***
Она пришла работать в огромную контору, офис в центре города, приличная зарплата, социальная поддержка. Она так устала от своих вшивых подработок, бог знает где, что это место ей показалось землёй обетованной. Она с головой окунулась в свою новую работу, с энтузиазмом разбираясь в своих обязанностях. Ох, как ей тут нравилось! И коллектив, в основном, молодой, а какой дружный! Все были так приветливы. Особенно Хедер. Если есть дружба с первого взгляда, то с ними она случилась. Забияка, как и Хедер, в рабочие часы была сама ответственность и организованность. Ей хотелось произвести хорошее впечатление на начальство. И ей это удавалось. Но за пределами офиса она была той ещё штучкой. Сразу же после выпуска из университета Забияка познакомилась со своим будущим мужем. Хорошим парнем, он ей казался идеальным женихом. Фрок был добрый, заботливый, весь такой правильный. Когда она смотрела на него, то удивлялась тому, что вообще могут быть такие люди. И спортом-то он занимается, и по разным клубам-барам не гуляет, и работа-то у него хорошая, и образование прекрасное. Для Забияки он был как инопланетянин. Она со всего размаху врезалась в его орбиту, и их закрутил роман. Он не мог понять, как такое непосредственное создание могло влюбиться в него, в общем-то, заурядного парня. А она никак не могла понять, живой ли он, или какой-то эксперимент учёных, слишком уж идеальным казался. Не прошло и года, как он сделал ей предложение. Свои вещи она давно уже разместила в его квартирке. Замуж, в общем-то, она выходить не планировала, но раз зовут, то почему бы и нет. Жених её, как человек, привыкший ко всему подходить разумно и обстоятельно, настоял на том, что помолвка должна продлиться не меньше года, чтобы они успели всё спланировать и подготовить. Не то чтобы Забияке это не нравилось. Но она была слишком импульсивна. Она была влюблена и готова была выскочить замуж за своего любимого прям в пижаме и прям сейчас. Но он считал, что его принцессе нужно роскошное платье, карета, дворец и сотня гостей. А ей достаточно было бы его одного, ну, и разве что брата-близнеца, с которым она всё время для вида спорила, а на деле просто обожала. Взаимно, естественно. Задираке, брату, не верилось, что его долговязой, с вечно спутанными пшеничными волосами, острыми чертами лица и неуклюжими длинными руками сестре удалось отхватить себе такой лакомый кусочек. Он с не меньшим обожанием смотрел на жениха и не верил, что такие водятся на планете Земля. И всё повторял сестре, как ей повезло с Фроком. Да, повезло, что уж тут. Но только спустя еще полгода вся эта его обстоятельность, неумение быть спонтанным начали ей зубы сводить. Но она по-прежнему убеждала себя, что любит его. А это просто лёгкий мандраж перед свадьбой. Фрок был как ходячее расписание: подъём, пробежка, душ, завтрак (обязательно высокобелковый), работа, обед (обязательно в небольшом ресторанчике за углом — только там хорошо готовят), снова работа. Потом спортзал, ужин, кино у огромного экрана в обнимку с Забиякой. Чёрт, да у них даже секс был по расписанию. Вытащить в середине недели жениха в бар или на незапланированное мероприятие было делом невозможным. Она дулась на него поначалу, но потом смирилась. Со многим смирилась. С тем, что бар — это только в пятницу, что кино в субботу днём, а вечером — в гости к маме, что платье должно быть пышным и белым, а не таким, как она хочет, что волосы надо укладывать, а не просто мыть, что посуду нельзя оставлять в раковине на ночь, а питаться фаст-фудом запрещено, и неважно, как ты голода, где была и почему не ела. Но Забияка всё ещё старалась закрывать на всё это глаза. Зато вон какой: и статный, и красивый, и умный, сильный, конечно, им вместе весело, бывает, но всё реже, для веселья у неё есть брат. И свадьбу мечты закатить хочет. Даже её лучшая подруга, Астрид, не понимала, чего Забияка куксится. Ну, есть