Зимняя спячка

— Как тебе может быть холодно? — удивлялся Киба. — Ты весь закутан, даже глаз не видно. Вместо ответа Шино снова поежился и поплотнее запахнул капюшон. — Давно погода не портилась так, — отозвался он едва слышно; порыв промозглого ветра поднял и потащил куда-то пожелтевшие листья. — Да, Хината говорила, что в этот сезон холоднее, чем было в ближайшие двадцать лет, — Киба все еще не понимал. — Это неприятно, но не более того. Я почти ничего не чувствую. — Вероятно, — Шино говорил еще медленнее обычного, как будто у него заплетался язык, — но вот мои жуки чувствуют, и, кажется, проблемой становится это для меня. — Твои жуки? — непонимающе переспросил Киба. — Они не переносят холода? — Как оказалось. — И что теперь? Они впадают в спячку? Будут ждать тепла в каком-нибудь коконе? Киба спрашивал рассеянно, просто чтобы ответить хоть что-нибудь и не обижать Шино молчанием — учитывая склонность Шино к обидам. На деле же, жуки его вовсе не интересовали; мелкие, неприятные букашки — он терпел их только ради Шино, которому не повезло родиться в семье, передающей из поколения в поколение столь нетривиальные способности. Киба предпочитал работать с более приятными существами, такими, как Акамару. — В каком-то смысле так оно и будет, однако жуки мои непривычны к холодам все же. Полагаю, не переживут заморозков некоторые из них. — Не переживут? — отстраненно переспросил Киба, пока до него не дошел смысл сказанных слов. — То есть как это — они погибнут? — Не то чтобы ему было по-настоящему жалко этих дурацких жуков, но все-таки… все-таки Шино, наверное, было не все равно, а значит, и ему тоже. — Да, но часть уже отложила яйца. Возможно, личинки вылупятся из них, когда пройдут холода. — Яйца? — Кибу передернуло, и он ничего не смог с собой поделать. — Только не говори… умоляю, только не говори, что они отложили их в тебе. Шино окинул его пронзительным грустным взглядом. — Это противно тебе? — его голос был таким ужасающе спокойным, что у Кибы по спине прошел холодок. Только не очередная обида, больше никаких обид. — Нет, я вовсе не это имел в виду! — поспешно исправился. — Просто это… необычно. Только и всего. Губы Шино были холодными, когда он торопливо поцеловал его в подтверждение своих слов. — Ты и правда замерз, — удивился Киба, отстраняясь, а потом, игнорируя слабое возмущения Шино, стянул с него капюшон и расстегнул высокий ворот. — Извини, я вовсе не пытаюсь заставить тебя замерзнуть еще сильнее. Просто хочу взглянуть на тебя как следует. — Он посмотрел и ничего не хорошего не увидел. Шино всегда был таким бледным? Ему должно быть стыдно — толком не помнить, как выглядит твой парень при свете дня. — Пойдем-ка обратно в деревню. Выглядишь ты неважно. Неужели так расстроился из-за своих жуков? — шутка получилась никудышной. Шино спешно затянул капюшон поплотнее. — Не в расстройстве дело, а в том, что, кажется, состояние их влияет на меня, — объяснил он. — Наверное, не просто взаимовыгодное сотрудничество у нас уже, а настоящий симбиоз.  — Так, погоди-ка, — Киба покрепче схватил его за руку — на всякий случай. — Ты ведь не собираешься… ну, скажем… например, умереть за компанию? Шино выдержал паузу — достаточную для того, чтобы у Кибы волосы на затылке встали дыбом. — Нет, — наконец сказал он. — Не умру я, но некоторое время не в форме могу быть для миссий. — Подумаешь, — встревоженно отмахнулся Киба, никогда прежде не говоривший о миссиях так пренебрежительно. Шино и без того наверняка тяготился своей временной бесполезностью — не стоило сыпать соль ему на раны. — А как долго… понадобится твоим жукам, чтобы