«Простое выражение недовольства без какого-либо предложения альтернатив — бесполезно.» — это были последние слова Стэнфорда.
— Мы быстро приближаемся к точке невозврата. Выбор за вами: мы либо продолжим возвышать устаревшие традиции и привычное мышление, тем самым угрожая нашему будущему или мы применим новый набор ценностей, подходящему новому обществу с большими возможностями. Мы чертовски радикальны, но наши политические и социальные институты не изменяются. Мы топчемся на месте, и именно здесь мы приравниваем любую новую идею — к коммунизму и ограничению свобод, потому что нас воспитали бояться всего нового. Я боялся, что меня никогда не услышат, что меня никогда не заметят. Потому что всем вокруг было абсолютно параллельно на то, что происходило в более широких масштабах нашей планеты.Наши дни
Все началось ровно пять лет назад, когда с счастливой улыбкой и чуть печальными глазами мы покинули штат Орегон, тот маленький скрытный городок, который даже не отмечен на картах. Изначально, лишь хорошие и радостные воспоминания заполнили начало нового учебного года, первый шаг в среднюю школу, где все представлялось совершенно по-другому, чем рассказывала Венди. Мы вновь писали эссе, о том как провели наши летние каникулы, где мне хотелось в подробностях описать все детали, все приключения, через которые мы прошли. Наша собственная Одиссея, под названием «Гравити Фолз» — осталось лишь в наших воспоминаниях. Однако ничто не смогло удержать мою близняшку не отписаться о хоть маленьком чуде, например живых садовых гномах и очень эгоцентричных единорогах с бесполезным волшебным рогам. У нас были проблемы — у обоих. Учительница по Литературе через неделю подозвала нас к себе, оставив после уроков. А после эти выдуманные слухи про легкую шизанутость Мейбл дошли до родителей, учителя начали цепляться к ней, чуть подстегивая на дурацкие шутки и упреки. Сначала — она улыбалась на это, и приговаривала мне шепотом «Жаль, что они никогда не увидят этого». Мейбл не понимала — почему её избегают подруги и почему мальчики смеются над ней. Слухи — это самый страшный источник информации в школе, потому что ты узнаешь о себе много чего неприятного. Такая гадость добралась еще и до меня, например, несколько парней видели как я употребляю наркотики прямо в школе, что я такой же как и Мейбл — отбитый на голову, хотя это было совершенно неправильно с их стороны. Не зная всего то, что с нами случилось — они не имели право так говорить о близнецах Пайнс. Родители позвонили в тот же год Стэнли, потребовали объяснений, но он лишь пожал плечами и сказал, что мы занимались семейными пикниками и рыбалкой. Через месяц от него приходит письмо, адресованное лично мне и Мейбл. Он спрашивал: что у нас случилось? Рассказал о маленьких приключениях с братом и больших проблемах с деньгами, так как путешествовать стало немного сложнее, нежели чем в их детское время. Тогда я еще не понимал, куда заведет все это… Нам пришлось абстрагироваться от общества, создавая свой микромир внутри нашего дуэта, который уже знал, что мы подержим друг друга несмотря на все происходящее вокруг. Мейбл обзавелась наушниками, вместо привычных ей разговорах с подружками, а тяга к мальчикам прошла так же быстро, как все её романы. А я продолжал логически размышлять, и даже осуждать весь наш мир, что он такой неправильный. Все больше я был подавлен к времени окончании старшей школы, и тогда я написал свой первый проект и защитил его, представив как «Жизнь в современном мире». — Почему бы в нашей школе не предложить ученикам работать над нерешенными проблемами? Почему бы не предложить странам провести глобальную инвентаризацию ресурсов, то у правительства возникнут вопросы: зачем это все надо? Они будут настроены скептически, потому что будут думать, что находятся в гонке на выживание. Правительство смотрит сквозь пальцы на межрасовые конфликты, голод и нищету, террор и это все лишь малая часть того, что я хотел бы вам рассказать. У нас ведь есть ресурсы и есть возможность покончить со всеми этими проблемами… — Мистер Пайнс, что вы имеете ввиду под вашими словами? Комиссия очень осуждающе посмотрела на меня, как и сидящие в большом зале одноклассники, который скучно таращились мне в глаза, словно их изматывает нахождение здесь. — Не важно какое у меня мнение или у кого-то еще, важны доступные ресурсы и численность населения земли, а также несущая способность планеты. Будущая система должна основываться на модели динамического равновесия. С наивысшей эффективностью без пренебрежения окружающей средой. Иначе говоря — я хочу изменить мир, сделать всех равноправными, и избавиться от проблем, перечисленных ранее. Мне поставили отлично, наивысшие баллы, но через месяц уже совершенно забыли о моих высказываниях, и никто даже не написал мне хорошие рекомендации для поступления в университет. Родители проигнорировали мои слова и полностью отказались от моих идей и принципов, взглядов на этот грязный современный мир. — Поступишь на финансовое отделение, там хорошие преподаватели и прекрасный отзывы об учебной программе. — Как Финансирование поможет мне в моих целях? Тогда я бы хотел поступить на межнациональные отношения или хотя бы в национальный политический институт. — Туда довольно сложно поступить, малыш. Не имея связей, тебе лучше пойти на хорошую профессию, — мать как-то наигранно улыбнулась, махая брошюрами. — И быть офисным работником? Как отец? Ты совершенно меня не слушаешь, ты даже не хочешь попытаться понять меня, ты лишь указываешь и пытаешься подтолкнуть меня к тому, что мне совершенно неинтересно! Заметив в стороне грустную Мейбл, которая словно выжатый лимон пялилась на мать печальными глазами. Опять плакала всю ночь. — Ты запретила Мейбл поступить в университет искусств, или актерское мастерство! Она жила этим, и живет по сей день, ей нравится это, а ты убиваешь последнюю надежду в ней, — я не выдержал, стукнув глухо ладонью по столу. Поднялся, яростно взглянул матери в глаза. — На Юридическом ей будет хорошо, там приличные люди и это перспективная профессия! — Перспективная профессия, мам, это программисты, технологи и ученые в области физики с биологией. Нет! Во всех науках! Ты мыслишь просто иррационально! И в этот же день, в первую неделю лета, я решаюсь на отважный шаг в своей жизни: уехать отсюда, может на какое-то время, а может и навсегда. В Пьедимонте, находящимся в штате Калифорния есть очень много высоток с открытым доступом на крышами и старыми лестницами. Мы проводили с Мейбл здесь каждый поздний вечер своего лета, иссушая свое горло персиковой газировкой, укутываясь в один клетчатый плед. Иногда она засыпала у меня на плече, иногда на коленях, а иногда говорила, что очень скучает по Гравити Фолз, и постоянно произносила, что «Было бы классно, если бы город был таким же как тот, где мы отмечали свой 13-тый день Рождения». И я был полностью согласен с ней, я никогда не чувствовал себя так хорошо, когда представлял, что где-то вдалеке, выйдя за пределы нашего штата, есть еще один — с хорошими и лучшими воспоминаниями, прекрасными пейзажами природы и самыми крутыми приключениями. Я так хотел побывать там еще раз, хоть погулять часок в том лесу, обнять дядей и встретить Венди… — Давай уедем отсюда, — прошептал я, чуть сиплым голосом. Мейбл перевернулась боком ко мне, вновь легла на колени и так же, почти безмолвно ответила: — Уедем, к Стэнли, хочу туда… — Хорошо, как скажешь.