Простой жест поддержки

Двое крались по Зоне. В одном из них безошибочно угадывался Кирилл Панов, доктор наук, ведущий учёный Института Внеземных Культур. По хмурому и усталому взгляду второго можно было определить как сталкера с дюжим опытом, а речь и тёмно-рыжие спутанные вихры довершали образ известного в Хармонте сталкера, Рэдрика Шухарта. Вернее, бывшего, но любящего тряхнуть стариной, сталкера, ибо сейчас он работает лаборантом Кирилла Панова в вышеупомянутом Институте. Рэдрик шёл впереди своего спутника, поминутно бросая вперёд себя гайки. Кирилл же угрюмо следовал за своим проводником, не следя особо за дорогой. В начале пути учёный бдел больше своего друга, но спустя час хождения по мукам по Зоне, осторожность в нём притупилась, так что теперь лишь понуро плёлся за другом. — Ты чего расстроился? — наконец сказал Шухарт, мельком взглянув на друга. — Ещё с полчаса назад ты хотя бы ругался, что я притащил тебя сюда без красной твоей униформы, да скафандра в придачу, а сейчас еле-еле плетёшься. Хвост торчком, уши пистолетом, помнишь? — Всё ты перепутал, — пробурчал Кирилл, пнув невинный камень на рыхлой дороге. — Уши торчком, хвост… Да что с этого. Рэдрик резко остановился и круто повернулся к учёному, который едва не упал на него от неожиданности. — Ну уж нет, я не потерплю, чтоб ты весь путь бледной тенью маячил позади. — Весь путь?! У тебя, оказывается, есть путь, ориентир! Ну и где же он? Куда ты меня ведёшь?! — Куда надо. — Ну, нет, ты меня не обманывай! — нарочито тихо произнёс Кирилл, хотя губы его дрожали от раздражения. — Выиграл спор, имея козыри, о которых я и не знал, а теперь ещё и строишь из себя лидера, проводника! Говоря это, он подошёл почти вплотную к Рэдрику, слушающего весь поток накопившихся за последние несколько дней эмоций. — Значит, ты это из-за того пари так разнервничался? Шухарт сам не был доволен своим планом, как повести Кирилла на Зону без институтского вмешательства, но оправдывал себя перед совестью желанием показать Кириллу действительную, реальную Зону. Сам объект спора Рэдрик уже не помнил, но факт, что он заранее знал верный ответ и этим обманул друга, вызывал скрежет кошек под сердцем. И пусть он сделал это из добрых побуждений, всё равно: благими намерениями, как известно, выстлан путь в ад. «А в моём случае в Зону», — мрачно съязвил самому себе Рэд. — «А Кирилл-то не глупец, понял, сукин сын, что обманул его, вот и дуется теперь. — Твоя жажда идти против закона перешла все границы: теперь ты и меня сюда притащил! Сам же сколько раз всем говорил, что поход в Зону «не пикник с девочками»… А ну, если попадёмся? — А ты у нас тюрьмы боишься? — Рэд тут же обругал себя за лишнюю желчь в голосе. — Не тюрьмы, а потери рабочего положения. В Институте вся моя жизнь! И, потеряв возможность приходить туда, изучать Зону, я потеряю мотивацию что-либо делать вообще. Кирилл говорил это, сидя на каком-то пне, сгорбившись в три погибели, всем своим видом истончая беспокойство. Рэдрик, занявший место чуть поодаль, изучающее поглядывал на друга: чёрные короткие волосы были спутаны (что, впрочем, не было редкостью), одежда была сплошь покрыта пятнами грязи. Глаза, обрамлённые красной каёмкой недосыпа, устало смотрели в одну точку сквозь заляпанные очки. Кстати говоря, эти очки всегда особенно умиляли Рэда: узкие, прямоугольные без оправы, со сколом на правом стекле — они совершенно не подходили парню, но, каким-то мистическим образом, именно они придавали некоторое очарование этому нелепому учёному. С аксессуаром Кирилл почти никогда не расставался, из-за чего у Шухарта появилась привычка в мыслях называть его очкариком. По-доброму, разумеется. Однажды, Рэдрик назвал Кирилла очкариком вслух, после чего тот изумлённо взглянул на друга, но ничего не сказал по этому поводу. Так сталкер и начал называть друга своим очкариком. Так сидели они с пару минут. Затем, Кирилл всё также устало и обречённо встал: — Пойдём уже дальше, к твоей цели, — последнее было произнесено достаточно ядовито. Кирилл положил руку в карман, чтобы набрать гаек для проверки пути. Но не успел он сделать и семи шагов, как послышался вой патрульной сирены… *** Кирилл резко обернулся к другу. Их взгляды пересеклись. В глазах друга Рэдрик прочёл такое отчаянье, смешанное