у человека недостатки. Да и разве это недостатки? Вот если бы пил и по бабам шлялся — тогда другой разговор. Но импульсивная, смешливая Забияка всё больше не понимала, куда несёт её течением. И тут вдруг он, Сморкала. Такой отстранённый, внешне холодный, словно покрытый бронёй, а внутри горит огонь, она это видела. Глаза — лёд, волосы — смоль, джинсы, кожаная куртка, никаких тебе выглаженных без единого залома рубашек и пиджаков, как у педанта Фрока. Если рубашка, то она будет небрежно расстёгнута на пару пуговиц, а рукава её будут закатаны. А если пиджак, то никак не классика, а что-нибудь яркое, модное и стильное. Причём всё это так шло ему, он был так естественен, небрежен. В нём чувствовалась какая-то скрытая сила. Вокруг него бегали друзья-коллеги, он был центром их компании, не было его, не было никого. Он вёл себя как вожак небольшой стаи. Шутки короткие, смешные, на грани приличия, походка уверенная, взгляд победителя. Когда она видела его широкую спину, у неё колени подгибались. Когда он смотрел на неё, совсем не так, как на других, это она не сразу, но поняла, у неё замирало сердце и упорно отказывалось биться, а потом начинало трепыхаться, как птица в клетке. Забияка не понимала, что с ней творится. Ведь есть жених — любимый, такой понятный и знакомый, ну, скучный местами, но это мелочи. А есть вот этот, недосягаемый, с потаённым интересом в глазах. Он смотрел на неё и задавался вопросом, настоящая ли эта белокурая нимфа. Она была так не похожа на прилизанных барышень, которые толпами ходили вокруг. Она была такая естественная, смеялась, когда ей было весело, молчала, когда грустила. Такая приветливая, общительная, иногда колючая и язвительная, и такая живая, что Сморкала не верил своим глазам. Ему так и хотелось дотронуться до неё, чтобы убедиться, что она не видение. Он ходил вокруг неё кругами, сжигаемый любопытством, скрывая огонь в глазах под взглядом из-под слегка прикрытых век и прячась за деланным равнодушием. Но она манила к себе, как никто и никогда. Ему всё казалось, что разгадай он её тайну, и она станет такой же, как все. Но он не разгадывал, и она не становилась. А сердце его так и выпрыгивало из груди, когда она шла по коридору мимо него, неловко размахивая своими длинными руками. И тут, как гром среди ясного неба, — она, оказывается, не свободна. И ладно бы просто был кто-то. Но она за-а-амуж выходит. Представляете? Это он выяснил совершенно случайно, Хедер сболтнула. Ребята из офиса решили пойти вместе отдохнуть в конце рабочей недели. Их компания была довольно большая и шумная, они заняли несколько столиков. И по совершенной случайности, она оказалась с ним рядом, спина к спине. Она посмотрела на него и улыбнулась, и он больше не смог отвести от неё взгляда. Они говорили и говорили, о чём-то шутили, над чем-то смеялись, что-то пили, танцевали, снова смеялись, снова пили… и мечтали, чтобы эта ночь длилась и длилась. Они были, как две родные души, встретившиеся средь бесконечного странствия. Она напрочь забыла и про жениха, и платье-торт с пышной юбкой, и арендованный загородный дом для церемонии. А он таял от ощущения возможного счастья, которое было так близко. Вот, руку протяни, и тут оно. И он протягивал, невзначай касаясь её, всё ближе придвигаясь к ней. Он был почти как хищник, подкравшийся к своей добыче. И тут эта Хедер: «Заб! Там твой жених звонит, а ты не слышишь!» Что? Какой к чёрту жених? У неё? У его нимфы? Не может быть! Огонь в его глазах потух, радость сменилась разочарованием. Глаза стали снова холодными. И Забияка испугалась этого взгляда. Ей не хотелось, чтобы он смотрел на неё, как на других. Для него ей хотелось быть особенной. Странные желания для без пяти минут замужней дамы. Но внезапно она разозлилась то ли на себя, то ли на него, то ли на жениха, который звонит так не вовремя. А с чего бы ей перед ним тут выделываться? Нет уж, дудки! Она