hops & malt

Вера Лескова — сильная. У неё есть всё: золото на соревнованиях, любимый человек, обожаемый папа, мама — тренер по плаванию. Но однажды беды ломают всех. Так с каждым, наверное, бывало: просыпаешься ночью в холодном поту в холодной постели со сбитой простынью и потерянно бредёшь на кухню, наступая босыми ногами на холодную плитку. А что делать, если не помогают ни любимый ромашковый чай в четыре часа утра, ни прохладный душ, который должен быть бодрящим, а на деле же в тебя летят тяжёлые большие глыбы льда, медленно, но верно вдавливая тебя в поверхность ванной?.. Что делать? переплакать. переболеть. пережить. Вера Лескова — сильная-сильная-сильная. Но почему же сейчас она плачет навзрыд, сползая на пол по двери? почему всё, абсолютно всё в этом мире кажется пустым, безрассудным и неправильным? Вера, будучи ученицей, учила аксиомы и доказательства бесконечных мириад теорем, которые нахрен ей не сдались. И когда проходит очередная ночь, в которую её мысли побеждают здоровый сон, и всходит солнце, в голове прочно оседает лишь одна единственная, но самая верная аксиома: она любит Митю. л-ю-б-и-т до чёртиков и помутнений взгляда, до клейма с его именем под рёбрами, до грёбанной проекции крыльев за плечами.

***

Говорят, есть такой метод, который позволяет определить, любишь ты кого-то или нет. Нужно представить, что этого человека больше нет в твоей жизни: он исчез, а может даже вы никогда и не встречались. Метод жестокий, но, оказывается, работает. Вера так долго искала свою любовь в прошлом, а она была совсем рядом. это оказывается такой очевидной мыслью, что у Лесковой скулы сводит.

***

— Кого-то ждёшь? — голос Мити, раздающийся из-за спины, подкашивает колени. —Нет, с чего ты взял, — врёт Лескова, не зная даже, куда ей деть собственные руки. —А что ты здесь делаешь? — выдыхает и выдавливает из себя слабую улыбку, не решаясь посмотреть Мите в глаза. —Вера, я обманул тебя. У меня не получилось тебя забыть: это оказалось не так просто. практически невозможно. Вера, я.. —Замолчи, — не даёт ему договорить, прикладывая тонкие пальчики к его губам, и… ц е л у е т целует, притягивая Митю ближе, и чувствует, как плавится её собственная кожа на спине под раскалёнными ладонями Петрова. Капилляры на шее уже лопаются от обжигающе-прожигающего взгляда. Он нежно цепляется за кожу, оставляя алые отметины на хрупком теле Лесковой; еле-еле касается губами, и Вера горит, сгорает и после себя оставляет подобие дыма и копоть вперемешку с нежностью на его руках. Петров чувствует вкус революции и разбитой мечты на губах белокурой, когда та рвано выдыхает. Петров слепнет, глохнет и теряет рассудок, когда чувствует холодные пальчики на своих плечах. Петров понимает, что где-то проебался, когда приходит к тому, что без неё он — чёртово пустое место, не имеющее никаких причин существовать дальше.

***

Митя чувствует, как любовь возрастает геометрической прогрессией при одном лишь взгляде на Веру. Он, наверное, любил её всегда: будучи мальчишкой и бултыхаясь в бассейне с Кириллом; в подростковом возрасте, когда приходил к ним домой и внимательно следил за Верой Александровной, суетившейся на кухне. И сейчас. Он любит её сей-час, когда она уже никакая не Вера Александровна вовсе, а объект его обожания. Любое прикосновение к Лесковой приводит к возгоранию. Митя — легковоспламеняемое вещество. Митя — неосторожно весь её. Вера столько раз познавала горе, что уже молится: т о л ь к о   б ы   н е   с е й ч а с