара услышала со спины. Тяжелые руки обвили её тонкую талию. Как он там оказался? Почему она его не заметила?
Страх молниеносно затуманил рассудок, кожа под одеждой стала жертвой табуна мурашек. Сару начало трясти.
Любое действие могло стоить ей жизни, а бездействие, лишь укорачивало время до неизбежной участи быть изнасилованной и оставленной в сыром подвале заброшенного дома, на окраине Сентфора.
Последняя мысль.
Последний шанс.
Девушка набирает в лёгкие побольше воздуха, проклиная себя всеми ругательствами, которые приходили на ум.
Сейчас или никогда!
— Кто-нибудь! Помогите!
Крик тонет в пустоте улицы, пять секунд мертвой тишины, слепая надежда, что кто-то услышал и сейчас вывернет из-за угла. Мнимая надежда на спасение.
Удар. Звук хлёсткой пощёчины отдаётся в ушах. Красный след мужской ладони чётко отпечатался на бледной щеке.
Боль. Жжение.
Ком встал в горле, к глазам подкатили слёзы, что вскоре уже предательски скатывались по лицу, обжигая кожу. Затем еще удар. Видимо, за слёзы, а может, просто так, для профилактики.
— Какая смелая девочка, — сладостно протянул насильник, приближая свое лицо, покрытое болючими алыми язвами. Его шершавый язык коснулся её щеки, заставляя новый приступ отвращения поглотить Сару с головой. Болотные, потухшие глаза, что с вожделением смотрели на заплаканное покрасневшее лицо, раздели девушку уже несколько раз.
— Ох, Алекс… Посмотри, ты довел прекрасную леди до слёз, — он произнес это, слизав несколько соленых слёз с лица О’Нил.
Отвращение к самой себе за бесполезность, за страх разрывали сердце.
Пришло время сдаться.
Сара старалась расслабиться, старалась закрыть глаза, забыться, чтобы, когда она их открыла, то увидела маму, Кенди, Бобби, Дерека и… И Аарона. Кого угодно, но только не их лица, разукрашенные тонной пошлости и извращёнными мыслями.
Улица была абсолютно пуста, до ближайшего дома метров сто, и в окнах не горел свет. Парень злорадно усмехнулся:
— Приступим?
Тусклый свет редких фонарей замаячил перед глазами, воздух стал ядовитым газом, вдыхать который, было невыносимо тяжело. Слёзы больше не обрамляли лицо, след от руки до сих пор красовался на лице, словно клеймо за то, что она решила сократить свой путь через эту злополучную улочку.
— Вам что, снова захотелось в тюрьму? — знакомый хриплый баритон заставляет троицу обернуться.
Кто-то начал шариться по карманам, выискивая старый перочинный ножик.
Сара подняла на Аарона глаза.
Пустые.
Даже страх в них не читался. Девушка узнала его по голосу, по его спокойному тембру, который, кажется он выдавил из себя с огромным трудом.
Если бы ситуация позволяла, она бы непременно обрадовалась их случайно встрече, закусила щеку изнутри, пытаясь не показывать детской радости, что волной раскатывался по её телу от одной только встречи с ним.
— Ты чё за хрен, а?! — его язык заплетался от алкоголя.
— Алекс, это же глава Черных Драконов, — по рукам того, что обхватил талию девушки сзади прошла дрожь. Видимо, он был самым трезвым из троицы, раз смог узнать Аарона то ли по его лицу, то ли по кожаной куртке, которую он кажется снимал только в душе. Он отпустил руки, предоставляя Саре некоторую свободу действий. Но она не шевелилась, не двигалась, казалось, что даже не дышала.
— И чё, блять. А я Алекс Джефферсон, а эта невинная школьница моя спутница, да, красавица? — он с вызовом посмотрел на Аарона, медленно переведя взгляд на свою жертву, что больше напоминала красивую мраморную статую в музее.
< — Сара, — он говорил спокойнее обычного, чересчур мягко и ровно. Его спокойствие страшнее гнева.
Аарон метается глазами по её неподвижной фигуре, сжимая челюсть каждый раз, когда замечал то, что не должно быть с ней: влажные дорожки от слез, красный след от руки.
Ещё чуть-чуть и он сделает с ними тоже самое. Нет. Ещё хуже.
Как они посмели её тронуть? Как она…? Почему она была здесь? Она ненормальная, больная? Что они успели с ней сделать? Миллион вопросов обрушились тайфуном.
— Неужели мою девчонку хочешь? — пьяные звуки, еле сложились в связанную и более-менее понятную речь.
— Я могу резко передумать, и захотеть прострелить тебе какую-нибудь часть тела. Как тебе такая идея? — холодно, безмятежно. Бывший преступник проследил за его взглядом, поёжился, сглотнул.
Троица переглядывается. Сегодня им придётся довольствоваться только компанией друг друга, а если повезет, снимут какую-нибудь дешёвую проститутку, что по возрасту будет старше их всех вместе взятых.
Они остались вдвоём. Он осторожно подходит к ней, боясь напугать. Ни одного вопроса о случившемся, никаких криков, лишь незнакомые, а от того почти неслышимые нотки беспокойства в его голосе.
— Я отведу тебя домой. Не бойся, хорошо? — он шепчет, приближаясь совсем близко, кладет руку ей на голову, голос его успокаивающий, убаюкивающий.
Гладит. Нежно. Приятно.
Сара вдруг оживает, вместо пустоты в глазах, плещется ужас, коленки снова задрожали, и, единственное чего хотелось — вернуться домой, в кровать, спрятаться под два одеяла и проснуться без воспоминаний об этом дне.
Девушка делает шаг навстречу, утыкаясь носом в его плечо, плачет.
Хочется бить его руками за то, что он не пришёл раньше.
Хочется целовать его за то, что он её спас, за то, что сейчас он гладит её по голове.
Хочется спать.
Он отводит её домой. Помогает вставить ключ в замочную скважину. Повернуть его так, чтобы не разбудить, уже наверняка, спавшую миссис О’Нил. Что-то говорит, но она не может сфокусироваться на его речи, поэтому лишь отдаленно кивает головой, скрываясь за входной дверью.
***
Будильник зазвенел в полвосьмого утра. Она не помнила, как поднялась на второй этаж, как зашла в комнату, как легла на кровать, провалившись в сон. От одежды пахло цитрусовым одеколоном, кажется, вчера она слишком долго была близка к нему. Запах приятный. Ей нравится.
Шум горячей воды, касания мочалки. Она смывала с себя вчерашний день, чужие руки со своего тела, не желая забывать лишь то, как Хилл гладил её по голове. Как он нашёл её вчера? Откуда знал, где она живёт? Почему он говорил про тюрьму?
Яркие воспоминания вчерашней ночи, пятнами всплывали в голове. Нужно определенно больше воды. И мыла. И мочалки.
В школу она так и не пошла.
В одиннадцать часов раздался настойчивый стук в дверь.
— Привет, — на пороге стоит Аарон. Его первое приветствие.
— Будешь яичницу? С соком? С апельсиновым?