видела, что интересна, видела, как его стальные глаза теплели, когда он смотрел на неё. Она не виновата, что уже связана обещанием, не виновата, что понравилась Сморкале. Не её вина. Так что и оправдываться она не будет. Вздёрнув голову и тряхнув волосами, она ушла от него, оставив думать свои невесёлые думы. Она неосознанно, разговаривая с женихом по телефону, смотрела на Сморкалу, улыбалась, смеялась каким-то дурацким шуткам Фрока, совсем не смешным. Она хотела, чтобы её ревновали, хотела разжечь в нём огонь. Зачем? Да кто же этих женщин разберёт. Хотела и всё тут. И у неё получилось. Она видела, что получилось. Но с огнём шутки плохи, пора завязывать. Такси через десять минут. Оно увезёт её из этого слишком тесного для них двоих места домой. А на утро они сделают вид, что и не было тут ничего. Будут общаться равнодушно, как коллеги, чьи пути по работе почти не пересекаются. А потом случилась эта поездка за город. Так принято в крупных фирмах для поднятия боевого духа — совместный выезд из привычных стен офиса. На самом деле, это просто попойка, под громким названием тимбилдинг*. После тех литров алкоголя тим не то чтобы билдинг сама собой, но становилась такой крепкой, прямо-таки намертво связанной. Забияка то и дело ловила на себе взгляд Сморкалы, поглядывала на него тайком, и ей было приятно, что он смотрит. Когда официальная часть всего этого безобразия закончилась, началось самое весёлое, теперь все разбрелись по группам, компаниям. Народ ходил кто где по территории загородного клуба, делал, что хотел, общался, с кем хотел, пил, сколько хотел и сколько влезало.***
Забияка была пьяна, но не от алкоголя, а от Сморкалы. От его запаха, от того, как близко к ней он сидел, от его голоса, случайных прикосновений. Голова оставалась ясной. Она помнила мельчайшие детали этой ночи. Как знать, может, утром всё волшебство рассеется, и карета станет тыквой? Но сейчас эта ночь была их. В какой момент так случилось, что все разошлись, а она осталась с ним наедине? Она помнит, как они всё шутили и смеялись, как всё говорили и говорили. Как сердце её заходилось от радости, что она встретила кого-то так на неё похожего, с кем можно было быть собой. И кому она нравилась такой. Она знала, что нравилась. Он спрашивал про свадьбу, жениха, и в каком-то полупьяном забытьи интересовался, с чего это она решила выйти замуж до того, как встретила его, Сморкалу. Ведь очевидно, что он — лучший жених на свете. Она смеялась, глядя в его глаза, не понимая, говорит он серьёзно или нет. Она смутно помнит, как они дошли до одного из коттеджей, где играла музыка и большинство их коллег отплясывало дикие танцы. Но им не хотелось туда идти, слишком много народу, слишком шумно, а так хочется побыть наедине. Они замерли в тени деревьев, прижавшись друг к другу, глупо хихикая и притворяясь этим самым деревом, чтобы их не заметила группа проходящих мимо. Она тыкалась носом ему в плечо, вдыхая запах, который казался таким родным. Кровь будоражила близость с человеком, который, по сути, был чужим, но был сейчас ближе всех. В конце концов, они ушли оттуда, бродили по дорожкам, он сжимал в своей ладони её руку, поражаясь прохладе, которой от неё веяло. А она удивлялась жару, исходившему от него. Он бормотал что-то о том, что сейчас он найдёт своего соседа по комнате и заберет у него ключ. И она понимала, что это значит, что он хочет. Но она не могла себе этого позволить. Не могла переступить через себя, несмотря на всю свою безбашенность, в ней было и зерно здравомыслия. Так они и оказались на дорожке, которая вела к её домику. Они стояли друг напротив друга, не зная, что говорить, зачем говорить. Она хотела уйти и уже повернулась, когда его рука притянула её к себе. И сейчас, лёжа в своей постели, она вспоминала этот поцелуй, который по-прежнему горел на её губах, вызывал волны неконтролируемого жара во всём теле. Ей было