* * *
Вечером, ровно в восемь, Шинтаро оказался в подземельях перед каменной дверью, которая была замаскирована под стену. Назвав пароль, он зашел в слизеринскую гостиную, где его встретил Акаши: — Буду рад с тобой сыграть, Мидорима. Шинтаро удовлетворенно кивнул. Ему льстило, что Акаши звал именно его: тот согласится сесть за шахматы далеко не с каждым. — Готовься научиться поражению, — решительно сказал Шинтаро, поправляя очки. Тот только улыбнулся: — Этому не бывать. Но можешь попробовать. Шинтаро разыгрывал новые стратегии, а между партиями расспрашивал, сложно ли учиться, используя маховик времени. Он и сам надеялся на расширенную программу через два года. Первокурсникам обычно не доверяли такие серьезные и опасные магические артефакты. Но имя Масаоми Акаши открывало любые возможности и снимало любые запреты, поэтому его сыну выдали маховик уже сейчас. И, как и ожидалось, никаких проблем с учебой у Акаши не было. Впрочем, вскоре Мидориме стало не до обсуждений отличных оценок друга, он в отчаянии переводил взгляд от фигуры к фигуре, отметал подсказку за подсказкой, надеясь найти ход, который не приведет к шаху и последующему за ним мату. А заодно и третьей проигранной партии. И тут он услышал знакомый голос с привычными насмешливыми интонациями: — Не самое уютное местечко эти ваши подземелья. Да и лампы на цепях пугают, ух жуть какая. Разумеется, Такао не сдержался, заявился сюда и с любопытством оглядывал потолок, ничуть не смущаясь. Шинтаро еще раз пересчитал свои фигуры на доске. Но нет, выхода не было, оставалось только признать поражение. — Он с твоего факультета, Мидорима? — между тем поинтересовался Акаши. — Ага. Я Казунари Такао, на первом курсе попал в команду по квиддичу, — похвастался тот. — А ты Сейджуро Акаши из Долины чудес, тебя я знаю. Акаши только кивнул, принимая свою известность как само собой разумеющееся. А Такао, уставившись на доску, сказал: — У-у, кажется, тут все из рук вон плохо, Шин-чан. У тебя почти все фигуры перебиты. Шинтаро сердито фыркнул, а потом решительно встал из-за стола. Продолжать было бессмысленно. — Я отыграюсь в следующий раз, Акаши, — только и сказал он на прощание.* * *
— Все-таки тут куда уютнее, скажи, Шин-чан, — заметил со смешком Такао, когда они вернулись в свою гостиную. — И теплее, и кухня ближе. Шинтаро не ответил. Он мысленно прокручивал в голове ход партии, чтобы понять, где ошибся. Но ему мешал Такао — тот подробно рассказывал, как чуть не заблудился, но тут вовремя подвернулся какой-то слизеринец, за которым можно было увязаться. Шинтаро беспокойно вздохнул в надежде, что Такао хоть ненадолго умолкнет. И сейчас тот понял намек. — Ну-ну, не расстраивайся так, Шин-чан, — он пару раз хлопнул его по плечу. Казалось, что просто-напросто издевается. — Я проиграл, потому что ты меня отвлекал, — огрызнулся Шинтаро. Такао в ответ засмеялся. Разумеется, эта отговорка его не обманула, но он, улыбнувшись, сказал: — Тогда тебе стоит всегда меня брать с собой, и я буду твоим оправданием. Но вообще, Шин-чан, хотел у тебя спросить. Этот твой Акаши, как ты его терпишь?* * *
Наутро Шинтаро завернул в совятню: он по воскресеньям отправлял письма домой. Он как раз привязывал к лапке своей сипухи подробный отчет о жизни в Хогвартсе, когда зашел Акаши. Тот держал в руках письмо по меньшей мере в три раза толще, чем у Шинтаро. Сейджуро Акаши всегда было чем порадовать отца — успехов и достижений у него хватало. — Необычно видеть тебя без сопровождения, — заметил Акаши с улыбкой. — Я запретил Такао вчера приходить, ясное дело, — поспешил рассказать Шинтаро. — Но он все равно пришел. — Да, чего-то такого от него и можно было ожидать, — сказал Акаши, подозвал свою белоснежную полярную сову, а потом добавил: — Но, полагаю, Казунари Такао может оказаться полезен в квиддичных матчах. Шинтаро заинтересовался: он всегда прислушивался к мнению Акаши, потому как тот умел замечать необычные таланты в людях. — Чем именно? — Мы соперники, и я не могу тебе помогать, — серьезно ответил Акаши, а уже на выходе из совятни заметил: — Но если честно, не понимаю, почему ты в остальное время терпишь Такао рядом с собой.* * *
