Дожди в Йосу

I want something stronger Than a moment, than a moment, love Love is nothing stronger Than a boy with luv

От окружающей обстановки мне было как-то не по себе. И, видимо, от большого ума или чтобы мой внутренний мир соответствовал внешнему, я наклеила еще один никотиновый пластырь и расправила рукав. Двойная доза никотина скоро вызовет тошноту — наказание самой себя за малодушие и трусость. Хотя не наказание, а идиотизм. Нереально хотелось курить, такой тяги не было уже пару месяцев. Два пластыря не помогут, но из принципа я не собиралась их отрывать. Пусть мне будет дурно! Возможно, будь в купе кто-то помимо меня, я бы еще постеснялась клеить дурацкий квадратик, но его величество случай не мешал мне заниматься самоистязанием. Раньше я никогда не была в поезде. Он был длиннее, чем я представляла, и походил на хромированную гусеницу. Еще у него был второй этаж, и, когда я спускалась или поднималась по лестнице, то чувствовала себя маленьким корабликом, попавшим в шторм, настолько сильно меня кидало из стороны в сторону. Большинство купе были открыты. Внутри будто в анабиозе застыли люди. Было около трех часов дня, но за окнами было темно из-за затянувших небо туч и стены дождя. Кучевые облака клубились в небе, словно призванные злые духи из дорам, которые почти всегда умели превращаться в дым и летать. Я убрала упаковку пластырей в рюкзак и взяла в руки телефон. При вызове контакта на экране появилась наша совместная фотография. На ней мы просто стояли взявшись за руки, вот только самих рук не было видно, а лишь наши обрезанные лица. Ну, как «лица» — мое лицо, а вот Намджун вместился по грудь, так как я едва доставала ему до плеча. Конечно, я нарушала договор «не-звони-когда-я-на-работе», но сейчас меня можно было понять. Когда он ответил, я услышала шум кафетерия на фоне, который контрастировал с унынием поезда. — Линлин, я занят! Разве мы не должны были увидеться через пару часов? — недовольно спросил он с короткими паузами. Последнее явно давало понять, что даже во время обеда Намджун что-то исправляет в своих бесконечных отчетах. Короткие паузы при разговоре — это «не могу оторваться от бумажек». — Оппа, в этом то и дело… Я не приду. — О чем ты? Если это из-за дождя, то я могу за тобой заехать. Что случилось? Я все объяснила как могла: меня опять не приняли на работу, выселили из квартиры, я не желаю возвращаться к матери и потому села на первый попавшийся поезд и куда-то еду. На улице стена дождя, грохот грома слышно даже сквозь стук колес, а жизнь — крайне дерьмовая штука. Я старалась говорить, как будто нахожу это забавным, но на самом деле просто хотела разрыдаться в темном поезде полном остолбеневших незнакомцев. — Мне нужно время. Проветриться, — закончила я. — Денег хватит на отель и еду. — Все будет хорошо, — все так же с паузами ответил Намджун. — Я знаю, как сильно ты хотела эту работу. Увидимся тогда через пару дней, хорошо? — Эм… хорошо. — Да, тебе тяжело, Линлин, — он, видимо, все-таки оторвался от своих бумажек — его голос выровнялся и из него ушла отстраненность. — Все наладится. Обещаю. Такое бывает. Я понимала, что он пытается меня успокоить и подбодрить. Но все равно — такое бывает? Такое бывает — это когда на тебя случайно проливают кофе или когда не можешь найти два одинаковых носка. А когда из-за одного богатенького придурка тебе перекрывают кислород и не берут стажироваться ни в одну адвокатскую контору Сеула, то это не просто «бывает»! Я сказала это Намджуну вслух, и он «угукнул», признавая мою правоту. — Слушай, мне нужно идти. Как вернешься, мы обязательно что-нибудь придумаем. — Оппа, мне некуда возвращаться, — вздохнула я. — Меня выселили. — Извини, но мне и правда пора. Позвони, как доберешься, ладно? Я пообещала, что позвоню, и он положил трубку. Телефон грустно затих. Самого главного — предложения пожить у него — я так и не услышала. Встречаясь с Намджуном, я сочувствовала женам и мужьям политиков. Ясно, что они хотят жить своей жизнью, но любят тех, кто рядом с ними. И пусть Джун был не связан с политикой, а лишь занимал пост ведущего финансового аналитика, но я чувствовала себя рядом с ним жертвой машины известности — стой и улыбайся, маши на камеру, пока он рядом толкает свою предвыборную речь. Я знаю, что на самом деле никто не совершенен, что под каждой подобной маской скрываются сомнения и неуверенность, но даже, учитывая это… Ким Намджун был почти совершенен. Я ни разу не слышала, чтобы о нем плохо