Вспоминай меня ночью...

Плачет… Ебануться! Ненавижу, когда она плачет! Так хочется сгрести ее в охапку и… уговорить… расслабить… зацеловать… Хочется и большего, конечно. Тупо отрицать. Но мне нельзя прикасаться к ней, когда мы наедине. Это, блять, наше ебучее правило. Я сам тогда предложил… От безысходности. Потому что не мог контролировать это, и любое касание могло быстро перерасти во что-то большее. Даже не так. Не «могло бы», а неизбежно бы переросло. Поэтому я умираю от желания прикасаться уже несколько лет… Но она не отменяет наш договор. И я просто сижу и смотрю, как горько она плачет. Дверь открыта, и меня просто разрывает от бешенства, что все проходящие мимо неизбежно кидают взгляд сюда и видят слабость мой девочки, ее срыв. – Белла… Мы не совсем наедине – дверь открыта, и я решаюсь прикоснуться, молясь, чтобы она не отскочила от меня. Потому что это - уничтожающе больно. Знаю - заслужил, но… – Хватит, малышка… – аккуратно сжимаю ее плечо, и она, качнувшись немного, теряет равновесие и опирается мне на грудь спиной. Блять! Мои руки замирают вокруг нее. Сейчас оттолкнется и качнется обратно… Но - нет… лицо в ладонях и плачет… Я… могу…? Коснуться? Обнять? Утешить? Я не знаю… Медленно прижимаю за плечи, чтобы в любой момент могла оттолкнуть. Но она только всхлипывает и не сопротивляется. Что-то бормочет сквозь слёзы. И я решаюсь, сгребая ее к себе ближе и пряча на груди, и меня подколачивает от ее близости. Расслабляется и снова плачет – сильнее и отчаяннее. Сейчас будет, как вчера… А я, блять, не переживу второй раз этой херни. Да и тут никому не надо видеть моего котенка в таком состоянии. Но я не хочу вставать сейчас. Она в моих руках. Добровольно. А этого у нас не было никогда! И я просто покачиваю ее, наслаждаясь моментом. Вдыхая ее запах и пытаясь понять: отменяет ли это наше правило? Впервые за три года я снова коснулся ее и совершенно не представляю, как смогу вернуться в наше дистанцирование теперь. – Белла… – уговариваю ее уже в десятый, наверное, раз. – Брось ты эту работу! Ну, зачем тебе? Живи у меня. Ну, или в моей квартире. Она все равно пустует! Не хочешь брать деньги на кредит? Ну, продай ты просто свою… Почему ты так любишь всё усложнять? Пожалуйста, брось эту работу! – Нет… Чувствую ее дыхание и ее губы у себя на груди, прямо в вырезе моей рубашки. Это пускает дрожь по моему телу, и я прислушиваюсь к ощущениям, которые уже не чувствовал несколько лет. Да. Это - именно то, о чем я мечтаю… – Это не важно, все равно эта херня всегда будет происходить со мной… Это моя жизнь… – всхлипывая бормочет она. – Я пробовала убегать, но каждый раз все хуже и хуже… Надо научиться жить в ЭТОМ мире. Ты был прав я – наивная идиотка. – Я не говорил тебе такого никогда… – прижимаю ее ближе. Рефлекторно. И матерюсь про себя, пытаясь остановится, но я так наскучался по ней! – Ты просто - принцесса из доброй сказки, которая попала в наш ебучий мир. А тебе кажется, что ты всё еще там… – Больше не кажется. Я поняла – где я. Больше никакого наивного бреда… Обещаю! Это невероятно больно слушать, но так надо… Это ее прививка от реальности. Хотя, у меня такое ощущение, что при рождении ей сделали прививку от всех прививок и эта наивная девочка как-то умудряется оставаться такой несмотря ни на что. По всей логике она не должна сейчас сидеть в моих объятьях. Не должна ночевать у меня время от времени, не в силах отказать моим умоляющим глазам. Не должна общаться