Глава 8. Химия
— Личность установлена. Голос Пятницы вырывает Морган из цепких лап сна. Она резко открывает глаза, скидывает с себя одеяло и садится на кровати. Наконец-то! Эйфория от решения давно поставленной задачи заставляет напрочь забыть о сне. Губы растягиваются в предвкушающей и хищной улыбке. — И как же на самом деле зовут нашу неуловимую воровку? — с упоением растягивая слова, спрашивает Морган. — Фелиция Харди, — звучит незамедлительный ответ и темноту комнаты разрезает проекция, на которой изображена молодая девушка, склонившаяся над витриной в ювелирном магазине. С виду типичная жительница Верхнего Истсайда, богатенькая девица, выбирающая украшения на сумму, превышающую месячный бюджет какого-нибудь города. — Двадцать два года, работает в Озкорп. Непосредственный работодатель — Норман Озборн. Морган удивленно вскидывает брови. Норман Озборн недавно стал мэром города, и работать на него мог далеко не каждый человек. Интереснее данная информация становилась в сочетании с тем, что помимо работы на Озборна, Фелиция Харди промышляла воровством в образе Черной Кошки. Неплохо устроилась. — Отлично, — Морган склоняет голову к плечу, внимательно рассматривая стройную красотку. Перелистывает имеющиеся данные, быстро собирающиеся в одно общее досье, и замечает еще одну занимательную деталь. Переписку Фелиции Харди и Гарри Озборна. Какая прелесть. Флиртует с Гарри и Человеком-Пауком одновременно, даже не подозревая, что они лучшие друзья. А еще едва ли мистеру Озборну понравится, что его драгоценный сынок спутался с воровкой. Для шантажа этого более, чем достаточно. Попалась, Кошечка. — Где она сейчас? — Местоположение в данный момент не установлено. — Ок, — кивает Морган ничуть не расстраиваясь. Личность раскрыта, и узнать ее местоположение лишь вопрос времени. К тому же, скорее всего в ближайшие дни она объявится в Озкорп. — Как только установишь ее координаты — сообщи. — Принято. Морган еще какое-то время изучает данные, а после падает обратно на кровать и заворачивается в одеяло, как в кокон, чувствуя одновременно и сильнейший душевный подъем, и неясную тревогу, словно она ступает на скользкую дорожку. — Также имеется доступ к личным переговорам между Человеком-Пауком и Черной Кошкой, — внезапно оповещает ИИ. Морган вновь распахивает глаза. Скидывает одеяло и, не в силах сдержать волнения, подскакивает с кровати, начиная расхаживать по комнате. — Последний разговор состоялся три дня назад в час тридцать ночи. Морган мечется по комнате, как загнанный зверь. Она не может прослушивать Питера, это недопустимо. Но любопытство настолько сильно терзает ее душу, как стая голодных стервятников мертвое тело, что Морган заключает сделку со своей совестью. — Воспроизведи самую последнюю запись. Только ее голос. Не надо включать то, что говорил Человек-Паук. Таким образом, Морган словно оправдывает себя. Она ведь не прослушивает Пита, а только преступницу. На миг голограмма мигает, а следом звучит запись: — О, я обожаю эту игру. Ты ищешь, я прячусь. Я убегаю от тебя, а ты бежишь за мной, — комнату заполняет мелодичный соблазнительный голос. Она всегда разговаривает с ним так, словно зовет в постель? Видимо, да. — Спасибо, что вырубил тех громил. Я знаю, что ты не догадывался о том, что они всего лишь охранники. Прости. Но в качестве компенсации за мою маленькую шалость, на последнем месте преступления я оставила тебе подсказки. Поймай меня, Паучок. Обещаю, ты не пожалеешь об этом. Запись обрывается, а Морган крепче стискивает зубы. Это просто отвратительно. Что эта Кошка себе позволяет? Она же натурально соблазняет его! Но ладно это, хоть Морган страшно раздражают намеки Черной Кошки, в них нет ничего преступного. Но то, что она вынуждает Пита делать за нее грязную работу — серьезная ошибка. Ревность невиданной силы вспыхивает в душе Морган, накрывает, как глыба снега во время схождения лавины. Надо поставить ее на место. Хорошо, что у Морган теперь имеется все необходимое, чтобы Кошка перестала перебегать ей дорогу.***