отзывались. Да, что уж, о нем даже ни одной разгромной статьи в желтой прессе не публиковалось. Его репутация была так же безупречна, как и его серьезность. Когда он предложил мне встречаться, то показал этим, что верит в меня. Тогда и я в себя поверила. Тогда я почувствовала себя кем-то более значительным, чем девчушка из провинции с непомерными амбициями. Ради него я бросила сигареты, стала носить юбки вместо обожаемых джинсов. Намджуну нравилось появляться со мной на публике, а значит, и мне стало нравиться появляться с собой на публике. Ну, если вы понимаете, о чем я. Он был выше меня сантиметров на пятнадцать, с ямочками на щеках и пшеничными волосами. Все началось в университете, но тогда я считала, что влюбляться в него неразумно. Все при нем: красивый, отличник, староста, капитан команды по баскетболу. Такие обычно встречаются только с моделями, шпионками или айдолами. Поэтому, когда на последнем курсе в прошлом году, он вдруг позвал меня на свидание, то в осадок выпала не только я, но и половина университета. Да, его вечная занятость раздражала, но я все понимала. У него высокая должность, впутывать его в мою грязную историю я сама отказалась (вдруг отразиться на его репутации), а на счет общего жилья — Намджун не хотел торопить события. Я еще некоторое время листала наши совместные фотографии на телефоне, которых к слову было немного. Потом батарея разрядилась. Дождь хлестал по стеклу, словно поезд проезжал под водопадом. Чувство одиночество сжало грудную клетку костлявой рукой, а может это начала проявляться дурнота от двух никотиновых пластырей. Я уставилась на билет до Пусана, лежавший на столике, и задалась вопросом, зачем все это делаю. До прибытия еще больше двух часов. Решив отвлечься от самобичевания, я порылась в рюкзаке, пытаясь, понять, что успела захватить, когда оставляла свои вещи в камере хранения в Сеуле. Что ж, все необходимое здесь было — нижнее белье, запасные джинсы, пара футболок, средства гигиены и зарядка. Я перевела взгляд на окно и кивнула своим мыслям. Для полного комплекта «девочка в бегах от взрослой жизни» не хватало только зонта. И любимая гитара не помешала бы. А еще время могла отлично скрасить книга. Я не закрыла дверь, потому видела, как по коридору шли люди с плошками бибимпапа, упаковками чипсов и банками газировки. В поезде явно можно было разжиться едой. Захватив свои скудные пожитки, я прошла в вагон-ресторан, где мне сразу же сказали, что у них какая-то проблема с кухней и на выбор лишь снэки и треугольные гимпапы. Последние я обожала, так что не особо расстроилась набрав себе все имеющиеся с разными видами начинок. Вышло четыре, что с лихвой хватит мне на дорогу и даже после. Заплатив за гимпапы, чашечку чая и бутылку воды, я села в одно из свободных кресел у стены. Поезд замедлился, но все равно ужасно трясся. Ветер хлестал его с обеих сторон. Мы словно продолжали двигаться под водопадом. Я открыла один из треугольников и обожгла губы и язык горячим чаем. Конечно, целоваться я ни с кем сегодня не собиралась, но стало обидно, что не могу прочувствовать весь вкус набранных вкусняшек. — Извините, агасси, можно присесть? — отвлек меня мужской голос. Я перевела взгляд на человека, который не побоялся подойти к моему столику, хотя сейчас я являлась сплошным сгустком негативной энергии. Да и в обычные дни меня вряд ли можно было причислить к тем, кто разбрасывается эгьё направо и налево. Около соседнего стула остановился потрясающе красивый парень. И хотя в общем-то мне было все равно, он впечатлил меня гораздо больше, чем следовало. Это словно встретить айдола посреди серости аморфных пассажиров. У него были оранжевые волосы. И не просто рыжеватые, а такие как апельсин. Его тонкая куртка совершенно не согревала в такую погоду. И что-то тронуло меня в его глазах — усталость, которой и я сама пропиталась от кончиков волос до ногтей. Он только что заказал себе кружку горячего шоколада и сосредоточенно сжимал ее в руках. — Конечно, — ответила я и махнула рукой в сторону свободного места. Сев, он засучил рукава, но в это время я все равно поймала его взгляд, скользнувший по моей пирамидке еды. Что-то подсказывало мне, что он намного голоднее меня. — Возьми, — я протянула ему один из рисовых треугольников. — Я все равно столько не съем, но походу успела купить все толковое, что у них осталось. Он отрицательно покачала головой, но я уже насильно впихнула ему в руку гимпап, мол «отказы не принимаются». — В сочетании