со страхом, что сердце его кольнуло неуместное сочувствие и умиление. Немое восклицание: «Помоги!» во взгляде учёного заставило Рэда подняться со своего места и оглядеться. Вся решительность и весь запал Кирилла мигом пропали, и теперь перед Шухартом стоял усталый, но испуганный щенок, прижавший уши от страха и ждущий указаний от своего хозяина. — Быстро, за мной, — скомкано бросил сталкер и устремился к подножию небольшого пригорка неподалёку, предварительно бросив перед собой гайки, отдавая дань безопасности. Кирилл безмолвно последовал за другом, пытаясь не выдавать волнения и страха, хотя, больше было уже некуда. Уже через пару минут вой сирен увеличился. Учёный и сталкер лежали, плотно прижавшиеся друг к другу и прикрытые густой листвой деревьев вокруг холма. Кирилл поминутно кусал губы от волнения и часто дышал. Рэдрик, наблюдая эту картину, нежно подумал: «Новичок». Вскоре, режущий уши звук начал звенеть совсем рядом, заставляя всё вокруг вибрировать. Кирилл перевернулся на спину, зажмурил глаза и, словно испытывая физические муки, мученически свёл брови к переносице, беззвучно передвигая губами. «Молится», — ехидно подметил Рэдрик, смотря на учёного и принял сидячее положение. Но, несмотря на всю свою иронию, ему было искренне жаль распереживавшегося парня. Ведь сам Шухарт понимал, что здесь, под сенью тяжёлых ветвей, их шанс быть обнаруженными равен, разве что одному проценту, и то с натяжкой. «Нет, милый. Врёшь ты, когда говоришь, что не боишься в тюрьму попасть», — думал он. — «Знаешь ведь, что таких, как ты, тюрьма ломает, размазывает, словно масло по хлебу, да ничего в итоге не остаётся от человека. Я ладно, привыкший, но ты, друг мой дорогой, подохнешь ведь в тюрьме через полгода, если не через месяц. Нельзя тебе в тюрьму, ни за что». Рэдрик, ещё не совсем осознавая, что делает, протянул руку к спутанным волосам учёного и нежно провёл по ним. Первого касания Кирилл не оценил, но когда холодная рука неспешно огладила его скулу, он открыл глаза и с усталым непониманием уставился на друга. Рэдрик же, ответив мягкой улыбкой (неожиданной для него самого), всё также медленно переместил свою руку на сжатую в кулак кисть Кирилла и слегка сжал её в знак поддержки. Такой простой жест, но он действительно немного расслабил учёного, и тот слабо, но явно улыбнулся в ответ. Морщины на его лбу разгладились, а кулак разжался, и тонкие пальцы несмело огладили чужую ладонь. Рэдрик, не прерывая зрительного контакта, легко переплёл их пальцы и несильно сжал. В этот момент, вой сирены перестал существовать. Весь мир отошёл на второй план для этих двоих. Кроме глаз друг друга и сплетённых пальцев, для них не было важно ничего. Когда же оба они вернулись в реальность, вой сирены был слышен где-то далеко на востоке и затихал с каждой секундой. Рэдрик последний раз огладил пальцы друга и легонько потянул Кирилла к себе, призывая подняться. — Идём, — приглушённо произнёс он. — У меня есть, что тебе показать. *** — Ты привёл меня в Зону ради этого? — Да, а тебе не нравится? Кирилл неопределённо пожал плечами и подошёл к углу гаража, в который его привел Рэд. Там, окружённые паутиной, мхом, грибами, сидели самые настоящие бабочки. — Но что они здесь делают, тут же нет подходящей им обстановки? — учёный удивлённо обернулся к другу. — Поэтому я и привёл тебя сюда, очкарик ты мой. Во-первых, это очередная интересная аномалия, а во-вторых, — тут он приблизился к Кириллу, — эти бабочки являются подтверждением того, что и в самой грязной, грубой Зоне могут быть такие прекрасные насекомые. Кирилл тепло улыбнулся, глядя в глаза другу. — Так что, во имя этих бабочек, извини мои поступки, наш спор и поход сюда. Ведь я всё это я сделал, по сути, ради тебя, — Рэдрик поморщился и уставился в пол. Кирилл нежно улыбнулся, положил руку на плечо друга и легонько сжал его. — Послушай, давай-ка забудем об этом, а? — он старался заглянуть Рэдрику в глаза. — Я ведь, так и думал, а рассердился я лишь на свою наивность, да и обстоятельства, знаешь ли, заставили понервничать. Рэдрик взглянул на своего учёного и, будто что-то просчитывая, порывисто обнял его, крепко прижав к себе. — Невозможный ты мой очкарик, — прошептал он на ухо Кириллу. Тот лишь тихо фыркнул и обнял сталкера в ответ.