— Привет, Фелиция, — приветствует Морган, подсаживаясь за столик к стильной красотке в дизайнерских солнцезащитных очках на пол лица. Время ланча, который Фелиция проводит за чашечкой кофе на террасе фешенебельного ресторанчика в самом сердце Манхеттена. Лучше места для разговора не найти. Вокруг полно народу, никто не обратит на них внимания. На Морган очки Старк Индастриз, с загруженной в них Эдит, и можно сказать, что она видит Фелицию насквозь. — Или лучше называть тебя Черная Кошка? Фелиция небрежным движением опускает очки, одаривая Морган слегка удивленным, но больше насмешливым взглядом. Черт! Морган надеялась, что, когда она подсядет к ней и припечатает правдой о том, что раскрыла ее личность, Фелиция испугается. Но она совсем не выглядит испуганной. К тому же, она настолько красива и уверена в себе, что рядом с ней Морган вновь ощущает себя совсем не так, как хотелось бы. И это страшно бесит. Ведь она уже достаточно взрослая, одевается как с обложки и, без всяких сомнений, выглядит очень даже привлекательно. Но ей все еще чего-то не хватает, того, чего у проклятой Кошки в избытке — расслабленной соблазнительности. Она выглядит так, словно весь мир и все мужчины в нем принадлежат ей, а Морган лишь маленькая девочка, которой еще учиться и учиться. — Мы знакомы? — спрашивает Фелиция, но не дав Морган и рта раскрыть продолжает, — постой, кажется я знаю, кто ты. Малышка Старк, так ведь? — Я тебе не малышка, — цедит Морган. То, что Фелиция узнала ее, ничуть не удивляет. Все знают, что у Тони Старка осталась дочь. Многим Морган известна в лицо из-за статей о ее успехах в учебе и прочих заметках об ее семье. А Черная Кошка наверняка имеет на нее досье. Как никак, Тони Старк был богатейшим человеком в Нью-Йорке, а мама Морган теперь генеральный директор огромной корпорации. Сама же Морган единственная прямая наследница всего этого колоссального состояния. Не знать их семью — преступление для воровки. — Хорошо, не-малышка Старк. Что тебе от меня нужно? — Фелиция водит кончиками пальцев с острыми наманикюренными ноготками по окружности кофейной чашки, продолжая смотреть на Морган все тем же раздражающе снисходительным взглядом. — Попробуй угадать? — в тон ей отвечает Морган, пытаясь выглядеть такой же раскованной. — Предположу, что это как-то связано с моей деятельностью. Но раз уж меня все еще не попытались повязать копы, а мы с тобой просто мило беседуем, подозреваю, что ты пришла меня шантажировать. Морган кивает. — Сдавать тебя копам бессмысленно, ты все равно сбежишь. Зачем мне лишаться такого козыря сразу? Лучше уж контролировать тебя. — И все? Пришла сказать, что знаешь, кто я? — выгибает тонкие брови Фелиция. — А я думала тебя беспокоит мой способ зарабатывать на жизнь. Да, безусловно, твоя семья и ваше состояние — лакомый кусок, но не волнуйся. Ты подружка Человека-Паука, а за мной должок перед ним. Он мой друг, и его друзья — мои друзья. А своих я не граблю. Морган чувствует, как раздражение скребется под кожей, словно полчища мерзких насекомых. — Кстати, о нем, — жестко говорит она, впившись в холеное лицо Фелиции непреклонным взглядом. — Хватит использовать Человека-Паука, играя на его благородстве и чувстве долга. Ты можешь очаровать его, но не очаруешь меня. Я вижу тебя насквозь. Таким как ты, верить нельзя. Ты продашь и подставишь его, как только запахнет жареным или тебе предложат более выгодное предложение. Поэтому, слушай внимательно. Если ты еще раз попробуешь как-то использовать Человека-Паука в своих целях или, что еще хуже, сдать его, я обнародую твою личность. И нет, я не стану передавать это копам, я сразу же отправлю все данные мистеру Озборну, на которого ты работаешь, и у которого явно планируешь задержаться. Тебе ведь известно, что мы дружим семьями? Моя мама постоянно ведет с дядюшкой Норманом дела. Также я могу предоставить ему копии твоих переписок с его сыном. Да, об этом я тоже знаю. А в личной беседе могу намекнуть нашему мэру о том, что ты не лучшая