Эра серебра

Ладони оглаживали чистоту и блеск легкой застоявщейся воды озера. Она плыла, плавно протекая вдоль пыльных плавников подводных существ, вдыхая идеальным носом идущий из мира людей воздух. Глаза её были закрыты веками и водой, на ресницах переливались жемчужинки капель, а волосы, длинные водоросли темного цвета, растекались всем озером, путались с цветками и камышами, но так же легко выплетались на волю. На губах дрожало тяжёлое дыхание, нежная кожа, всё ещё — всегда, ощущала вкус чужих губ. На короткие мгновения удавалось забыться, когда тело полностью уходило под воду мертвым камнем девушки-утопленицы. Однако утонуть не представлялось возможным, легкие легко наполнялись водой, дышать не приходилось, поэтому и задохунться было невозможно. На дне бесконечного озера не было его, только кожа хотела прикосновений солнцаю поэтому она всплывала, снова приоткрывала нежные губы, чтобы вдохнуть, и снова хотела задохнуться. Прикосновения солнца теперь оказывались не такими теплыми и нежными, как когда-то давно, до встречи с ним. Каждая часть тела стремилась уйти от солнца и озера, кожа хотела ощутить его пальцы, ладони и запястья, везде, мягкие и уверенные, любящие и горячие. Её слезы смешивались с водой в прудах фей, Сестры чувствовали всё больше соли среди своей пресной жизни. Разве не лучше было бы его убить? Бесшабашный. Зло, которое пришло из другого мира. Их было всего-то трое, но каждый из них перевернул тут всё, как вздумал. Джейкоб. Красная Фея вышла из воды и снова схватила своими цепкими пальцами иву, заплетая из неё венок, который после кинет с ненавистью на воду. Лисица. Вот кого он выбрал. Почему она просто не смогла его убить? Снова очаровать, чтобы он навсегда остался рядом и целовал её шею, прижимал к своему горячему телу, обнимал за талию, сплетал свои пять пыльцев с её шестью?! Почему её не убили, как убили Наоми?! Почему сейчас, когда вернулись эльфы, которые готовы порвать всех фей до одной в клочья, она думает о Бесшабашном? Для неё он мир изменил намного сильнее, чем первый, создавший неверотяные машины, и чем третий, который оживил нефритовую легенду. Она бы вживила ему мотылька в грудь, заменяя его мягкое человеческое сердце, если бы он погиб благодаря Тёмной фее и её любви к гоилу. Наоми разорвало сердце, ей даже умереть было легче, чем Миранде сейчас опускаться на дно озера в попытках задохнуться. Сестры в конечном итоге пережили одинаковое предательство. Фаворитка каменного короля, которая будто бы похитила ребёнка, которго сама же и создала. Любовница известного охотника за сокровищами, которая не сумела даже отомстить ему, отпуская с другой. Миранда ненавидела золотую пряжу, которая отравляла им жизнь, она готова была покинуть остров и пойти по стопам Наоми… Только Темная фея допустила немало ошибок, пока Красная не делала ничего. С громким хлопком венок приземляется на поверхность воды. Красная Фея гибла и пела, и пела сплетая венки, с цветами, венками и песнью на дно опустилась реки. Никто, будь то Кмен, любой из Бесшабашных или сам эльф, теперь не тронет ни одну фею или её сердце. Каждый принес им столько страданий, сколько ни одна из них не встречала на своем острове ни разу. Она способна наткать серебра из лунного света, зачем ей эльфы в этом мире? Она может, раставив пальцы в стороны, удушить всех своих врагов мотыльками, которые даже сейчас путаются в её волосах. Пойте про иву, про иву, про иву! Горючие капали слезы и камни смягчали, Пойте про иву, про иву, про иву! Пойте: должна быть венком мне зеленая ива! Мирнада слышала голоса Сестер. Это песня для Темной Феи, которая стала… деревом. Надеть ли ветви — когда-то её руки — себе на голову, разбивая серебрянные зеркала? Её красота и очарование может приворожить любого, ровно до того момента, пока она не начнет отвечать; иначе почему Джейкоб и Кмен позволили себе других женщин? Такие одинаковые: Красная и Тёмная. Одна из них мертва, другая станцует на костях врагов своим нечеловечески таном. Красная Фея, будто сон, который приснился лисице, покидает свой остров, зная, что это — единственное, что нельзя нарушать, что её кожа тоже станет корой, а к коре может когда-то прикоснуться широкая спина Джейкоба… Это обычное спасение маленького мира фей, созданных из крупиц первоздания или ещё один отчаянный прыжок, который приближает к собственной смерти?