вылупиться и вырасти? — Могу только догадываться я. Не случалось подобного уже много лет. Могут храниться яйца нетронутыми сколь угодно долго. Сколь угодно долго категорически не устраивало Кибу. — Идем, — он решительно потащил Шино за собой. — Идем ко мне домой. Не беспокойся — он совершенно пуст. Все отправились на разные задания, и нам никто не помешает. — Никто не помешает чему? — благоразумно уточнил Шино, но Киба не ответил, слишком сосредоточенный на своих мыслях. Холода наверняка продлятся еще несколько дней и пройдут, и чертовы жуки Шино поторопились и почти все передохли. Во-первых, нужно было не допустить, чтобы умерли оставшиеся в живых — ради Шино. Во-вторых, нужно было заставить новых как можно быстрее вылупиться из своих яиц. А это значило, что Шино нужно было всего лишь согреть. — Неправильно все понял ты, — из последних сил отбивался Шино. — На самом деле, не холодно мне! По-другому чувствую я… — Киба не слушал, набрасывая на Шино одно одеяло за другим. Вскоре их стало так много, что выпутаться из образовавшегося гнезда стало проблематично. Киба замедлился и улыбнулся, разглядывая спеленутого Шино, походившего на огромного жука в коконе. Его любимого жука. — И сколько еще сидеть так ты мне предлагаешь? — раздался его сдавленный голос. Киба нахмурился. В самом деле — не мог же Шино покорно сидеть в толще одеял и ждать, пока внутри него снова зародится жизнь насекомых. — Ну… сколько получится, — наконец-то решил он, и Шино покорно закрыл глаза. Вообще-то, Киба не мог этого видеть, потому что глаза Шино по-прежнему были закрыты темными очками, но он точно знал — почувствовал своим звериным чутьем, и, ведомый звериным инстинктом, улегся рядом. — А пока я повлияю на тебя силой любви, — сказал он первое, что пришло в голову, но жалеть о вырвавшихся словах не стал. Это гораздо лучше, чем жалеть однажды, что так и не сказал ничего подобного. — Простые животные они, силы любви не понимающие. Биологическим законам подчиняются, а не чувствам. Не заставишь ты их родиться быстрее. Киба разочарованно посмотрел на него исподлобья. — Но ведь ты не жук, — он не удержался и добавил: — Хотя иногда в это нелегко поверить. И Шино мгновенно все понял. Он и правда был гораздо умнее любого жука — если не умнее почти любого ниндзя. — Да… прости. — Он наверняка попытался придвинуться ближе, но из-за выдающего числа одеял это было почти незаметно. — Неправ был я. Нуждаюсь я в силе любви. Киба фыркнул — все это понемногу становилось слишком странным. Шино всегда был романтиком, но он, Киба, как до этого докатился? Он обещал подумать об этом позже. Когда Шино заснул, разморенный теплом, Киба несколько раз проверил, не задохнулся ли тот, придавленный тяжестью одеял, и даже, кажется, убрал два или три из них. Жуки вылупились из своих яиц тремя днями позже. Киба утверждал, что это произошло так рано исключительно его стараниями, а вовсе не потому, что солнце уже грело, как прежде. Шино с сомнением качал головой, но ничего не говорил, а потом и вовсе удалился на тренировку, несмотря на все протесты Кибы о том, что ему стоит себя поберечь. — Как я уже говорил, тесно связано мое состояние с циклом моих симбионтов, — отвечал он. — Когда много особей молодых связано со мной, и я чувствую себя полным сил — гораздо лучше, чем прежде. Виртуозным усилием Киба заставил себя не поморщиться: все это оставалось для него довольно отвратительным, но он обещал больше не показывать вида. Незачем лишний раз обижать Шино, и кроме того — до тех пор, пока злосчастные жуки не лезли к нему в рот при поцелуе, он готов был с ними смириться.