пассия, и мурлыкала о любви только для того, чтобы втереться в доверие к его тяжелобольному сыну, чтобы потом растоптать его чувства и вытянуть из него как можно больше денег. Знаешь, это ведь слабое место Нормана Озборна. Он буквально с ума сходит, если что-то угрожает его драгоценному Гарри. В любом случае, я уверена, что в твоих интересах внять моему совету. Сомневаюсь, что Фелиция Харди, работающая на мэра города и выстраивающая впечатляющую карьеру, хочет запятнать свое честное имя. И даже если Черной Кошке удастся сбежать и не сесть в тюрьму, после того как правда вскроется, Фелиция Харди уже никогда не сможет жить под своим именем и со своей милой, но такой узнаваемой, внешностью. Я думаю, тебе это не нужно. Морган выдает свою речь на единой ноте, ни разу не запнувшись, и остается довольной собой. Фелиция откидывается назад, плавным движением вытягивая руку вдоль спинки кресла и оценивающе смотрит на Морган. — Неплохо, — выносит она свой вердикт. — Должна признать, мне есть над чем подумать. Так и быть, я больше не буду втягивать Паучка в свои дела. Морган чувствует, как в ней поднимается удушливая волна превосходства. Странное желание бить сильнее и сильнее, показывая, что она здесь победительница, полностью заволакивает разум. — И, разумеется, обо мне тоже ни слова, — припечатывает она. — Вся информация о тебе будет автоматически опубликована, если со мной что-то случится. Фелиция улыбается так, будто Морган сказала ей что-то очень приятное. — В таком случае, надеюсь, что с тобой все будет в порядке, не-малышка Старк. Загадочная улыбка и сканирующий взгляд Фелиции заставляют Морган чувствовать себя слегка неловко, но она изо всех сил подавляет это чувство, стараясь держаться максимально твердо. — Рада, что мы поняли друг друга, — Морган поднимается, намереваясь уйти. — Приятно было познакомиться. — О, и мне, — любезно отвечает Фелиция. — А ведь мы с тобой даже в чем-то похожи. Кто знает, не родись ты с серебряной ложкой во рту, глядишь и ступила бы на тот путь, который избрала я. Я ведь просто выживаю и хочу, чтобы это выживание было красивым. Мы могли бы подружиться, — бархатно шепчет она, ни единым жестом или интонацией не показывая, что ее как-то задел их разговор. Складывается впечатление, будто они просто поболтали, как добрые подруги. Морган не отвечает и хочет уйти, но опять замирает, когда ее настигает вкрадчивое наблюдение, — у Человека-Паука надежный тыл. В тебе есть то, чего ему самому явно не хватает. Хладнокровие и безжалостность. Морган смотрит на Фелицию вполоборота и равнодушно бросает: — Мне не нужна твоя оценка. Просто забудь о существовании Человека-Паука. Он тебе больше не помощник и не объект для флирта. Фелиция плавным движением закидывает ногу на ногу, лениво поигрывает ступней, обутой в дорогую изящную туфлю. — Это любовь, да? А он в курсе? — с ухмылкой спрашивает Фелиция, не сводя с Морган внимательных кошачьих глаз. — Это не твое дело, — резко отвечает она, теряя всю свою уравновешенность и сдержанность. — Просто держись от него подальше, а иначе пожалеешь.***
Морган нажимает на ручку и открывает дверь в лабораторию Отто Октавиуса. Здесь дела обстоят еще хуже, чем в мастерской Морган. Если ее мастерская находится в постоянном творческом беспорядке, в котором все же есть некая упорядоченность, то здесь царит настоящий хаос. В основном офисе, где кипит работа, все столы завалены научной литературой, журналами и чертежами. Большая прямоугольная доска на стене уже давно перестала быть белой, тысячи раз исписанная маркерами. Вот и сейчас на ней красуются практически нечитаемые заметки и формулы. Оборудование и стеллажи с образцами и расходниками напоминают лабиринт. Морган обходит их и наконец-то видит сосредоточенного Питера, облаченного в белый лабораторный халат, склонившегося над микроскопом. Она не окликает его, чтобы не отвлекать, но он уже услышал ее. — Привет Морган, — здоровается он первым, не отрываясь от микроскопа. — Привет. — Я скоро. — Ок. Морган