Все одноклассники спали, сопел по соседству Такао. А Шинтаро сидел в кровати, обхватив притянутые к груди колени, и время от времени тихо вздыхал. Два почти одинаковых вопроса не давали ему покоя. «Со стороны выглядит так, будто у меня не круг общения, а сплошное самоистязание», — думал он. И соглашался, что оба его друга по-своему правы. Отрицать высокомерие Акаши, конечно, было невозможно, как и то, что его превосходство иногда задевало самолюбивого Шинтаро. Он злился каждый раз, когда проигрывал в волшебные шахматы или на уроках что-то получалось не так блестяще, как у друга. Но Шинтаро давно восхищался Акаши, и ценил то, что тот в итоге подпустил его так близко. Такао не умел держать границы и лез, куда его не просят, вдобавок иногда смеялся над Шинтаро. И это тоже должно было казаться неприятным. Шинтаро вспомнил предложение использовать Такао как прикрытие неудач в шахматы или подаренную карточку для коллекции. Он был благодарен Такао за поддержку и за то, что тот всегда рядом. Шинтаро не считал, что ему трудно с кем-либо из них. Конечно, Акаши и Такао слишком разные. Но даже если эти двое не смогут найти общий язык, Шинтаро все равно останется другом каждому. Это казалось правильным ответом, и, решив все для себя, он глубоко вздохнул, положил очки на тумбочку и лег спать. Впрочем, раскладывая все по полочкам, он не учел еще кое-что. Вернее — кое-кого.* * *
На следующий день после вечерней тренировки Такао, как нарочно, долго возился со шнурками и завязками. А когда они остались вдвоем в раздевалке, спросил: — Слушай, Шин-чан, а Акаши что, метаморф? Шинтаро никогда об этом не слышал и был уверен, что у Акаши такой способности нет, о чем и сказал Такао. Потом на всякий случай уточнил: — Почему ты об этом спрашиваешь? — Когда я с ним в последний раз говорил, у него глаз стал оранжевым, представляешь? Шинтаро представлял. Он видел такую перемену в Акаши пару раз сам, но это была не его тайна, и делиться ею с Такао ему не хотелось. Он возразил: — Тебе показалось, ясное дело. — Нет, Шин-чан, не показалось, — Такао покачал головой. — Уверен, что так и было. Да и ты, по-моему, тоже. Он вообще был как будто другой человек. И если честно, таким он пугает до дрожи. Шинтаро удивила его проницательность, равно как и то, насколько схожей была их реакция. У него тоже вызывал холодок по спине Незнакомец, который иногда появлялся вместо Акаши. Незнакомец — резкий, бескомпромиссный и бесчувственный — редко прорывался на свободу, но сейчас, похоже, Такао увидел именно его. И было в этом кое-что странное. До сих пор только Шинтаро видел Акаши таким. То ли потому что проводил с ним больше времени, то ли потому что был наблюдательнее других. А может, с остальными Акаши вел себя осторожнее и сдерживал Незнакомца. Но теперь еще одним человеком, который увидел другого Акаши, стал Такао. — И… И что он тебе сказал? — Что я недостоин ни дружить, ни играть с тобой. И еще какой-то бред. Мол, я пожалею, если не подчинюсь, потому что его приказы абсолютны. Что это вообще значит? Это шутка такая? — Нет, он серьезно. — Э-э-э, ты еще скажи, что я должен его послушаться, — засмеялся Такао. — Как сочтешь нужным, ясное дело. — Я думал, что… А впрочем, как знаешь, Шин-чан. Такао взял метлу и вышел из раздевалки, оставив Шинтаро одного.* * *
Утром, когда Шинтаро проснулся, постель Такао была пуста, а самого его уже не было в спальне. Не пришел он и на завтрак, на уроках клевал носом. Шинтаро злился, видя такую расхлябанность: что бы тот ни затеял, нужно грамотно рассчитывать свои силы, ясное дело. Тем не менее эта злость не мешала самому Шинтаро учиться. Он, как и всегда, записал подробный конспект на лекции Биннса, а потом, к своему несказанному удовольствию, сварил лучше всех отвар от фурункулов. Профессор Слизнорт даже назвал его зелье образцовым и присудил Пуффендую десять баллов. А за обедом место Такао снова осталось пустым. Шинтаро заподозрил: что-то во вчерашнем разговоре его задело. Вообще-то, Такао обидчивым не был, пропускал мимо ушей ворчание и нелюбезность, но сейчас, вероятно, нашелся повод серьезнее. У Шинтаро было несколько догадок, но он хотел задать вопрос напрямую, как только представится возможность.* * *
