Бойтесь, когда спокойное придёт в движение. Когда посеянные ветры обратятся в бурю. Когда речь людей наполнится бессмысленными словами. Николай Рерих
***
Мне было очень страшно. 7:56 Но рассвет в то утро был незабываем. Я стоял у подъезда своего дома и смотрел вдоль улицы, парень, с которым я обычно ходил в школу опаздывал, раз в несколько минут проезжали машины, прерывая эту тишину, но, черт, это было прекрасно. Солнце только выглядывало из-за крыш домов, окрашивая небо в нежно-розовый цвет, с таким оттенком голубого, ну знаете, как льняное поле в цвету, куда можно забежать и потеряться, все вокруг однотонное, но и выходить не хочется. Ты весь там. Появляется желание лечь на спину и не двигаться, утонуть в льне, как в воде, чтобы тебя никто не нашёл.***
8:32 Шум. И это не странно, учителя нет в классе, а значит, что и тишину соблюдать не надо. Надеюсь, что мы так просидим до конца урока, а потом я попробую таки свалить в парк. Грохот. Нет, не чей-то крик, не стул, который упал с чьей-то помощью, не музыка, которую включил одноклассник. Выстрел. В школе. Честно, я не из пугливых, обычно не реагирую на такое, мало ли, кто мог включить звук выстрела на телефоне. Но что-то было не так. После выстрела замолчали все. Мне кажется, даже лампы перестали щёлкать. А мир разделился на две части: до выстрела и то, что творилось уже после. По всему телу прошла дрожь, будто вас окатили холодной водой или вы увидели что-то такое мерзкое, что стало дурно. В воздухе был запах железа, а при вдохе на языке оставался неприятный сладкий привкус. Одно слово — противно. Никто не двинулся с места. Все сидели смирно. Ага, страшно стало всем. Было видно, как головы начали поворачиваться к двери, прислушиваясь, что будет дальше. Мы сидели молча около 10 минут, не знаю, время остановилось в этот момент. Ручка дернулась. Дверь в класс открылась. Это был Макс. С оружием. Макс с оружием. Опять тишина.***
8:53 — Заткнулись все, чтоб я ни слова не слышал, урою всех, — Макс кричал, его руки дрожали, но голос был жёстким и грубым, никто ничего не сказал. Все молчали. У всех был ступор. А в моей голове был всего один вопрос: «Почему?» Мы с Максимом были друзьями, я бы не сказал, что лучшими, но он звал меня гулять, давал списывать, ходил в столовку за булочкой, не кидал, в общем. В целом, мы и правда могли сойти за товарищей. Но почему он сейчас стоит с пистолетом в руках и смотрит на всех нас, как на предателей? Кто-то кричит. Черт. Таня. Макс переводит на неё взгляд, но ничего не говорит. Он торопливо, как может, засовывается трясущимися руками пистолет за пояс и идёт к ней. Удар. Ещё удар. Да, почему вы все просто смотрите? Сделайте что-нибудь! И я понимаю, что не могу сдвинуться с места, я будто прирос к стулу. Страх. Он сковал не только меня. Он сковал всех. Я смотрю на Таню, которая лежит без сознания на парте и мне хочется плакать. Да, что я за одноклассник такой, что ничего не могу сделать. Даже сказать ничего не могу, в горле застряли все слова, которые я только мог произнести.***
9:05 Максим ходил у доски взад-вперёд. Пистолет все это время был у него в руке. — Я хотел просто пригрозить ему, что если об этом узнает хоть кто-то, то я застрелю его. Просто хотел пригрозить. Я не знал, что пистолет заряжен. Отец всегда вытаскивал пули, но похоже тогда он был слишком пьян даже для этого, — произнёс Максим, уже спокойно. Он не кричал говорил спокойно, как всегда. — Я думал, что это может быть неплохой шуткой, но я случайно. Я не хотел. Он был близок мне. Он всегда был рядом. Я был готов сбежать из дома ради него. Нет. Я хотел сбежать, я почти сбежал ради него. Но сейчас его нет. Нет. Я не хотел. Я случайно. Я смотрел на него, на его растрёпанный вид и мне становилось грустно. Страх уходил, я смотрел на него и видел лишь ребёнка, который провинился и понимает это. Беспомощного малыша, которому хотелось помочь, встать и обнять его, поддержать, сказать, что мы преодолеем это вместе. Почти каждую минуту он проводил рукой то по мокрому от слез и пота лицу, то по волосам, из-за чего они взъерошились ещё больше. Максим смотрел себе под ноги и что-то шептал, я не мог услышать его, даже при идеальной тишине. Наверное, это сравнение с ребёнком заставило меня расслабиться и перестать бояться его с оружием. Я увидел того доброго Максима, который соглашался на любую помощь. Я встал со стула.***
9:11 Смелость взяла надо мной вверх. Я подошёл в Максу вплотную. Он продолжал шептать, не обращая внимания на меня: — Я любил его. Я любил его. Я любил его. Я любил его. Я любил его. Я убил его. Он замолчал и поднял голову. Его взгляд прошёл сквозь меня. Максим оглядел весь класс глазами, полными отчаяния, я не мог подойти ближе, теперь мне опять стало страшно, все тело затрясло, пришло осознание того, что может сейчас произойти. А дальше все как в тумане Он быстрым движением поднимает пистолет в воздух и останавливает у своей головы. Щелчок. Выстрел. Лужа крови. Я на коленях. Звонок. Все, кроме Тани, выбегают из класса, оставив её здесь лежать дальше. Опять слышаться крики, очень много. Эгоистичные идиоты. Макс не дышит. Сердцебиения нет, а в лужице крови лежит пуля, которая прошла насквозь. Надо подумать хотя бы о Тане, помочь хотя бы ей. Я не успеваю встань с колен, как слышу приближающиеся голоса в коридоре и лечу к двери. Это должна быть помощь. Подбежав к дверному проему, я вижу себя и людей в форме. Двух мужчин. Над моим телом. Моим.***
--: -- Уже не страшно.