со мной. Но это же Белла… И я, как последняя сволочь, пользуюсь этим не отпуская ее из моей жизни. Я знаю, что она любит меня, по-своему, несмотря на всю ту херню, что произошла между нами. И это тоже - полный бред. Но в этом вся она. Не может устоять перед искренностью – открыта и полностью безоружна, хавая все, что ей втюхивают. Мало того! Она еще и периодически извиняется передо мной. За то, что, блять, не умела тогда тормознуть и заставила сейчас чувствовать всё то, что я чувствую… ОНА - передо МНОЙ. Вот как с этим жить?! Мой наивный котёнок. Ее волосы падают на лицо, и у меня горят ладони от потребности прикоснуться к ним. Я до сих пор помню их шелк. Но боюсь, что это будет перебор, и она тут же покинет мои объятья. Но я все равно вскидываю руку и медленно веду по пряди волос, захватывая ее пальцами, чтобы заправить за ушко. Вздрагивает… БЛЯТЬ! – Я только… – выдавливаю я, стараясь сдержать тон и раздражение на себя. – Поправлю… Расслабляется. – Извини… Ну вот, опять! – Поехали ко мне? – Ладно… - всхлипывает она. Блять, не отказала! Поедет! Я бы унес ее на руках сейчас, если бы она позволила. Не хочу отпускать. Слишком много касаний за сегодня, но она словно не замечает этого. И моего вздрюченного сейчас состояния. Я возбужден, и я хочу большего! И это, охуеть, как напугало бы ее, если бы она посмотрела сейчас в мои глаза. Но я научился контролировать свои порывы. И поэтому отпускаю ее первый, убирая руки, чтобы перехватить на талии и помочь подняться. И снова быстро убираю их. Белла стягивает свой рюкзачок со стула и прячет в него телефон. В глаза не смотрит, и вся дрожит. Это - от эмоций и холода. Ее костюм – это просто нижнее бельё! Я снимаю свой пиджак и накидываю ей на плечи. Не хочу ждать, пока она переоденется - в моем доме целый гардероб для нее. А если она задержится здесь хоть на минуту, то может передумать, поэтому открываю перед ней дверь и выключаю свет. Делает шаг в коридор и застывает. Тут же выхожу следом. В паре метров - он. Сидит у стены: глаза закрыты, в руках - сигарета. – Пойдем, – негромко шепчу я, и он открывает глаза. Смотрит не на нас, просто прямо. Я не хочу видеть что там. Это, блять, его проблема. Нам достаточно и наших. Не знаю, почему – но мне кажется это правильным сейчас – я обнимаю ее за плечи, и прижимаю к себе. Она нерешительно обхватывает меня рукой за талию в ответ. Этого она тоже никогда не делала раньше. Она никогда не касалась меня сама! По дрожащим губам я вижу, что она опять на грани срыва. А ей нельзя делать это при нем. Он может сорваться… И все станет на порядок сложнее. Быстро увлекаю ее за собой к выходу. Мимо него. И отвлекаю ее внимание всякими глупостями: – Хочешь мороженого, принцесса? У меня целый холодильник твоего любимого –фисташкового… *** Белла ковыряет ложечкой в зеленой шапке фисташкового мороженного плавающего в кружке кофе и что там рисует. Это ее любимое лакомство – фисташковое Глиссе. Поэтому у меня дома всегда есть кофе и фисташковое мороженное. Мои псы лежат у ее ног. Они обожают ее, хотя любому другому давно отгрызли бы уже все конечности. Но ее запах - это приоритет номер один для них. И один из них сейчас облизывает ее изящные щиколотки. Она позволяет, немного шевеля пальчиками от щекотки. Она сейчас уже спокойная. Такая мягкая и сладкая после душа… Когда я смотрю на его ошейник и подымаю взгляд на ее шею… Даже, блять, ни одной мысли об этом не должно мелькать в моей голове! – Ты