стыдно перед своим женихом, стыдно за то, что она поддалась очарованию этого сильного молодого мужчины, будучи невестой другого. Она совсем запуталась. Она же любит своего жениха? Она же ради него будет терпеть сотню гостей и карету, и платье, которые ей не нужны. Не это ли любовь — умение уступить человеку, который дорог?.. Или это простая покорность ради того, чтобы её оставили в покое? Ведь если подумать, она палец о палец не ударила в подготовке к важному событию в своей жизни. И если она любит Фрока, то почему так ждала этого поцелуя Сморкалы? Почему хотела его отчаянно. Почему она сейчас лежит, снова глотая слёзы по своей запутавшейся жизни, которая была такая простая всего пару месяцев назад? Дверь осторожно отворилась — Хедер. Одна, слава богам. Но Забияка всё равно не хотела сейчас с ней говорить, поэтому она уткнулась носом в подушку, изо всех сил делая вид, что давно спит. Но на самом деле без сна она лежала почти до рассвета… На утро они с подругой проспали всё на свете. Вскоре должно было начаться великое побоище — пейнтбол. Она участвовать не будет, но было интересно взглянуть на команды, а потом узнать, чья команда одержала победу. Забияка задумчиво водила расческой по волосам, пока Хедер что-то тараторила и наносила тушь на свои длиннющие ресницы. Раздался стук в дверь. «Войдите!» — крикнула она, и в комнату ввалилась компания ребят, друзей Сморкалы, с ним во главе. Забияка вся вспыхнула, её сердце заметалось в груди, а руки задрожали. Она беспомощно обернулась на Хедер, та лишь подмигнула ей. Парни, оказалось, искали номер ещё каких-то ребят, чтобы идти играть в войнушку. Но почему-то их забросило сюда. Ребята хохотали над своей ошибкой. Сморкала же не сводил с Забияки своих глаз. Они едва заметно улыбались только ей. А лицо оставалось холодным и равнодушным, как обычно. Она гадала, рассказал ли он кому-нибудь о том, что произошло? Ей бы не хотелось прослыть ветреной девушкой в новом коллективе. Но остальные не выказывали никаких признаков смущения, не подшучивали и вели себя как обычно. Значит, есть шанс, что это останется их тайной. Сморкала предложил девушкам присоединиться к игре, но они отказались, и компании разошлись в разные стороны. «Желаю победы!» — кинула Забияка через плечо. И только Сморкала обернулся с самодовольной ухмылкой, он знал, что она сказала это ему, и только ему. Весь день он находил причину, повод подойти к ней, заговорить с ней. Забияке казалось, что румянец не сходит с её щёк, и её бесило, что она так поддаётся своим чувствам, а поэтому выпускала колючки, ёрничала и отшучивалась. Но это только разжигало его интерес. Он провожал её чуть не до дома. Поехал в другую сторону ради этого. Всю следующую неделю он не отходил от неё. В один из рабочих дней, когда весь офис был отпущен по домам чуть не с середины дня, а ей надо было остаться, он не поехал домой. Он сидел с ней и развлекал глупыми историями, от которых она хохотала так, что щёки болели. Он всё смотрел своими наглыми серыми глазами на неё, видел, что ей приятно его общество. А она гадала, помнит ли он их поцелуй. О, он помнил, но не стоит выдавать все тайны. День закончился тем, что они катались на его новенькой машине, которой он хвастался коллегам всю прошлую неделю, по всему городу, вспоминая выезд за город. И в итоге, ухмыляясь и раздуваясь от гордости, он рассказал ей, что всё прекрасно помнит, что он пошёл искать её тогда, но, видимо, не успел проследить, в какую дверь она вошла. Что ввалился к кому-то, кто спал уже давным-давно и долго извинялся. Хохоча рассказал о пьяных выходках своих дружков. А потом припарковал машину в тени раскидистого дерева в уютном дворике и посмотрел на неё выжидательно. Забияка одёрнула свою короткую юбку, внезапно застеснявшись своих голых длинных ног. Он перекинул правую руку за спинку её кресла и сел к ней вполоборота. Она изо всех сил старалась