ждет, когда Питер закончит с анализом. Медленно расхаживает вдоль стола во всю стену, рассматривает прототипы протезов, выставленные на нем. Одна из кибернетических рук, стоящая поодаль от остальных, привлекает ее внимание. Морган впечатляет детализация, с которой она выполнена. Это уже не просто роботизированный протез, это нечто на стыке технологий и биологии. Дверь в эру трансгуманизма. — Фух, — разочаровано выдыхает Питер, прокручивая регулятор управления. — Никак не могу подобрать последнюю цепочку. Этот полимер должен стать финальным покровом протеза, должен передавать импульс настолько четко, что человек будет ощущать мир так реально, словно это его настоящая кожа, — не поднимая головы, Питер указывает в сторону руки, возле которой замерла Морган. — Я хотел закончить с этим до того, как доктор Октавиус вернется с научной конференции. И вот, когда все почти готово, я не могу найти крошечный изъян, черт бы его побрал! Сама Морган являлась механиком, а в работе Отто и Питера было слишком много завязано на биологии. Это была их стезя. И все же она неплохо разбиралась в этом, прошерстила множество источников, и в чем-то могла помочь. — Может дашь мне посмотреть? — предлагает Морган, подходя к Питеру вплотную и склоняясь над его плечом. — Я, конечно, далеко не эксперт в биоинженерии, но свежий взгляд иногда может помочь увидеть проблему. Питер перестает смотреть в окуляр и оборачивается. Их лица так близко друг к другу, что качнись Морган на несколько миллиметров вперед, стукнулась бы о кончик носа Питера своим. — Почему бы и нет, — пожимает он плечами и уступает микроскоп Морган. Морган забывает о времени, когда они с Питером совместными усилиями бьются над последним штрихом в усовершенствовании полимера. И их труды не напрасны. Спустя какое-то время все получается. Точнее, получается у Питера, но Морган тоже вносит свой вклад. В частности, ей удается разглядеть небольшое различие в спектре преломления света, и это дает Питеру толчок к пониманию того, что именно его стопорило все это время. Морган терпеливо ждет, практически затаив дыхание. Финал работы застает ее, сидящей на столе, крепко сжимающей руками столешницу и внимательно следящей за каждым движением. — Знаешь…кажется… — Питер аккуратно прокручивает колесико регулятора. Экран подключенного к микроскопу планшета загорается зеленым цветом. — Получилось! Восторг в его голосе моментально вызывает у нее улыбку. Это уже рефлекс. Питер отрывается от микроскопа и смотрит на сидящую на столе Морган с ликованием. А потом шагает к ней, порывисто заключает в объятия и быстро целует в щеку. И также быстро отстраняется, возвращаясь к образцу. — Я столько дней бился над этим, и наконец-то все получилось! Спасибо, Морган, ты меня спасла! — он быстро сохраняет данные, буквально сияя от захлестнувшей его радости. На самом деле, заслуги Морган здесь почти нет, Питер бы и сам все сделал со временем, но ей приятно осознавать, что она помогла ему быстрее добиться положительного результата. — Ого, — Питер кидает беглый взгляд на циферблат наручных часов. — Как долго мы просидели здесь. Ты, наверное, голодная? Пойдем, у меня тут есть пицца и кофе. Морган легко спрыгивает со стола и идет за Питером в маленькую комнату отдыха, заваленную все теми же книгами, научно-популярными журналами, плюс коробками из-под пиццы и прочим хламом. Комнатка совсем крошечная. Помимо стола с чайником, микроволновкой и кофеваркой в ограниченное пространство стен втиснут узкий диван, или скорее тахта, с разномастными подушками от другой мебели. Морган знает, что пару лет назад Питер жил здесь, когда у него были проблемы с деньгами. Точнее у Отто были проблемы с деньгами, и он не мог платить Питеру зарплату, а Пит, в свою очередь, не мог оплатить аренду съемной квартиры, из которой его закономерно вышвырнули. Но он не бросил доктора, а работал на него за «спасибо» или за «идею», как он сам это называл. Как назло, и стажировка в Старк Индастриз тогда была приостановлена в связи с перепродажей