с горячим шоколадом — не очень, но лучше, чем ничего, — добавила я. Он улыбнулся уголком губ и смахнул со лба оранжевую прядь. Я старалась изо всех сил не пялиться на его волосы, но выходило не очень. Мне всегда нравились любые яркие цвета, а тут еще и на таком контрасте с окружающей действительностью. — Я Чимин, — представился он. — А я Минлин, — ответила я. — Можно просто Лин. Полным именем меня на самом деле называла только мама. А так все по разному — Лин, Линлин, Линни. Намджун обращался ко мне по полному имени, только если я накосячила. А как бы я не старалась, было это частенько. — Куда едешь? — спросил Чимин. У меня не было никакого прикрытия, никакой истории, зачем я сорвалась в Пусан, на поезд до которого и билет то купила случайно. А правда была слишком неприятной — катастрофичной для меня, что уж тут — чтобы открыть ее незнакомцу. — В Пусан, — в итоге коротко ответила я. — Далековато. А я еду в Йосу. Это следующая остановка. Я кивнула. Про Йосу я слышала, но не знала, где точно он находится. Где-то на этой длинной водопадной дороге в неизвестность. С улыбкой я смотрела, как Чимин начал есть мой гимпап. — Спасибо, — в перерывах между кусами поблагодарил он. — Я ужасно проголодался. Ну и денек мы выбрали для путешествий, — наши взгляды скрестились на стене дождя за окном. — Ты живешь в Йосу? — спросила я, откладывая упаковку от еды. Чимин откусывал большими кусками, словно за этот день даже не позавтракал. — Нет, там живет мой лучший друг. Я хотел ему позвонить, но сигнала нет. Я уже собиралась предложить ему свой телефон, как дверь в вагон открылась и громко заскрипела, словно для нее записали звук из скримера. И не известно, что хуже: если б там находился маньяк с бензопилой или, в действительности, влетевшие в помещение черлидерши. Это были четырнадцать одинаковых девчонок, которых словно создали на фабрике клонирования, в обтягивающих трико с названием их группы на попе. На спине модных курток у каждой было написано ее имя. Они столпились около бара и активно загомонили, одаривая весь вагон непомерным количеством эгьё. — Здесь совсем нет белковой пищи, — сказала одна. — Ён, а я говорила тебе, что надо было выпить тот йогурт пока была возможность, — укорительно усмехнулась другая. — Я думала у них хоть куриная грудка будет! К своему ужасу, я заметила, что обеих беседовавших девушек звали Ён. Хуже того, троих их них звали Хэсон. Видимо, первоначальная мысль о клонировании могла оказаться правдивой. Некоторые из них обернулись. То есть повернулись к нам. Ну ладно, на самом деле — к Чимину. — Какой кошмар! — протянула одна из Хэсон. — Это самая ужасная поездка в моей жизнь. Оппа, ты видел какой там ливень? А она смышлёная, эта Хэсон. Что она заметит в следующий раз? Поезд? Тучи? Смехотворные причуды человеческой судьбы? Собственную голову? Ничего этого я вслух не сказала, потому что не планировала в ближайшее время умереть от рук черлидерш. Хэсон все равно обращалась не ко мне. Она даже не замечала, что я сижу за тем же столиком. Она смотрела на Чимина. У нее уже чуть ли не на лбу было написано, что она придумала имена их будущим детям. — Да, агасси, давно такого сильного дождя не было, — вежливо ответил Чимин. — Мы едем в Пусан? — сказала Хэсон почему-то вопросительным тоном. — Ну да, там, наверное, получше, — кивнул он. — Это если доедем по такой-то погоде. У нас региональный чемпионат по черлидингу, — Хэсон села на последний свободный стул за нашим столиком. Села она на самый краешек, сдвинув колени и подогнув ноги на одну сторону под себя, словно находилась не в вагоне-ресторане, а на приеме. Поза девушки, привыкшей считаться самой очаровательной среди присутствующих, либо просто пересмотревшей дорам. — Это Минлин, — представил меня Чимин. Хэсон сказала, что ее зовут Хэсон, и начала перечислять остальных Хэсон и Ён. Конечно, кого-то из них звали по-другому, но для меня они все были Хэсон и Ён (пусть и Ёнсо, Ённи и так далее). Хэсон начала рассказывать о чемпионате. У нее удивительным образом получилось разговаривать со мной и при этом одновременно меня игнорировать. Кроме того, она мысленным сообщением (такую атаку взглядом я даже на стажировке в суде не испытывала) повелела мне встать и уступить место ее соплеменницам. Но они и так заполонили собой весь вагон. Половина из них говорила по телефону, а другая половина истощала запасы воды, кофе и неизвестно откуда возникшего диетического печенья. Я решила, что мне вовсе не это нужно для