сделать безразличное лицо, но её голубые глаза выдавали её с головой. Он посмотрел на её губы, и она забыла, как дышать. Но тут он поднял взгляд и посмотрел в её глаза. Забияка облегченно вздохнула. Она совершенно не знала, как себя с ним вести теперь. — Что ж, красотка, сейчас я отвезу тебя домой. Но завтра мы с тобой пойдём вместе поужинаем. Твой женишок не будет возражать, если ты поужинаешь с другом? Она помотала головой. — Ну, вот и прекрасно, — улыбнулся он, снова посмотрев на её губы, его взгляд был хищным. Ей отчаянно захотелось, чтобы он снова прикоснулся к ней. Но он этого не сделал. А вместо этого завёл мотор и помчал её по улицам к её дому. Следующие две недели они ходили на свои не-свидания, как они называли свои встречи. Каждое её согласие Сморкала встречал самодовольной ухмылкой и радостным блеском в глазах. И она испытывала смешанное желание вмазать ему, чтобы смыть эту ухмылку, в то время, как другая часть её радовалась блеску в его глазах. Ей было неловко лгать жениху о том, где она и с кем, но не видеться со Сморкалой она была не в силах. Все эти две недели ушли у неё на обдумывание своего положения. И она знала, что мужчина не просто так устраивает ей не-свидания, а рисуется, показывает себя, доступным ему способом говорит: «Смотри, я ведь хорош. И тебе нравится быть со мной. Так, может, ты поторопилась выбрать жениха? Может, это должен быть я? А ты должна быть со мной». Забияка в один из дней встретилась со своим братом. Они были близки, хотя на людях часто вели себя, как поссорившиеся трёхлетки. Но на самом деле, никто лучше него не понимал её, не мог дать дельного совета. Она сначала сомневалась, рассказать ли ей о своей интрижке или не стоит. Впрочем, ничего особо криминального она не делала, кроме того поцелуя, Сморкала больше не дотронулся до неё, не считая невинных жестов помощи, когда она садилась или вылезала из машины, заходила в ресторан, или чисто дружеских толчков локтем в бок, когда они вместе хохотали до упаду над чем-нибудь. И всё равно, она чувствовала, что поступает плохо. Она не изменяла физически, но душой своей она оступилась и отступилась. Она осознала вдруг, что и правда поторопилась, согласившись выйти замуж за правильного Фрока. Что это не её, что ей так не нравится, что она хочет дышать и быть свободной и делать, что захочет, и чтобы рядом был человек, который не будет ограничивать её свободу, а даст ей крылья ещё больше её собственных. Задирака первые пару часов, верный себе, отшучивался и подкалывал свою «неверную» сестру. Но в конце встречи сказал те слова, что она надеялась услышать: — Сестрёнка, ты же знаешь, что я поддержу любое твое решение. Фрок-мэн классный, но если ты не будешь с ним счастлива, то какой в этом толк? Иди туда, куда ведёт сердце. Он обнял сестру, а потом легонько стукнулся с ней лбами — глупая традиция с детства. Отправляясь на это не-свидание, она знала, что оно роковое в её судьбе. Что сейчас ей предстоит сделать выбор. И он уже был сделан, но она всё ещё ждала какого-то знака от Вселенной, что выбор она делает правильный. Но знаков не было, приходилось уповать на собственную счастливую звезду и глупое сердце. Сморкала тоже знал, что с него хватит этих тайных игр, она или с ним, или пусть катится к своему женишку, а ему на пути больше не попадается. Поэтому свидание было идеально спланированным в лучших традициях любителей романтики: отдельный столик в лучшем ресторане, свечи, огромный букет цветов, так любимых ею красных роз, банально, да, но ей нравилось. Машину он оставил у дома, чтобы была возможность выпить с ней бокал вина. Когда официальная и красивая часть свидания подошла к концу, он взял её за руку и повёл в свой любимый кабачок в полуподвальном помещении. Тут он любил поиграть с друзьями в бильярд, выпить пива, посмотреть футбол или хоккей, в зависимости от сезона, и вообще отдыхал душой и телом. Их вечерние