Башни Старка Норману Озборну. Питер остался абсолютно без денег. И, конечно, он никому ничего не говорил. Типичный Питер Паркер. Помнится, Морган, Пеппер, Мэй и ЭмДжей были вне себя, когда узнали, что он ютился в этой комнатушке столько времени. Каждый божий день спасал город и молчал, молчал, молчал, никому и слова не обронив о своих проблемах. Эх, ну что с ним не так? Но это Питер, и это часть его характера. Такой уж он есть. Сердце Морган защемило от нежности, но в то же время внутри скребнуло легкое негодование. Вот зачем так мучиться, изображая непонятно кого, когда все можно решить в один миг? Но это в прошлом. Сейчас Отто встал на ноги и платил Питеру нормальную зарплату. Также Питер получал жалование в Старк Индастриз за исследовательскую работу. И по меркам самого Паркера, не бедствовал. Морган падает на узкую тахту, вжимаясь спиной в деформированную временем подушку, прислоненную к стене, все еще с ужасом думая, как на этом можно было спать в течение нескольких месяцев. А Питер в это время варит кофе и разогревает пиццу. Пока они едят, он рассказывает Морган о самых невероятных возможностях их протезов, которые облегчат жизнь людям, потерявшим конечности. Морган хорошо знакомо это чувство. Практически одержимость идеей, маниакальное желание решить самую сложную задачу. И все же, между ней и Питером есть различие. Для Питера важна не столько сложность проекта, сколько его полезность. А для Морган больше важен сам факт решения. Иногда она вынуждена признаться себе, что разрабатывает что-то не с точки зрения пользы для социума, а с точки зрения новизны, инноваций и прорыва. У Питера всегда на первый план выходит стремление сделать что-то полезное, у Морган — великое. А «великое», не всегда является синонимом «благое». Но эти различия совсем не мешают им, наоборот, это приправа к общению. К жарким спорам, в которых, как известно, рождается истина. Они могут совсем забывать о времени, что-то изобретая, доделывая, да и просто болтая. Им никогда не бывает скучно рядом друг с другом. Морган думает, что это и есть настоящее родство душ. И не только оно. Когда долгий, но крайне интересный и важный разговор о протезах и будущем человечества, исчерпан, Морган вспоминает, что давно уже не видела ЭмДжей, о чем тут же спрашивает Питера. Он моментально мрачнеет, садится на тахту рядом с Морган и неохотно отвечает: — У нас типа перерыв в отношениях. Сердце Морган пропускает удар. Она отвадила от него Черную Кошку, а тут еще и с ЭмДжей проблемы. И все это практически одновременно? Морган не верит в судьбу, но что это, если не ее знак? Ощущение такое, что она нападающий на футбольном поле, а самый надежный вратарь наконец-то открылся. Надо бить быстрее, чтобы не упустить шанс забить гол. — Прям серьезно? — с любопытством спрашивает она, даже не скрывая, что ее эта новость ничуть не расстраивает. — Все так сложно в последнее время, — со вздохом отвечает Питер, откидываясь назад и прикрывая глаза. — Я уже ни в чем не уверен. Морган забирается с ногами на тахту, садится на колени, развернувшись лицом к Питеру. Глядя на его профиль, на подрагивающие ресницы и распахнутый вырез халата, открывающий шею, часть ключиц и горловину футболки, Морган как никогда в жизни чувствует, что он свободен. У него с ЭмДжей и раньше бывали перерывы в отношениях, но никогда прежде Морган не слышала в его словах такого… равнодушия? Словно ему уже все равно. И это странным образом наполняло саму Морган какой-то нездоровой и лихорадочной одержимостью. Это ее шанс. — Прости, конечно, за честность, но мне кажется будто ты не слишком-то и расстроен. Ну, по крайней мере, не убиваешься, не рыдаешь в подушку и не бьешь посуду в отчаянии. Питер усмехается. Не горько и с тоской, а просто усмехается. — Не знаю, Мор. Кажется, у нас с ЭмДжей уже давно что-то не так. Морган закусывает изнутри щеку. Нельзя радоваться чужим проблемам, но как удержаться, когда они в твоих интересах? — Можешь рассказать мне все как есть, — доверительно предлагает