знаешь… – не глядя на меня, начинает она. – Ты, по-моему, единственный человек, который никогда меня не обманывал. Даже Ричи, – она тепло усмехается. – Маленький врунишка, все время пытается беречь мои нервы. Она заблуждается. – Обманывал, принцесса… И сейчас обманываю. Она поднимает глаза и встречается со мной взглядом. В нем - недоверие и боль. Не такая большая, как вчера, но… – Скажешь? – Скажу. Если ты обещаешь, что будешь вести себя разумно. – Хорошо… – ее брови сдвигаются на переносице. – Чарли, – ее взгляд из разбитого быстро превращается в стальной. – По его просьбе, мои люди следят за тобой уже несколько лет. Он контролирует твою жизнь. В глазах отвращение и вопрос. – Не смотри на меня так. Я бы отказался, конечно. Но, тогда он бы знал о тебе абсолютно все, а в моих силах скрывать многие вещи. Отворачивается. – Белла. Не надо меня презирать за это, ладно? У меня не было выбора. Он бы все равно организовал за тобой… – Нет, – прерывает она. – Я не презираю. Спасибо тебе. И спасибо, что сказал. – Перестань. Перестань благодарить меня! И перестань извиняться передо мной! Это невыносимо! – Прости… – вырывается у нее, и она тут же закрывает пальцами рот. – Ну почему ты говоришь это все время?! – срываюсь я, не в силах понять этих благодарностей. – Я просто так чувствую… И сейчас мне и за это хочется извиниться тоже, – разводит она руками. И я падаю в бессилии на стул напротив ее. Она всовывает мне в руки вторую ложечку. Это значит, что я должен поесть ее лакомство вместе с ней – никогда не ест одна. И я присоединяюсь, совершенно не чувствуя вкуса. – Белла. – М? – Давай поговорим? О нас… Мы говорили только один раз об этом. И говорила, в основном, она. А я только умолял простить, и сгорал в своей агонии осознания сути наших отношений. Мне очень нужен этот разговор, потому что я никак не могу понять ее чувств по отношению к себе, и - границ дозволенного. А мне хочется быть максимально близко и все же не переступить в очередной раз ее предел. И еще: сегодня она позволила прикасаться к себе, и я боюсь, что мне опять снесет крышу. Поэтому разговор созрел. – Я не очень понимаю о чем… – отводит она глаза. – Я просто задам несколько вопросов, ладно? Мне очень нужно знать… Я прошу тебя! Вся эта недоговоренность… Это делает все таким болезненным… – Хорошо, – но ее взгляд так и не возвращается. – Белла, посмотри на меня. Я хочу видеть твои глаза, когда ты будешь отвечать мне. Это необходимо. Потому что она не умеет отстаивать свои пределы с близкими людьми. А я - в связи с ее сумасшедшими играми разума – близкий. Доверяет… Отдается, несмотря на боль. А еще все время оберегает от боли. По крайней мере, меня. Ее предел можно только почувствовать. – Ты считаешь себя виноватой в том, что я делал с тобой? Всё. Пиздец! Ее глаза моментально захлопываются. Прячет ответ. – Просто скажи это, малышка, – мягко уговариваю я. – Давай выясним уже всё! И нам обоим станет легче. – Да, – кивает. – Я понимаю, что не виновата, но… Ну, может и виновата, но… – Всё! – останавливаю ее сбивчивые объяснения. – Ты - НЕ ВИНОВАТА. Это я сошел с ума и не заметил очевидного. Я полностью это осознаю. И не смей даже мысли допускать, что ты делала что-то неправильно. Ты ничего не могла сделать в той ситуации. Мы договорились по этому вопросу? – кивает. – Тогда больше никогда не смей извиняться за то дерьмо, которое я творил с тобой. Нервничает. Пальцы крутят ложечку, которая уже раз четвертый