Оттенки иных реальностей

      Восемнадцать лет. Не могу в это поверить. Кажется, совсем недавно мне исполнилось шестнадцать лет и я радовался, что смогу ходить в кино на хорроры без сопровождения взрослых. Не то, чтобы я любитель хорроров, но в тот момент осознание того, что я стал старше, сделал, если можно так выразиться, следующий шаг, радовало меня, причем очень сильно. Сейчас я понимаю, что настоящий шаг вперед я сделал гораздо позже того дня. В тот день мало что поменялось во мне.       Теперь мне восемнадцать. Что же, как я себя чувствую? Может быть, что-то резко поменялось во мне, я стал чувствовал гораздо взрослее? Не знаю, по ощущениям, я остался прежним. Никакого магического перевоплощения не случилось. Зато теперь я смогу на легальной основе покупать алкоголь. Или алкоголь можно с двадцати одного года? Надо спросить у кого-нибудь. У Твайлайт, например. Ей восемнадцать исполнится только через четыре месяца. А вот Флаттершай уже исполнилось чуть больше месяца назад, в начале декабря. В прошлом году, получается. Две тысячи девятнадцатый уже наступил.       Последние дни меня периодически посещают тревожные мысли. Мысли о том, что будет после окончания школы. Я проучился полтора года в Школе Кантерлота, успел привыкнуть к каждому кабинету, в котором занимался, к вестибюлю с кубками и наградами, к стенду с расписанием занятий, к просторном холлу, библиотеке и кафетерию. Тяжело будет с этим всем расставаться. Придется покинуть эти стены, о, Селестия, мне бы так этого не хотелось. Однажды ночью я проснулся в слезах. Сердце колотилось гулко, как мотор. Мне приснилось, будто я стою перед главным входом в школу, в руках диплом о среднем образовании. Двери школы заперты, я стучу, хочу войти внутрь, но никто не отвечает на мой отчаянный стук. Я так хочу попасть внутрь. Я не хочу уходить. Нет, не хочу. Но двери как были заперты, так и остались таковыми.       Смахнув тогда слезы, я испытал нечто вроде облегчения. Нет, еще не пришло время. Впереди еще целый семестр. Целых полгода уроков, фестивалей и перерывов на ланч между уроками. А еще научный клуб, в котором я, Твайлайт и Микро Чипс. Я заставил себя успокоиться и заснуть снова. Но не без сновидений. На сей раз мне приснились коты. Это был очень странный сон, не просто сон, а целый фильм ужасов со своим сюжетом. Мне приснилось, что наш город атаковали коты-зомби со светящимися глазами. В общем, веселая была ночь, правда вот мешки под глазами, тяжелые, отнюдь не вызывали веселого настроения. Утром я первым же делом направился к Сансет Шиммер. Снова я застал ее только отошедшей от сна. Пора бы перестань просыпаться настолько рано, тем более в зимнее утро.       Снег не таял уже несколько дней. И это очень хорошо. Тем более, что холодно-то особо и не было. Да и солнышко периодически выглядывает из-за плотного слоя облаков.       - Я бы купил огромную яхту, - произнес я. - Нанял бы кучу работников и жил на ней. А ты?       - Я бы... - Шиммер призадумалась. - Я бы... Даже не знаю. Наняла самых умных людей в мире и построила огромный космический корабль, разгоняющийся до скорости света.       - И улетела бы на нем, - я рассмеялся.       - Не волнуйся, тебя бы я взяла с собой.       - Путешествие сквозь бескрайние просторы галактики вместе с Сансет Шиммер. Звучит заманчиво. На такое предприятие я бы согласился без раздумий.       - Хорошо. А с кем из знаменитостей ты бы хотел встретиться?       Теперь настал мой черед подумать.       - Знаешь, наверное, Квентин Тарантино. Мой любимый режиссер. А ты?       - Хидео Кодзима, - ответила Сансет.       - И почему я не удивлен, - произнес я, вспомнив про свой недавний подарок для Сансет Шиммер.       Внезапно, мне в спину попал очень плотный ком снега. Я обернулся и увидел Свити Дропс.       - Прости... - сказала Свити. - Пригнись!       Но я не успел сделать так, как она сказала, посему еще один снежок попал мне в левое плечо. Это была Октавия.       - Покиньте поле боя, - сурово произнесла девушка и прищурилась. - У нас война.       - Готовьтесь к поражению, - рядом со Свити возникла Лайра сразу с тремя снежками в руках.       - Да, мы пожалуй, отойдем, - Сансет Шиммер успела дернуть меня за рукав в самый последний момент.       Свити и Лайра против Октавии и Винил. Сначала Винил лепила снежки и подавала их Октавии, которая атаковала ряды противника, а потом наоборот. Снежки летели в обе стороны настоящим градом. Со стороны это действительно походило на битву. И лучше не оказываться на пути снарядов.       Прохожих вокруг не было видно. В такую-то рань, разумеется.       Пока Свити Дропс метала снаряды, Лайра занималась сооружением чего-то вроде крепостной стены. Заметив это, Октавия и Винил отошли чуть назад и тоже занялись стеной из снега. Вскоре оборонительные сооружения были готовы. Теперь битва приобрела более тактический характер, если так можно выразиться.       Мы с Сансет оставались сторонними наблюдателями, ровно до тех пор, пока Октавия и Винил не предложили присоединиться к битве.       Следующей час прошел в жаркой битве снежками. Не смотря на минусовую температуру, я весь вспотел. Мы с Сансет устроили базу около небольшого снеговика, который служил нам дополнительным оборонительным пунктом. Наша стена выросла почти до двух метров и протянулась на пять. Идеальное оборонительное сооружение, способное выдержать любую осаду. И наши противники так и не успел пробить ее.       Наконец, все устали. На часах всего десять утра, люди начали потихоньку показываться на улице. Зимние каникулы, в конце концов.       Я оперся о нашу снежную стену, весь в поту и тяжело дыша, но, при этом, чувствовал себя прекрасно. Потрясающее утро.       Солнце поднимается над горизонтов, по дорогам разъезжаются машины. Наконец, и эта часть Кантерлота проснулась.       - Знаешь, чего мне сейчас хочется больше всего? - спросила Сансет.       - Чашку горячего латте? - я отряхнул прилипший к рукаву куртки снег.       - Ты читаешь мои мысли.       Большой, нет, не просто большой, но гигантский каток под открытым небом раскинулся у самой границы леса Эверфри. Такого в городе точно не построишь - банально, не хватит свободного места. А вот за городом свободного места, не занятого лесом или сельскохозяйственными угодьями и фермерскими хозяйствами, очень много.       Ледовое поле здесь открыли буквально пару лет назад. А летом здесь открывают ярмарку. Мне не довелось побывать на местной ярмарке минувшим летом. Говорят, тут было очень весело. Что ж, я верю.       До конца зимних каникул пять дней. До моего дня рождения пять дней. Сегодня солнечная погода, на небе почти нет облаков, оно сияет холодной голубизной. Такой насыщенный цвет, будто это не небо вовсе, а океан. Иногда я, глядя на синие небеса, особенно когда ясная погода, представляю, будто над нами раскинулся громадный океан. Океан чистой воды. Подобные мысли вызывают у меня трепетный восторг. Как чтение новостей об открытиях ученых-астрономов или прочих достижениях науки.       Сегодня над нашими головами именно такое небо. Синий и белый сегодня слились воедино, яркая палитра красок зимнего солнечного дня. На этом ледовом поле каждый день много людей. Мы приехали сюда на машине Биг Мака. С тех пор, как мы ездили смотреть лунное затмение в середине лета, она больше не чихает. Видимо, Эпплджек серьезно потолковала со своим старшим братом.       Кстати, я всегда думал, что Макинтош может выговорить всего два слова: «Yeap» и «Nope», но когда он заговорил со мной многосложными предложениями, я был немного удивлен, если честно.       Машина, хоть и старенькая, но в очень хорошем состоянии. Эпплджек с техникой ладит очень хорошо и умеет находить с приборами общий язык почти также легко, как Флаттершай с животными.       Меньше всего людей было у дальнего края ледового катка - почти у самой границы леса Эверфри. Именно туда мы и направились.       