***
— У меня задержка. Гокудера с трудом удержал в своём рту только что отпитый кофе. Вообще, они здесь для обсуждения дел Вонголы, и Миура предложила сменить формальную обстановку офиса. — Что? — прохрипел подрывник после того, как проглотил напиток. Хару вздохнула, в который раз проклиная потенциальных виновников той ночи. «Давай же, Гокудера-кун, ты же не тупой, знаешь, как это происходит». — Я говорю: возможно, я беременна. Хаято смотрит на неё неверяще. Вероятно, ему тоже тяжело даётся мысль, что между ними — даже по пьяни — было что-то. Или у него просто плохая память, или… — Нет, после тебя мне было некогда и не с кем, — с укором сообщает Миура: не говорить же, что погрязла в рутине вместо жарких свиданий. Да и вообще: в отличие от страстных итальянцев, она помнит, когда и с кем спала. — Что будем делать? — Хаято серьёзен. Впервые Хару видит в нём другого человека: ответственного, верного, честного. — Пока не знаю, — девушка пожимает плечами. — Пока подождём, а дальше видно будет.***
— Две полоски. Хаято судорожно начинает кашлять, пытаясь вытолкнуть из себя только съеденный кусок. Они вновь в кафе, но уже не по делам — так, решили обсудить предстоящее мероприятие, да и передать документы. — Женщина, ты б чуть помягче на поворотах!.. — Хаято кашляет и активно стучит кулаком себя по груди. Потом запивает это всё кофе и шипит от того, что тот слишком горячий. — Что, даже не глупая? — мрачно уточнила Миура. Она не в восторге от перспектив, да именно сегодня настроение не к чёрту. — Мать моего ребёнка не может быть глупой, — Гокудера смотрит на неё. Возможно, не впервые, но именно на неё — не сквозь, не будто пустое место, а как на достойного человека. О, Боже, Хару, держи себя в руках, а то та ночь повторится. — Мне нужно было от тебя залететь, чтобы ты стал ко мне хорошо относится? — Хару вслух делится внезапным открытием и тут же наблюдает, как Хаято заливается румянцем и начинает что-то невнятно блеять: — Нет, ты что!.. Я это… давно… И вообще! Хватит. Будем готовиться к свадьбе! — растерянность быстро сменяется привычной злостью, но скрыть смущение от Хару теперь не получится. Хаято меняет тему, но Миура читает между строк. — Это почему? Может, я за тебя ещё не выйду. И, смеясь, удаляется из кафе. Ха-ха, ещё посмотрим, кто тут и кого.***
— Отбой, всё в порядке. Они с Хаято в ресторане. Точнее, сейчас они на балконе, и он торжественно встал на одно колено, протягивает заветную коробочку в одной руке и цветы — букет роз — в другой. И что-то мямлил, заливался румянцем — и в общем был приятен взгляду: словно впервые влюбившийся школьник, а не серьёзный дядька-мафиози. — Что?.. Как?! Гокудера вначале теряется, а потом вновь негодует — иногда кажется, что по привычке. — Я тебе всю неделю пыталась сказать, но ты не слушал и избегал меня! — Но ты же сказала… две полоски. — Да, чайник. Тесты иногда врут. Или с организмом что-то не так, что тест даёт положительный результат. Боже!.. Я даже через Бьянки-сан пыталась до тебя донести!.. Гокудера сглатывает. Ах вот оно что. А он-то думал, чего сестра и Хару такие активные. Думал: сестра от предвкушения, а Хару… — Хару?.. Японка медлит с ответом: не глупая, не женщина, и даже не по фамилии — по имени впервые назвал! Смакует этот момент. — Да?.. — Что делать будем? — Ну, теперь я знаю, чего мы точно делать НЕ будем. Хару удаляется с балкона — к вкусным ароматам еды и к приятной музыке, а Гокудера только кричит, чтобы подождала, ведь ему нужно встать, что делать со всем этим и вообще. Он вновь растерян, вновь мальчишка, вновь только вспыльчив и несерьёзен. Можно проклинать себя, что он такой тормоз и тугодум. Можно припоминать сестре, что так криво решила помочь брату. И вообще, могли бы распивать не вино, а виски! Можно проклинать эту поистине глупую женщину, что она не видит и не догадывается. Но лучше — бежать за ней, а затем — и вместе с ней.