Я всё ещё люблю тебя.

С того момента, как Пенелопа Парк покинула школу Сальваторе прошло уже больше полугода. Она оставила за собой подарок, подаривший Джози, который заставил девушку задуматься над словами её бывшей и над своим будущем. Некое «Слияние» с каждым днём приближало девушек к неизбежной смерти. К неизбежной смерти одной из них. Один из близнецов Коина, чья сила будет преувеличивать силы второго, поглотит своего близнеца. По словам Кэролайн Форбс, в каждом проклятии есть своя «лазейка», поисками которой занималась сама вампирша. Она объездила полмира в поисках зацепок, но так ничего и не нашла. И вот теперь, когда Джози и Лиззи знали о своём дальнейшем будущем, предназначенное судьбой, они не улыбались друг другу так, как раньше, не разговаривали и не устраивали семейные посиделки. Теперь между ними была тонкая грань вражды, и каждая из девушек пыталась доказать, что она сильнее. Проходили долгие дни. Мучительные, раздирающие сердце, заставляющие Джозетт чувствовать себя разбито. Будто в её сердце метнули кинжал, и его лезвие пронзило сердцевину. Девушка чувствовала себя ужасно, после отъезда Пенелопы. В сердце образовалась огромная, глубокая дыра, медленно поглощающая её собственную душу. Как она не пыталась себя отвлечь: книги, вечеринки, парни, свидания... Ничего не помогало. Глубоко в душе Зальцман знала, что любовь к брюнетке не исчезла, она всё ещё живёт внутри, однако ведьма не хотела думать об этом. Даже если любовь не угасла, то всё кончено — Парк уехала, оставив на прощание лишь крохотный поцелуй, который Джози прокручивала в своей голове каждый день, как пластинку. Были также моменты, которые замечала Лиззи и тут же вспыхивала ярым огнём, будто спичка. Изредка, когда Джозетт было слишком плохо, она брала одежду Парк, которую бывшая ученица не забрала, оставив её пылиться в своей комнате, и надевала на себя. На блузке, даже пиджаке оставался тот же запах. Запах духов Пенелопы. Особенные, не сильно сладкие, но и не сильно приторные. То ли они одурманивали разум, то ли чарующий взгляд ведьмы. Сейчас же, Зальцман сидела в кресле, что стояло в комнате Парк, разглядывая содержимое женского журнала. На ней была надета фирменная блуза Пенелопы, застегнутая под шею, хотя обычно там висел бант, который Джози завязывала каждый раз, когда слышала возмущение брюнетки. Клетчатая юбка, немного выше коленей и также принадлежащая Парк, была надета на близнеце. Ей было комфортно и приятно носить эту одежду, поэтому девушке было без разницы, что говорят окружающие. Тоска была сильнее этого. Сидя в полном одиночестве, не издавая единого вздоха, в комнате царила тишина и покой. Было даже слышно, как тикает стрелка часов. Однако ещё было отчётливо слышно стук каблуков в коридоре. И этот звук всё ближе и ближе приближался к дверям спальни. Брюнетка, сидя в кресле, оторвала свой взгляд от журнала и посмотрела на вход в комнату, уже придумывая угрожающие фразы. Дверная ручка спустилась вниз и дверь открылась, впуская в помещение свет и лёгкий ветерок. Но от того, кто стоял в дверном проёме, у Джозетт был шок. В горле тут же стал ком, девушка была не способна выговорить слова. Перед её взором восстал тот же силуэт, что преследовал её ночами. Человек, за которого она была готова убить и быть убитой. Короткие волнистые волосы, тёмно-зелёная блуза, чёрные обтягивающие штаны и высокие каблуки. — Пенни? — тихо прошептала Джози, и с её рук журнал тут же ускользнул на пол. Ведьма, которая держала в своих руках чемодан, тут же улыбнулась. — Джози, — имя было произнесено на выдохе. Девушки замерли, пристально смотря друг другу в глаза, не делая ни единого движения. В груди Джози почувствовалась мерзкая боль, она стала нарастать всё сильнее и сильнее, а на глазах появились слёзы. — Этого не может быть, — всё ещё шептала девушка, думая, что это сон. — Нет, Джо-Джо, это может быть, — произнесла Пенелопа, ставя свой чемодан возле двери. Стук каблуков отдался в голове Зальцман противным звучанием, каждый удар был пронзительным. Слёзы тонкими дорожками скатывались к подбородку, смывая весь макияж. Пенелопа всё ближе и ближе подходила к ведьме, её глаза стали красными, она еле сдерживалась, чтобы не заплакать. Джози поднялась с места, ноги стали будто вата и не хотели её слушаться. Девушка замерла на месте, немного оперевшись ногами об кресло. Уголки её губ, как всегда, были опущены вниз, но ей незачем было улыбаться. Всё что ей хотелось сейчас, это броситься на шею Парк и просто плакать, но она не могла себе такое позволить. — Здравствуй, — Пенни взяла Зальцман за руку и переплела свои пальцы с её, — Джози, — имя сорвалось с губ. — Пенни... — в глазах был туман. Было сложно видеть всё чётко, потому что слёзы сделали своё дело. Не понимая, что она делает, Джозетт другой рукой провела по скуле Парк, а та тут же закрыла глаза, не сказав ни слова. Они стояли так молча ещё пару минут, пока они обе стали приходить в сознание. Джози тут же отпрянула от Пенелопы, вытирая слёзы со щёк. — Что ты здесь делаешь? — первая задала вопрос Зальцман, пристально смотря на девушку. — Я вернулась домой. Это звучит странно, да, но я вернулась, — ведьма отвела взгляд в сторону. — Почему? — Я не могла уйти навсегда. На минуту они замолчали. Это всё ещё было дико. — Мне кажется, или ты стоишь в моей одежде, да и ещё живёшь иногда, — Парк посмотрела на кровать, на которой лежали некоторые вещи Джози, — в моей комнате. Девушка прочистила горло, прежде, чем сказать: — Нет, не кажется. — Может ли это значить... — ведьма нагнулась к Зальцман, схватив её за руку, и притянула к себе, не давая шанса ускользнуть. — Чёрт, Пенелопа, — прошипела девушка сквозь зубы прежде, чем теплые и мягкие губы накрыли её. Секундный поцелуй, нежный и лёгкий, как тот, что был при прощании. Девушки отстранились друг от друга, смотря прямо в глаза. — Ненавижу тебя. — Я знаю, — Пенни улыбнулась и опёрлась лбом об её же лоб, прошептав лишь одну фразу:«Я всё ещё люблю тебя».