наряды смотрелись несколько неуместно, но им было всё равно. Забияка мастерски управлялась с кием, вызвав немалое удивление у Сморкалы. В кабачке стоял полумрак, играла приглушённая музыка, то там, то тут слышались голоса и смех посетителей, доносился шум с кухни и стоял постоянный звон стекла, пары алкоголя носились в воздухе. У Забияки кружилась голова. Она волновалась, но изо всех сил старалась не подать виду. Её платье в пол мягко спадало вдоль ног и выглядело здесь совершенно особенным, словно принцесса случайно заглянула в трактир по дороге во дворец. Сморкала давно снял пиджак, закатал рукава рубашки и расстегнул две верхние пуговицы, обнажив грудь. Забияка задохнулась, посмотрев на него. Она решительно не понимала почему, но этот мужчина, именно этот, казался ей идеальным во всём. В том, как он смотрел, как двигался, как был уверен в себе, даже чересчур, как смеялся. Она обожала его ухмылку. И то и дело поглядывала на его губы, мечтая снова ощутить их вкус. В конце концов, находиться в этом баре стало просто невыносимо, их обоих сжигало желание остаться вдвоём. Он обнял её со спины и прошептал на ухо: «Уйдём отсюда». Она коротко и уверенно кивнула. В такси оба молчали, сидя так близко, что обоих обдавало жаром. Его пальцы совсем чуть-чуть касались её руки, но и этого было достаточно, чтобы её голова кружилась. В его квартире он больше сдерживаться не собирался, он сгрёб её в охапку и впился губами в её губы, поволок за собой в спальню. Забияка крепко зажмурилась и выбросила из головы всё лишнее. Сейчас она была такой, какая есть, сейчас ей хотелось быть с этим мужчиной, и она будет. Больше нет никакого тормоза, никакого жениха, есть только она, он и эта ночь. Он, словно замученный жаждой человек, добравшийся до источника воды, целовал её губы, глаза, щёки, шею. И она не просто поддавалась ему, она хотела получить от этой ночи всё. Руками она прижимала его голову к себе, запутавшись длинными пальцами в темных волосах. Их дыхание давно сбилось и стало одним на двоих. Повалив её на кровать, он стягивал её потрясающее платье, которым он любовался весь вечер, целовал её плечи, грудь, живот, спускался всё ниже. Она задохнулась от нахлынувших ощущений. Его руки вырисовывали немыслимые узоры по её телу, она стягивала с него рубашку, дрожащими пальцами расстёгивала ремень… Он шептал её имя в её ухо, прижимая её всю к себе. Она подавалась ему навстречу, плавясь как воск от огня… Волна удовольствия накрыла её с головой, пальцы сжали сбитые простыни. Кажется, она кричала, но не помнит этого, она помнит только его голос в своей голове, который произносит её имя… Позже ночью, она лежала, устроившись на его груди, закинув ногу на него, он рисовал пальцем круги на её обнажённом плече. Она вдыхала его аромат, едва не теряя сознание, таким он был для неё родным. Как будто она всю жизнь ждала этого мужчину. Она слышала, как сильно и ровно бьётся его сердце и, поддавшись порыву, она поцеловала его грудь с левой стороны, а потом проворно развернулась к нему, уселась, прикрываясь простынями, отбрасывая назад спутавшиеся волосы, и посмотрела в его глаза. Он наблюдал за ней из-под полуопущенных век, вальяжно расположившись на подушках, руки закинув за голову. Это была его женщина. Теперь только его, он знал это. Они долго смотрели друг другу в глаза. На его лице снова нарисовалась эта его ухмылка, как будто он знал, что всё так и будет. И она улыбнулась ему в ответ, вскинув острый подбородок. Её не задевала его самоуверенность, наоборот, она ей нравилась. Она чувствовала себя сейчас защищённой, как в крепости, которую к тому же охраняет огнедышащий дракон. Но в то же время она никогда ещё не ощущала себя более свободной. Она расправила плечи, чувствуя, как за спиной расправляются её крылья. И она улыбалась ему, мужчине, который сделал невозможное: дал ей свободу, которая без него ей была не нужна.