она, подаваясь вперед и опуская руку на плечо Питера. Он медленно открывает глаза, поворачивает голову в сторону Морган. Смотрит на нее так, будто решает для себя, можно ли обсуждать с ней столь серьезные темы, и решает, что можно. — У нас с ЭмДжей порой бывали слишком разные взгляды на жизнь. Да, что уж там! Пожалуй, я был не лучшим бойфрендом. Меня постоянно не было, когда я был ей нужен. Я уделял ей мало внимания. Она всегда волновалась из-за меня. Сильно нервничала. И многого не хотела признавать. Ей было комфортно рядом с Питером Паркером, а Человек-Паук все портил. Морган не может сдержать ухмылки. Он, правда, не понимает, что его слова словно призыв для нее? Неужели он не видит, что у него уже есть человек, который одинаково любит и Питера Паркера, и Человека-Паука? — Пит, я бы сказала, что мне очень жаль, но мне не жаль, — Морган медленно проводит рукой по его плечу, скользит вдоль всей руки, чувствуя под тканью халата вмиг напрягшиеся мышцы, а потом берет Питера за руку и переплетает их пальцы. — Может, это и к лучшему. ЭмДжей очень хорошая девушка, но ей твое супергеройство порой как кость в горле. Она даже не скрывала этого. Но это твой путь, его не изменить. Может, тебе нужен человек, который не просто будет мириться с этим, а который полностью разделит это бремя? — Морган чувствует, что не сможет сдержать поток слов, что они льются из нее, как из рога изобилия. Она говорит искренне, правду. А правду всегда легко говорить. — Но ты все еще любишь ее, да? Тебе больно? — Расставаться с кем-то всегда больно, — произносит он с грустной улыбкой и крепче переплетает их пальцы. — Так же больно, когда тебя вовсе не замечают? — спрашивает Морган с дрожью в голосе, понимая, что ее уже не остановить. — Это тоже больно, — тихо отвечает Питер. Он долго и внимательно смотрит на нее, с какой-то неясной призрачной тоской, плавающей на дне карих глаз. От его близости и ощущения их переплетенных пальцев, внутри Морган творится что-то страшное. Будто бы кровь вскипает в жилах. Все переворачивается, перекручивается, кружится, бьется, рвется из нее. Все приходит в дикий хаос. И собрать это можно только одним способом… — Я сейчас все испорчу, — не в силах держать себя в руках, признается Морган. — Я бы не хотела этого, правда, но испорчу. Не хочу, чтобы между нами что-то изменилось, но я больше не могу молчать. У меня внутри будто фейерверки взрываются, когда ты рядом. Это химия. Это невозможно остановить или проконтролировать. И я больше не могу делать вид, что этого нет. Выпалив это, Морган поднимается на коленях, крепко сжимает в пальцах отвороты лабораторного халата Питера и тянется к его губам. И только в момент, когда их губы соприкасаются, пропуская по ее телу электрический заряд, Морган понимает, что Питер не отстраняется. Не отталкивает ее и не сжимает губы. Он застывает и позволяет ей целовать себя. Но больше ничего не делает. Морган кажется, что она готова разрыдаться. Ну почему он никак не реагирует? Почему постоянно игнорирует все ее попытки к сближению? Ну, что с ней не так? Чего ей не хватает? Почему он никак не увидит в ней женщину? Как в ЭмДжей или Черной Кошке? Почему Морган в свои шестнадцать, с фигурой, как у взрослой девушки, и со всеми своими чувствами, все еще ребенок для него? Она резко отстраняется и спрыгивает с тахты. Прочь! Сбежать куда-нибудь, не видеть его глаз, не чувствовать его, забыть, выкинуть из головы. Переболеть. — Постой, — тихая просьба и мягкая хватка на запястье, не позволяют ей осуществить задуманное. — Не убегай. Давай поговорим. Как взрослые люди. Они стоят напротив друг друга, и рука Питера жжет ее запястье, словно он горит огнем. Морган сглатывает ком в горле, часто моргает, чтобы удержать в глазах навернувшиеся слезы. — О чем? — надтреснуто бросает она. — О том, что ты так не можешь? Что я еще маленькая? Что я тебе, как сестра? Об этом? — она дергает рукой, но Питер не отпускает ее. — Морган, все сложнее… — Нет! — почти кричит она. Какой там взрослый разговор! Морган