пролетает мимо цели. Но я все равно пойду до конца. Ненавижу недосказанность – она и так почти уже сожрала меня. – Тебе неприятно находится в моей компании сейчас? Распахивает глаза, и, наконец, возвращает свой взгляд. – Нет... Мне нормально. Мне комфортно. Но только когда мы не говорим об этом… – Я рад, – на самом деле я охрененно счастлив этому факту, потому что, даже если бы ответ был противоположным, я все равно заставлял бы ее находиться рядом. И – ненавидел бы себя за это. – Но мы всё равно закончим этот разговор. У меня еще есть один вопрос. Который может поменять все между нами, потому что он может дать мне маленькую надежду, ради которой я… – Белла, – я накрываю ее руку своей и переворачиваю ладонью вверх. Она удивленно поднимает на меня глаза. Я никогда не прикасаюсь к ней у себя дома. И я накрываю ее руку своей второй. Сейчас ее рука зажата между моими руками. Она не вырывается. Ее пальцы слегка вздрагивают, вызывая желание сжать ее крепче и почувствовать точнее каждое ее движение. – Что ты чувствуешь, когда я делаю так. Только честно. Она закрывает глаза и прислушивается к ощущениям. Молчит, задумчиво покусывая губу. Во мне все накаляется в ожидании ответа. Ее ответ – это моя жизнь, мое будущее, моя надежда. Даже не надежда, а скорее - мечта, что можно каким-нибудь невероятным образом стереть из ее памяти все мои косяки. Мечта, что от моих прикосновений она будет чувствовать не страх и отвращение, а что-то другое. И я вглядываюсь в ее закрытые глаза, умоляя про себя о маленьком кусочке надежды, с которым у меня был бы шанс хотя бы бороться за нее. – Я чувствую тепло, – она открывает глаза, и я вижу, что в них нет сомнений, – …защиту и что-то еще… – она неуверенно качает головой. – Страх? – уточняю я. – Отвращение? – Нет, – сжимает мою ладонь. – Больше уже нет. И я с тихим стоном облегчения вытягиваю свою руку и ухожу к окну. – Белла, я знаю, что ты до сих пор… Твои сны… – Не надо, – в ее голос возвращаются стальные нотки, а значит, мой котёнок приходит в себя и готов опять кусаться. – Я ничего не могу сделать с этим. Когда ты чувствуешь себя виноватым, ты заставляешь чувствовать меня тоже виноватой в этом. Просто давай не будем трогать эту тему! – У меня есть просьба. Мне кажется, это поможет. На самом деле я уже давно проконсультировался со всеми возможными специалистами по этому вопросу. И готов давить на нее любыми способами, чтобы она согласилась на это. – Ты же понимаешь, что я теперь никогда не прикоснусь к тебе без разрешения – четкого внятного и однозначного? – Да. – Ты доверяешь мне в этом? В том, что я больше никогда не воспользуюсь твоей слабостью? – Да… – чуть менее уверенно, и я нахожу ее глаза своими. – Да! – Тебе нужно научиться снова доверять мне, Белла, когда ты в бессознательном состоянии. Я хочу, чтобы несколько дней ты спала со мной в одной постели. Ее брови взлетают, но я не даю ей интерпретировать мою просьбу неправильно – Нет! Никаких касаний. Вообще ничего! Ты под своим одеялом, я - под своим. Клянусь, что… – Я знаю… – она кивает. – Хорошо. Мне тоже кажется, что это может помочь. Давай попробуем. У меня внутри буря – ничего не вижу и не слышу! Но для нее я просто стою и смотрю в окно – ни к чему пугать ее снова моими эмоциями. Согласилась! А это значит, у меня будет шанс справиться с ее страхами. И это хорошо не только само по себе, но еще и потому, что дает мне надежду на то, что когда-нибудь я смогу снова сделать ее моей!