Кусочек жизни

Солнце медленно поднималось над горизонтом, освещая небольшую комнату, в которой застыл едкий запах дыма и сожжённой бумаги. Сидящая на полу фигура молча смотрела на небольшой язычок пламени свечи, поднося к нему очередной кусочек белого материала, исписанного синими чернилами. Момент - и листик превратился в пепел, который тут же был растерт по пальцам. Внезапно дверь комнаты открылась, потушив свечу и пустив в помещение свежий воздух. Вошедший закашлял, отворачиваясь и отмахиваясь от противного запаха рукой. - Кошмар какой... И как ты не задохнулся ещё? Женщина средних лет посмотрела на обернувшегося на нее парня. Пустые и безжизненные, как у мертвой рыбы глаза, болезненно белая кожа и пара свежих порезов на щеке. Такой внешний вид парня стал для неё привычным. - Иди кушать, а то с голоду точно помрёшь. С этими словами женщина подошла к окну, открывая его. В комнату ворвались потоки свежего воздуха и ветра, окончательно убирая противный, едкий запах. Дверь закрылась, и Лин остался в комнате один. Желания есть у него особо не было, как и желания делать что-либо кроме сжигания старых писем и его же рисунков. Еле поднявшись с пола парень убрал свечи на дальнюю полку и поплелся на кухню, из которой вкусно пахло свежим пирогом с яблоками и булочками с корицей. На руках ещё остался пепел, который Лин небрежно вытер о свою и без того запачканную пеплом и краской рубашку. Сев за стол, парень стал ждать. Чего? Действительно, чего он ждёт, если всё уже на столе? Заботливая мисс Уинберн уже всё приготовила. Сама женщина как всегда ушла на работу, оставив парня одного. Лин смотрел на тарелку с кусочком аппетитно пахнущего пирога, заставляя себя хотя бы взять вилку и потыкать ею выпечку. Конечно, есть он не собирался, однако ему стало жаль мисс Уинберн, которая так старалась для него, поэтому он всё-таки сунул кусочек пирога в рот, прожевав его и еле еле поглотив. Не лезет. Впрочем, как и всегда. За последние несколько месяцев парень сильно исхудал, и в принципе было непонятно, как он вообще жил, с таким-то рационом питания. Хотя это волновало всех, кроме самого Лин. В последнее время его в принципе мало что волновало. Не лезет, но надо есть. Врач сказал, что ещё немного - и парень ляжет в больницу, а это означало, что Лин вытащат из его уютного мирка и поместят в комнату, где даже бумагу жечь нельзя. Поэтому парень берёт вилку и насильно запихивает в себя пирог, запивая его ещё горячим чаем. Наверное, многие отдали бы всё за кусочек такого пирога, но Лин даже не чувствовал его вкуса. Кое-как доев несчастную выпечку парень поднялся со стула, и, взяв рюкзак, впервые за несколько месяцев вышел на улицу. Люди. Их много, и они везде. Бегают, как муравьи в муравейнике, таская что-то с одного места на другое. Постоянная спешка и ритм города, давно забытые парнем, пробуждали в нём ощущения, похожие на ностальгию. Всё вокруг выглядело таким живым и разнообразным... Цветные фасады домов, милые вывески кафе, кондитерских и маленьких кофейнь... всё это до жути раздражало парня, не давая ему сосредоточиться. Лин свернул в один переулок, потом второй... Он и не заметил, как добрался до места, в которое шёл. Недостроенная 12-этажка, служившая пристанищем многих бездомных и наркоманов, наполненная битыми бутылками и грязными шприцами. Войдя внутрь Лин сразу почувствовал запах сырости, от чего по коже пробежала дрожь. Парень с трудом поднялся на последний этаж, делая постоянные передышки. И вот он, вид с крыши... Красиво. Красивое место для могилы очередного самоубийцы. Да, Лин прекрасно знал, зачем пришёл сюда. Так же как и знал, что вряд-ли отсюда выйдет. Парень подошёл к краю, посмотрев вниз. Высоко, в голове даже немного закружилось. Отойдя немного назад и сняв рюкзак Лин приготовился к прыжку. Закрыл глаза, уже предвкушая это чувство свободного падения и свободы... Однако за спиной раздался тихий, нежный голос. - Привет!