После обеда Шинтаро подошел к слизеринскому столу, чтобы договориться о реванше в шахматы, но Акаши, не глянув на него, бросил на ходу: — Я буду занят. Верилось в этот ответ легко: домашние задания, которых у Акаши было намного больше, чем у любого другого первокурсника, квиддичные тренировки, да еще и самостоятельные занятия. Но все же он отказался слишком быстро и формально, и в голову Шинтаро закралось предположение, что Акаши тоже избегает его. Он со вздохом поправил очки. Все оказалось труднее, чем ему представлялось.* * *
Вечером Шинтаро, собравшись на тренировку, снова не застал в гостиной Такао, хотя обычно тот всегда дожидался его из библиотеки. Шинтаро ощутил явное беспокойство, но решил, что сейчас тренировка важнее. А после он обязательно спросит Такао, в чем дело. Но обнаружил он его раньше, чем предполагал, — на квиддичном поле, забрасывающим квоффлы один за другим. — Забрасывать — моя задача, ясное дело. — И его фирменный дальний пролетел точнехонько в среднее кольцо. — Не расти таким единоличником, Шин-чан, — насмешливо сказал Такао, подлетая к нему, — а то еще ненароком в Акаши превратишься. Будешь рассказывать, какой ты непобедимый и абсолютный. — Исключено. Я это я. Такао засмеялся: — Вот прямо-таки исключено? А если мы выиграем квиддичный кубок? Ни одна из трех команд просто так кубок не уступит, но Шинтаро одобрял и разделял настрой Такао. Несмотря на внешнее легкомыслие, тот был довольно целеустремленным, кому как не Шинтаро знать это. Но такого упорства он от него не ожидал. — Значит, ты с утра и в обед тоже тренировался? — Не пойми меня неправильно, Шин-чан. Мне, может, далеко до вас — гениев из Долины чудес. Но мой девиз по жизни: победители берут от жизни все. Вот я и намерен взять все. В том числе, передай Акаши, любому из них, что его приказы мне ни к чему. Шинтаро поправил очки, пряча улыбающиеся уголки губ.* * *
На следующее утро принесли записку — Акаши снова звал сыграть в шахматы. Шинтаро передал, что придет. Вздохнув, он вытащил из кармана мантии карточку с портретом Нимфадоры Тонкс. Карточка так и не попала в коллекцию, зато Шинтаро в ответственные минуты всегда вспоминал о ней — похоже, Такао не ошибся, назвав ее талисманом. Акаши встретил его, как всегда, любезно — будто ничего и не произошло. Они начали игру, и Шинтаро в этот раз, кажется, почти приблизился к победе. Неужели Акаши был рассеянней обычного? Но под конец он загнал Шинтаро в ловушку, сделав весьма неожиданный ход. Выиграв партию, он достал палочку, произнес заглушающее заклинание, а потом быстро спросил: — Такао что-нибудь сказал о том разговоре? — Да. И он понял все или почти все. Хотя я пытался убедить его, что он ошибся, но… Шинтаро осекся и опустил голову. Они никогда раньше не затрагивали в разговорах личные проблемы Акаши, да и сейчас обсуждение казалось недопустимым, почти кощунственным. Сам Акаши тоже молчал, и тишина была тягостной. Наконец он ответил: — Я не сомневаюсь в твоей верности, Мидорима. Но насколько Такао способен держать язык за зубами? — Точно так же можешь не сомневаться в нем, — твердо сказал Шинтаро. Потом достал из кармана карточку с надписью «Нимфадора Тонкс» и добавил: — Но приказу Такао не подчинится. — Он интереснее, чем кажется на первый взгляд, — заметил Акаши. — И я бы хотел посмотреть, чего ты способен добиться, играя с ним в одной команде. — Даже так? Акаши гордо поднял подбородок. — Не пойми меня неправильно, Мидорима: я всегда побеждаю и это не изменится. Шинтаро закатил глаза. И вправду, как он терпит этих двоих?