счастья. — Я пойду к себе, — кивнула я Чимину, глаза которого кричали «не бросай меня, а то ведь сожрут». Но тут поезд неожиданно затормозил, и все одновременно повалились вперед, разбрызгивая во все стороны горячие и холодные напитки. Я ухватилась за ножку столика и услышала, как валятся с полок чемоданы и падают пассажиры. Около минуты колеса возмущенно визжали на рельсах, пока поезд не остановился. Остановился он резко, так что я повалилась на Чимина и обо что-то ударилась щекой и подбородком. Не знаю, что это было, — в ту самую секунду свет погас, и все вокруг испуганно ахнули. — Ты цела? — прохрипел подо мной Чимин, помогая нам обоим подняться. — Кажется, да. Лампы зажужжали и зажглись одна за другой. В вагоне стоял знатный погром, особенно около бара, где весь пол был усеян осколками бутылок из-под соджу. Черлидерши жались по углам испуганными гомонящими стайками. Чимин поднял с пола то, что когда-то было его телефонам, а теперь развалилось на несколько частей. Он держал его, как раненого птенчика. — Уважаемые пассажиры, — затрещал голос из громкоговорителя. Он не был похож на тот обычный невозмутимы тон, которым объявляли остановки. — Пожалуйста, сохраняйте, спокойствие. Проводники обойдут вагоны, чтобы удостовериться, что нет пострадавших. Я прижалась к холодному окну, чтобы понять, что происходит. Мы остановились у широкой дороги вроде автострады. На другой ее стороне висела светящаяся вывеска. Ее трудно было разглядеть из-за дождя, но, кажется, это было маленькое кафе. По соседним рельсам вдоль вагонов плелся железнодорожник с фонарем и в слетающем с него дождевике. Даже сквозь стекло было слышно, как сильной завывает ветер. В наш вагон зашла проводница и начала осматриваться по сторонам. — Что случилось? — спросил Чимин, когда она дошла до нас. — Похоже, мы застряли. Проводница кивнула и тяжело вздохнула. — Мы никуда не едем, — сказала она полушепотом. — Встали около Йосу. Рельсы дальше идут под гору, там разлилась река, и так же сообщают о поваленных деревьях. Может, к утру что-то и изменится. Кто его знает. Лучше зря не надеяться. Передают, что даже движение общественного транспорта в ближайших городах приостановлено. Кстати, вы не ушиблись? — с последним вопросом она обратила уже ко мне. — Нет, все в порядке, — уверила ее я. Главная Хэсон обхватила свое запястье. — Хэсон! — воскликнула еще одна Хэсон. — Что случилось? — Я запястье вывернула! — простонала главная Хэсон. — Ужас. — Как же ты будешь делать баскет-тосс?! Шестеро черлидерш совершенно явно дали мне понять, что они хотят, чтобы я освободила им дорогу к раненой соплеменнице: они вознамерились усадить ее на мое место. Чимин затерялся в толпе. Свет погас, затем с шумом отключился обогреватель и снова заработал громкоговоритель. — Уважаемые пассажиры, — произнес тот же голос, — в целях экономии мы произведем частичное отключение электроэнергии. Если у вас есть одеяла или свитеры, они вам пригодятся. Если вы нуждаетесь в тепле, мы постараемся сделать все, что в наших силах. Просим тех, у кого найдется лишнее одеяло, поделиться с соседом. Я посмотрела сначала на вывеску за окном, а потом на стайку черлидерш. У меня был выбор — остаться в холодном, темном остановившемся поезде или как-то исправить положение. И я решила взять в руки ситуацию, которая сегодня уже столько раз из моих рук вырывалась. Перейти через дорогу и добраться до кафе, должно быть, не так уж трудно. Попытка не пытка. Намджун бы наверняка не одобрил мой план. Мой непредусмотрительный план. Я отыскала глазами Чимина и протиснулась к нему сквозь толпу Хэсон и Ён. — Через дорогу есть какое-тот кафе, — сказала я ему. — Пойду проверю, открыто ли там. — Мы, наверное, за городом, у лесной автострады, — предположил Чимин. — Ты с ума сошла? — крикнула одна из Ён. — А если поезд уйдет? — Не уйдет, — сказала я. — Мне проводница сказала, что мы здесь на всю ночь застряли. Время около четырех. Там наверняка тепло, есть еда и свободное место, по которому можно ходить кругами. А чем еще заниматься? — Ты пойдешь одна? — спросил Чимин. Было видно, что он хочет пойти со мной, но Хэсон прижалась у нему так, будто от него зависела вся ее жизнь. — Ничего не случится, это через дорогу, — улыбнулась я, наверное, впервые за сегодняшний день. — Оставь мне номер телефона и… Он помахал рукой с зажатыми в пальцах остатками мобильного, напоминая о случившемся. Я кивнула и взяла рюкзак. — Я ненадолго. Даже машины походу сейчас не ездят. Куда мне еще идти?