Зеленый и цветущий лес зимой укутывается в белоснежную шубу. Где-то там, в глубине этого леса, замерзшее и покрывшееся льдом озеро и пристань ждут лета, когда лес вновь зацветет пышной зеленью и автобусы с учениками из Кантерлота покатят в лагерь, где их будут ждать Глориоса Дейзи и ее брат. Воспоминания о том единственном разе, когда я побывал в лагере, впервые исполнил песню на гитаре на сцене, не забудутся. Летом мы снова собирались приехать в лагерь, уже после выпускного. И именно здесь окончится наше школьное время.       Лес Эверфри - наполненный жизнью летом, зимой впадает в спячку.       - Эй, кто со мной наперегонки? - Рейнбоу Дэш элегантно проехалась спиной вперед, раскинув в стороны руки. И только Эпплджек решилась принять вызов Дэш. Лишь кусочки льда вылетали из-под бешено вращающихся подшипников.       Мы же просто катались в свое удовольствие. Сюда, в самую дальнюю часть, практически вплотную прилегающую к Эверфри, никто не докатывается, в основном. Лишь изредка кто-то заезжал так далеко.       Горы вдали белели, покрытые сплошь снегом. В прошлом году мы провели несколько дней на горнолыжной базе. О небольшой прогулке с утра пораньше около отеля и дальше лучше не вспоминать.       Нарезвившись и дважды приземлившись пониже спины, я решил отдохнуть и отъехал к краю поля. Здесь, благо, стоит небольшое ограждение, чтобы можно было опираться, а не плюхаться на лед или прямо в снежный сугроб. Пока постою и отдышусь. Физические нагрузки, а коньки были теми еще нагрузками, редко давались мне с легкостью. Я встал и наблюдал за тем, как девчонки продолжают веселиться, а откуда-то издали на всех парах мчатся Эпплджек и Рейнбоу Дэш, попеременно обгоняя друг друга.       Именно в тот момент я услышал странный звук прямиком из снежного леса. Я повернулся в сторону Эверфри, внимательно посмотрев между деревьев. Но не увидел ничего. Но, тем не менее, я что-то слышал. Или, как бы странно это ни прозвучало, скорее не слышал, а чувствовал звук. Если такое может быть. Но именно так и было, по моим ощущениям. Я приглядывался, пока ко мне не подъехала Рэрити. Видимо, тоже решила взять паузу.       - Ты ничего не слышишь? - спросил я, повернув голову.       - Нет. А что я до...       Рэрити оборвалась на полуслове. Видимо, и она что-то уловила. Может быть, какие-то звуковые вибрации в воздухе или что-то вроде того. Рэрити внимательно вслушалась.       - Похоже на... голос? Нет, не голос. Словно еле уловимые дуновения ветра.       Я склонен согласиться с ней. Не голос, а что-то наподобие ветра. Но не просто ветра, а ветра, который будто обладает голосом и хочет сказать что-то. Может, это нечто важное.       Рэрити позвала остальных, пока я внимательно вслушивался в звуки из леса Эверфри. В радиусе сотен метров нет никого, кроме нашей компании. Настолько далеко мы отъехали от других людей.       Вскоре каждый, прислушавшись, уловил эти звуки. В том, что их источник спрятан где-то в лесу, сомневаться не приходилось.       - Сходим и посмотрим, что там такое? - спросила Сансет Шиммер. И я был с ней согласен. Сейчас день и нас восемь человек, думаю, ничего плохого не произойдет. Я на это надеюсь, по крайней мере.       Ветви деревьев, покрытые снегом, застыли в неподвижности.       - Я согласна, - произнесла Рейнбоу.       Мы оставили коньки у ограды, сами надели обычную обувь и, все вместе, направились прямиком в лес.       В лесу зимой так красиво. Очень красиво, но холодно, при этом. Почему красоту зимнего времени всегда сопровождает холод? Звуки, нечто вроде ветра или как это лучше назвать, не утихали, а, напротив, чем дальше в лес, тем более явным он становился, это шум. Все более отчетливым. Это звук - как фигура вдалеке, а ты как слабовидящий человек. Поначалу фигура размыта и будто бы в тумане, ты ничего не можешь толком и разглядеть. И чем ближе ты к ней, тем отчетливее видишь, к чему же именно приближаешься. Так было со звуками леса и со всеми нами.       