Его руки

Руки Стива дрожали. Дряблые, испещренные морщинами руки, неспособные даже на то, чтобы крепко держать трость. Они, никчёмные, дрожали, цепляясь за протянутую ладонь Пеппер. Она была сухой и тёплой, а хватка — надёжной. Знакомой. Стив замер от резкой боли, вспыхнувшей в грудной клетке. И выдохнул. Конечно, Стив знал её. Помнил — не мог не помнить. Как давно это было? В прошлой жизни? Старые колени тряслись. Стив держал за руку многих людей. Он помнил отчаянные прикосновения Баки, поддержку Сэма, Наташу с её успокаивающим пожатием и нежность Пегги. Её руки он помнил, как наяву. Это ведь было совсем недавно, правда? Он помнил сводящую с ума тёплую ласку и любовь, когда его, уже давно его, Пегги держала его ладонь в своей, пока они танцевали. Это было правильным. Это казалось правильным. Стон, сорвавшийся с губ Стива, напоминал стон измученного старика. Каким он и являлся. — Хэй, — Пеппер остановилась, склонившись над ним, и её, его, хватка стала крепче. Стив почувствовал, что ноги вот-вот его подведут, но он всё же, сжав зубы, поднял голову, встретившись с обеспокоенным взглядом серых глаз. Серых, — успокоил он себя, судорожно цепляясь за чужие пальцы. У Пеппер, не Поттс, Старк серые глаза. Красивые серые глаза. Не карие. У Пегги были карие глаза. У Тони тоже были карие глаза. — Тебе плохо? — Пеппер наклонилась, вглядываясь в его искажённое болью лицо. Её рыжие волосы пахли кофе, его любимым, — и Стив жадно вдохнул этот запах. Он не чувствовал его так давно, словно не чувствовал никогда. — Нет, я в порядке, — воспоминания отступили, стоило Стиву моргнуть, — я не так слаб, как кажется. Он не любил лгать, но за свою жизнь он делал это непозволительно много раз. Стив смог выдавить из себя улыбку  — изломанный изгиб губ, без единого обнадёживающего намёка, но Пеппер, рвано вздохнув, ответила ему с присущей только ей мягкой настойчивостью: — Тогда тебе нужно поднажать, осталось всего пять ступенек. Был ли Стив готов преодолеть их? Ему было страшно. Страшнее, чем на войне. — Послушай, — вдруг произнёс он, не справившись с дрожью в голосе, — ты уверена, что мне стоит идти? Пеппер удивленно подняла брови, но, ни секунды не колеблясь, потянула его наверх. — Конечно, Стив, — она улыбнулась ему так, словно он действительно был кем-то, кто до сих пор заслуживал этого. Доверия, — пойдём. Он хотел бы, чтобы вы познакомились. Стив знал только то, что Тони хотел бы никогда не встречать его в своей жизни.

***

— Здлавствуйте! — Морган Старк подпрыгнула на кроватке, мгновенно выбираясь из-под одеяла, когда Стив вошёл в комнату, прикрывая за собой дверь. Пеппер осталась в коридоре, и Стив был благодарен, что она не видела, как прервалось его дыхание, когда он обернулся. Как замерло то, что осталось от его сердца. Было ли у кого-то доказательство его наличия? — Вы Капитан Амелика? Этот голос был по-детски восторженным и звонким, так, что не услышать было невозможно, но Стив не слышал. Он смотрел на Морган Старк. Смотрел в её карие глаза, на её длинные тёмные ресницы и изгиб бровей, на тонкие губы, растянутые в радостной улыбке. Он смотрел на Морган Старк и не видел её. С его губ сорвался только один безмолвный жалобный звук. Только одно слово: — Тони? — Что? — девочка обеспокоенно подскочила к Стиву, её расширившиеся от тревоги карие глаза бегали по его лицу, в котором едва угадывались привычные черты, — я не услышала, что вы сплосили. Мистел Капитан, почему вы плачете? Она обхватила маленькими пальчиками старые трясущиеся ладони и сжала так сильно, как могла. — У вас ледяные луки, вам холодно? Морган Старк упрямо стояла вплотную, желая помочь, и Стив учился дышать заново, пока она забавно хмурилась, грея его руки в своих. Он годами учился жить заново, без оглядки на прошлое, но всё его прошлое стояло перед ним и глядело в ответ. — Нет, — севшим голосом пробормотал Стив, успокаивающе погладив Морган по голове, — мне очень тепло. Мы так и не познакомились с тобой как следует. Я Стив Роджерс. — Я знаю, только вы сталый, — Морган кивнула и встала на носочки, доверительно шепнув, когда Стив поддался ей навстречу, — вы лучший длуг папы. Вы клёвый. Стив тихо рассмеялся. И сам испугался этого незнакомого старческого смеха. Впервые за свою прожитую, как надо, жизнь. — Да? Кто тебе сказал? — Папа. Он лассказывал пло вас много истолий. Дочь Тони всё ещё держала его за руки, когда Стив больше не мог смотреть на её, его, живое и прекрасное лицо, из-за пелены слёз. Под её ладонями на безымянном пальце кожу обжигал металлический ободок кольца. Которое Стив любил, но которого не должно было здесь быть. — Что папа рассказывал про меня? Всё вдруг показалось неправильным, когда Морган ответила: — Что вы самый лучший гелой и много лаз спасали его. Стив не слышал её испуганный крик, когда его ноги наконец подкосились. Он думал о том, что боль, которую он испытывает, никогда не сравнится с той, что чувствовал Тони Старк, осознавая, что Стив Роджерс — предатель. Потому что у Тони Старка, в отличие от него, было сердце.