буквально прорывает, наружу хлынули все сдерживаемые эмоции, терзающие ее душу. — Все очень просто. Ты же все видишь, все понимаешь, даже если пытаешься отрицать. Но тебе все равно. Скажи, Пит, неужели все мои прикосновения, вся я, совсем ничего не вызываю в тебе? Ты ничего не чувствуешь, когда я обнимаю тебя, целую? — в ее голосе и упрек, и мольба, и обида и боль. А от молчания Питера все это усиливается в стократ. Морган не плачет, но внутри у нее образуется страшная зияющая пустота, которая воронкой тянет в себя все хорошее, что есть в ее жизни. Но помимо этого крошечный огонек разума все еще тлеет среди океана чувств. Она все же признает, что не может требовать от Питера чего-то большего. Он и без того давал ей много. Ей нужно смириться. Успокоиться, принять неизбежность и жить дальше. Быть ему другом, сестрой. Это тоже многого стоит. Все это так просто и одновременно с тем совершенно невыполнимо. Огонек здравого смысла гаснет, сметаемый бурными волнами чувств. Морган опять пытается вырваться, и ее голос дрожит от зарождающейся истерики, — скажи мне правду. Скажи прямо сейчас, что тебе не нужно все это. Скажи, чтобы я отстала от тебя раз и навсегда! Сделай над собой усилие и поставь меня на место! Скажи, что тебе противно, когда я целую тебя и, чтобы я больше так никогда не делала! Голос срывается, все переворачивается с ног на голову, и кажется, что реальность искажается до неузнаваемости. Питер не дает ей договорить, он мягко обхватывает ее затылок и обрывает истерику нежным поцелуем. Жар опаляет щеки Морган, по телу проходит мелкая дрожь, приятным покалыванием отдаваясь в кончиках пальцев, а ноги слабеют. Она впервые сталкивается со столь безжалостным шквалом ощущений. Она ошарашенно замирает, не в силах пошевелить даже пальцем. И не может поверить, что это действительно происходит. Когда она представляла их первый поцелуй, то видела себя в этой сцене очень раскованной, напористой. Мечтала о том, как зароется пальцами в волосы Питера, прижмется к нему всем телом, как сразу же ответит ему с полной отдачей и страстью. Но сейчас, когда он действительно целует ее, Морган просто стоит, недвижимая, словно статуя. Даже обнять его нет сил, руки будто приросли к телу. Она только закрывает глаза и чувствует, как уплывает куда-то далеко-далеко. Ей кажется, что ноги оторвались от земли, что она парит в воздухе без всяких костюмов и супергеройских сил. Нужно ли говорить о том, что ее сердце грозит проломить ребра и бьется внутри отчаянно и громко, как барабан, призывающий целое войско к бою? Звонок телефона возвращает ее в реальность, и Питер, видимо сообразив, что переступил черту, быстро отстраняется и отступает назад. Морган пошатывается, словно потеряла опору. Голова идет кругом. Они смотрят друг на друга, будто видят впервые, пока телефон в кармане Питера надрывается звонкой трелью. Морган тяжело дышит и не может собрать мысли и чувства воедино, все расползлось, как стая муравьев. Лишь осознание непередаваемого счастья плавает на поверхности, заполняя голову розовым туманом. Она почти не замечает тревоги на лице Питера, который, вне всякого сомнения, в ужасе от собственного поступка. — Прости, Морган, — извиняется он, отступая еще дальше. — Не понимаю, что на меня нашло. — Он быстро смотрит на смартфон и, кажется, даже рад тому, что ему позвонили в такой момент. — Это ЭмДжей, — сообщает он, прежде, чем ответить на звонок. — Привет, ЭмДжей. Вполне. Как у тебя? Да, конечно, мы можем поговорить. Когда? А, ты уже рядом с лабораторией. Да, конечно, можешь зайти. Я здесь с Морган. Она помогала мне с работой. Он продолжает говорить с ЭмДжей нарочито бодрым, и от того заметно фальшивым голосом, нервно меряя шагами комнату. Он старается не смотреть на Морган. И внутри нее что-то трескается, разламывается и крошится. Снова ЭмДжей. Они помирятся. Морган не верит, что такое бывает. Что можно всего лишь за одну минуту стать самой счастливой девушкой во Вселенной, и тут же разбиться на миллионы осколков.