Пришлось пройти порядочное расстояние вглубь леса Эверфри. Я вспомнил вояж в лес тридцать первого октября, в прошлом учебном году. Но только тогда это было ночью, пока остальные отмечали праздник. И нас было только четверо, а не восемь.       Впереди шли мы с Сансет, а чуть позади и все остальные. Я надел шарф, который она мне подарила на Новый год. Темно-желтый, цвет заходящего солнца.       - Рэрити, - заговорил я, чтобы как-то разрядить обстановку. Молчание не слишком этому способствует. - Как твой художник?       - Какой художник? - Рэрити вскинула брови.       - Тот, что из Эйндховена. У тебя еще одна из его картин в комнате висела. Или висит до сих пор. Лес, озеро, горы.       - А, ты о нем. Он уехал.       - Куда уехал?       - Вроде бы, решил обосноваться в Турине. Он столько городов собирался посетить и нарисовать панораму каждого. Бильбао, Копенгаген, Мюнхен, Ницца.       - Может быть, мы когда-нибудь увидим его картины, - я улыбнулся.       - Может быть, - улыбнулась в ответ Рэрити.       Я не нашелся, чтобы еще ей сказать.       В конце концов, мы выбрались на небольшую поляну прямо посреди леса. Здесь мы остановились. Загадочные звуки стали слышаться куда отчетливее именно здесь. Поначалу сила их возрастала и возрастала, но, в один момент, стало тихо. Ни единого звука, будто ничего не было. Странно, куда это исчезли звуки, которые нас сюда и приманили. Причем, слышали их, кажется все. Мне стало немного жутковато. Хорошо, что нас здесь много.       - Может, пойдем уже обратно? - предложила Эпплджек.       Трудно с ней не согласиться. Мы уже собирались поворачивать обратно, пока оставленные у ограждения коньки кто-нибудь не присвоил. Какой-нибудь ловкач, мало ли. Но в этот момент Флаттершай нас остановила.       - Смотрите, - произнесла она, указывая пальцем в сторону сугроба. Да вот только стало понятно, что это не совсем сугроб снега. А вернее, совсем не он.       На снегу, растянувшись во всю длину, лежал белый волк. Волк едва шевелился и не издавал при этом ни звука. По идее, надо бы бежать отсюда, пока чего не приключилось, но Флаттершай приблизилась к волку и заметила кое-что. Волк ранен в лапу, отчего, видимо, и не мог стоять, так как рана наверняка причиняет животному боль.       - Бедный, - произнесла Флаттершай и приблизилась к лежащему в снегу животному.       - Осторожнее, - одернула ее Рейнбоу Дэш, но Флаттершай не слушала.       Шерсть животного покраснела в том месте, куда была, предположительно, нанесена рана. Как он ее получил. Упал откуда-нибудь, напоровшись на острые камни или колючие ветви кустов и деревьев, может, сцепился с кем-то в схватке. Но вот с кем? С другим волком или медведем?       - Будь осторожна, - добавил я и сделал шаг в сторону волка.       Шаг, еще один, еще пара. Флаттершай достала бинт, который предусмотрительно взяла с собой и положила в карман куртки, и принялась обвязывать рану животного. Волк не сопротивлялся, к моему большому удивлению, и, к не меньшему, не издавал ни звука.       - Все будет хорошо, вот так. Все будет хорошо.       Удивительный это волк. Он словно все понимает и все чувствует. А я подумал о загадочном сиянии в небе, которые мы видели вечером двадцать пятого декабря, когда были на школьной вечеринке в честь праздника.       Пока Флаттершай перевязывала лапу, Твайлайт заметила, что у волка глаза красные. Удивительно, как я не заметил эту, столь заметную деталь, раньше. Красные глаза, белая шерсть. Что с этим существом не так? Но Флаттершай это словно и не волновало вовсе, хотя стоило бы поволноваться.       Флаттершай закончила перевязывать рану волка. И зверь, к нашему удивлению, поднялся и встал на лапы. Постояв чуть-чуть и пытаясь совладать с болью, которая, должно быть, заметно уменьшилась после того, как Флаттершай перевязала ее.       Девушка опустилась на колени и, улыбаясь, погладила белого красноглазого волка по шее.       - Хороший мальчик.       Волк внимательно смотрел, разглядывал Флаттершай, мне даже стало немного страшно за девушку. Но зверь ничего ей не сделал. А, напротив, поднял здоровую переднюю лапу кверху. Флаттершай взяла ее в свои ладони. После этого волк развернулся и умчался в лес. Не ожидал, что он сможет так быстро бежать.       Флаттершай смотрела ему вслед, как и все мы, удивленные, и, в то же самое время, очарованные. Очарованные не только белым волком, но и смелостью и добротой Флаттершай. Вот, куда загадочные звуки нас привели. К раненому белому волку посреди леса. Видимо, для того, чтобы мы помогли ему. Фантастика, но похоже на правду.       Белый волк ушел, оставив нас на поляне.       - Пойдем обратно? - голос Эпплджек.       И на сей раз мы действительно вернулись. Туда, откуда пришли, к ледовому полю. Надеюсь, наши вещи в порядке и мы их найдем в целости и сохранности. По пути обратно мы практически не говорили о том, что видели.       День уже перетекал в вечер, когда мы, на машине Биг Макинтоша, подъехали к ферме семьи Эппл. Ферма зимой так непохожа на ферму летом, осенью и весной, но сохраняет, при этом, свое очарование. Эпплджек предложила зайти к ней, погреться, съесть по куску яблочного пирога. После такого насыщенного дня это, пожалуй, будет самое лучшее завершение.       Так что я, в конечном счете, почувствовал, когда понял, что уже не ребенок? Когда осознал, что с сегодняшнего для мне восемнадцать лет. Какие в моей голове могли возникнуть мысли? Наверное, самой яркой мыслью была мысль о том, что каникулы окончены, но я бы с большим удовольствием продлил их еще, скажем, на пару недель. Может, если будет очень уж холодно, директор Селестия и заместитель Луна, посоветовавшись, вынесут решение отменить уроки. Но в школу все равно придется пойти. Придется подняться с постели, одеться и умыться, позавтракать и добрести до Школы Кантерлота. Хотя бы для того, чтобы узнать, отменили уроки или нет. Хотя, к тому моменту особой разницы и не будет, как мне кажется, ведь основной пакет утренних дел вместо сна уже будет выполнен.       Уроки не отменили, все по-прежнему. На улице еще достаточно темно, но в вестибюле и в холле горит яркий свет. Праздничное дерево еще стоит, но его, в скором времени, уберут отсюда.       Кафетерий набит сонными студентами, еще толком не отошедшими от зимних каникул. Среди них Рейнбоу Дэш, Флаттершай и Пинки, Эпплджек и Рэрити, равно как и Сансет Шиммер, еще не было. Мы с Твайлайт подошли за двадцать минут до начала первого урока и вполне могли согреть себя чашечкой кофе, чем наши друзья и занимались в тот момент, когда мы подошли. Рейнбоу еще не до конца проснулась. Про мой день рождения никто не забыл. Люблю своих друзей, они самые лучшие.       Во время ланча мы, как обычно, заняли один из столов ближе к центру кафетерия. После двух уроков, физики и биологии, мозг прояснился и теперь носом уже никто не клевал, разве что Рейнбоу, совсем чуть-чуть.       Пока мы непринужденно болтали об уроках и прочих вещах, Свити Дропс взобралась на один из центральных столов.       Все тут же обратили на нее внимание. Не каждый день кто-то лезет на стол в школьном кафетерии. У Свити в руках работающий микрофон.       - Лайра, - произнесла Свити Дропс. - Лайра Хартстрингс, я знаю, ты здесь и ты слышишь меня. Я знаю, что поступила ужасно и я... я очень виновата перед тобой, милая. Прости меня, пожалуйста, Лайра. Я... я люблю тебя, люблю всем сердцем. Я не большой мастер говорить, поэтому я лучше спою. Я знаю, ты любишь эту песню.       Все неотрывно смотрели на Свити, а потом перевели взгляды на Лайру, которая сидела совсем одна, в дальнем конце кафетерия, окружив себя учебниками.       - Парни.       К столу Свити подошли Сэндалвуд и Флеш, держа гитары в руках. Они заиграли знакомую мелодию, а Свити Дропс запела знакомую песню, которая не могла оставить никого равнодушным.