***

Ванда обнимала его бережно, стараясь не тревожить хрупкие суставы и уставшие мышцы. Она сидела на самом краю кровати, глубоко дыша и перебирая его короткие седые волосы. — Ты поправишься, — тихо сказала она, отстраняясь, и Стив улыбнулся ей слабо и устало. — Ты же знаешь, что нет. Против старости мы бессильны. Ванда поджала губы. У неё был грустный и безнадежный взгляд, но Стив не видел у неё другого после того, как она вернулась. Он искренне любил её, и ему было жаль огорчать её ещё больше. — Морган и Пеппер волнуются. — Я знаю. Но им не стоит. У них всё будет в порядке. —  А у тебя? Ванда, конечно, знала, и ей не требовалось объяснять причину. Но Стив чувствовал её немой укор. Под её взглядом он не мог перестать думать о том, сколько ошибок он совершил за свои жизни. Он не мог перестать касаться кольца, когда заговорил снова: — Я решил последовать совету Тони и прожить собственную жизнь. — И всё ли удалось? — Да, всё, — Стив поднял голову и пристально посмотрел на Ванду, — кроме одного. — Чего? — Я прожил эту жизнь без него. Ванда стиснула его пальцы, и Стив закрыл глаза, чтобы не видеть, как дрожат её губы. Он вспомнил танец с Пегги. Вспомнил её ласковые руки и любовь. Мог ли Стив быть тогда рядом с другим человеком, касаться его талии и танцевать? Мог ли Стив отпустить своё прошлое и иллюзии, которые принесли пять секунд успокоения его душе? Потратить их на… Другой человек еще не родился, но Стив знал, что хотел бы быть рядом, когда он родится. Как угодно. Кем угодно. — О чём ты думаешь? — Пегги погладила Стива по щеке, и Стив улыбнулся, глядя в её карие глаза, но не видя их. — О тебе.

***

— Могу я тебя попросить? — произнёс Стив почти шёпотом, когда Баки подошёл ближе. Тот кивнул, отвечая: — Я позабочусь о Морган. Стив благодарно взглянул на уставшее лицо друга. В конце концов, только Баки понимал его без слов. — Только не скорби. Ты знаешь, что так будет лучше. Баки снова кивнул. Конечно, он знал. Стив почувствовал, как холодные металлические пальцы сжимают его ладонь. Это принесло ему успокоение. Каждый раз, когда Стив умирал, у него никогда не было времени, чтобы помолиться. Да и кому молиться — Стив знал, что боги ломаются так же, как люди. Закрывая глаза, Стив обращался не к богу. «Если сможешь, прости меня за мои ошибки». Он имел в виду только одну.

***

Руки Стива дрожали. Молодые, не испещренные морщинами, будто недавно ещё державшие щит. Они дрожали, ледяные, и Стив понял, что больше не чувствует обжигающего металла кольца. Потому что кольца не было. — Ты рано, кэп, я даже отдохнуть от тебя не успел. Руки дрожали. Стиву было страшно. Страшнее, чем на войне. Стон, сорвавшийся с его губ, был стоном бесконечной боли, когда он наконец обернулся. Только одно слово. Самое важное, что он мог произнести. — Тони. Стив смотрел. И видел его. Его насмешливые карие глаза с едва заметными морщинками в уголках, его взъерошенные тёмные волосы, пока ещё без седины, его тонкие губы, растянутые в мягкой улыбке. Его прошлое, настоящее, будущее, его всё — улыбалось ему, кивая. — Ну, привет, Стив. Но он услышал в этом «Я прощаю тебя, Стив» и прошептал: — Не хотел заставлять тебя ждать. — Я знаю. Пойдём. Руки Стива всё ещё дрожали, и Тони протягивал ему свои. — Доверяешь мне? Стив вспомнил его руки, их надежные прикосновения ещё до того, как ощутил. Это было всем, что он хотел чувствовать. Когда-либо. В любой из своих жизней. Он больше не мог вспомнить ничего, никого другого. И не хотел. Стив улыбнулся. — Всегда. И закрыл глаза.