Bound and free

— Джонсон, что это? — Это верёвки. И почему сразу по фамилии? Ты сам хотел попробовать что-нибудь новое. Салли тяжело вздохнул. Если Ларри решил что-то сделать, остановить его было невозможно. Тот возился с непонятно откуда добытыми веревками, разматывая их и раскидывая по полу. — И что мне нужно с ними делать? Мог бы предупредить, я бы видео нашёл. — Знаю я, какие бы ты видео нашел, — фыркнул Ларри, по-турецки сидя на полу и разглядывая Сала снизу вверх, чуть щурясь от пробивающегося сквозь доски стен солнечного света. — Тебе сегодня ничего делать не надо, я уже изучил всё нужное. Салли почти успел залюбоваться им, когда до него дошёл смысл сказанных слов. — Ты меня, что ли, связывать собрался? — он приподнял бровь, зная, что Ларри не увидит этого под протезом, но интонацию точно поймёт верно. — Ага. Так что давай, можешь начинать раздеваться. Салли снова вздохнул, принимаясь стаскивать с себя толстовку. Романтические разговоры никогда не были сильной стороной Ларри. *** — Это странно, — прохладный воздух холодил кожу, и Салли поёжился. Ларри возился у него за спиной, связывая руки. — Хватит нудеть, — Ларри хлопнул его по бедру. — А то и рот завяжу. Салли хотел было повернуться и высказать другу, что тот, кажется, задаётся, но его твёрдо придержали за запястья, не давая делать лишних движений, и желание возмущаться само собой пропало. Сал на пробу пошевелил кистями рук — веревки не сдавливали слишком сильно, но плотно прилегали к коже, и это было... приятно? Салли вздрогнул, когда Ларри прижался к его спине, пропуская верёвку по груди, затягивая и снова отстраняясь, чтобы сделать новый виток. Он явно увлекся процессом, закрепляя узлы и легко касаясь то там, то тут, чуть дёргая, чтобы проверить натяжение веревок. От Салли ничего не требовалось, и это ему в какой-то мере нравилось: позволяло сосредоточиться на ощущении лёгкого давления и скованности, того, что он отдал контроль над собой, и теперь от него ничего не зависит. Это почему-то расслабляло, хотя должно бы пугать, и из-за длительности процесса Салли впал в какое-то медитативное состояние, из которого его вырвал очередной лёгкий шлепок. — Ну вот и всё. Ларри встал перед ним, окидывая взглядом результат, и, кажется, оставаясь им доволен. — Тебе идёт. Сал склонил голову набок, не найдя, что ответить. Верхнюю половину тела плотно оплетали веревки, создавая своеобразный узор. Он молча смотрел на Ларри, ожидая продолжения. — Можно? Расслабленность как рукой сняло: Джонсон потянулся к протезу. Это была их точка преткновения. Салли каждый раз ощущал горечь и смущение, когда думал о своих шрамах, а Ларри каждый раз упорно уговаривал его снять маску, утверждая, что ему нравится настоящее лицо Сала. Сейчас у него даже не было возможности перехватить чужую руку, которая уже тянулась к застёжкам. — Ты же всё равно снимешь, — он правда старался, чтобы в голосе не звучала обида. — Ты же знаешь, что нет, — рука замерла. Он помолчал, раздумывая. — Ну хорошо. Протез с него почти сорвали, сразу впившись в губы так жадно, что Салли рефлекторно зажмурился. Ларри прижал его к себе, забираясь пальцами под веревки и чуть их натягивая. Салли было непривычно — то, что он был без одежды, а Ларри полностью в ней, то, что он не мог как обычно зарыться в его волосы во время поцелуя, который тоже был непривычным, жестким и собственническим, почти не оставляющим возможности отвечать. Салли мог только принимать и подчиняться, и это всё-таки будоражило и тянуло прижаться крепче, подставляясь под прикосновения. Он попытался шагнуть вперед, ближе, но Ларри сразу отступил, усмехнувшись и покачав головой. Он кинул под ноги плед, разложив его на полу. Сал хотел было пошутить про его заботливость, но слова застряли в горле при тревожной мысли о том, что сейчас ему укажут опуститься на колени. Салли не был уверен, что ему это понравится — даже будучи снизу, он предпочитал контролировать процесс и принимать решения самостоятельно. Приказы его напрягали. Видимо, замешательство отразилось на его лице, и Ларри замер на середине жеста. Вместо этого он положил ладони Салу на бедра. Они выглядели большими и очень смуглыми на его бледной коже, и это было так знакомо и так приятно, что напряжение отступило, и Сал смог выдохнуть. Это же Ларри, с ним всегда можно поговорить и всё обсудить. Он открыл рот, чтобы рассказать о своих сомнениях, но Ларри уже всё понял и сам опустился на колени, напоследок обведя большими пальцами выступающие косточки. У Салли каждый раз подводило живот от этого жеста, собственнического и нежного одновременно. В этот раз он стал особенно важным, успокаивая и расслабляя. Сал длинно выдохнул и закрыл глаза, едва заметно вздрагивая, когда живота коснулись губы. Он поёжился от легкой щекотки и закусил губу от едва заметного прикосновения к головке. Снова захотелось освободить руки, запустить пальцы в волосы, сжимая и задавая свой темп. Но в этот раз Ларри, видимо, решил воспользоваться тем, что у Сала не выйдет его поторопить, и потому действовал на редкость основательно. Он мягко проводил губами по всей длине члена, не касаясь его языком, только раздразнивая и испытывая чужое терпение. Салли знал, чего он добивается. — Не дождешься, — он тихо фыркнул, сдерживая шумные выдохи. — На улице может кто-нибудь услышать. Снизу донеслось недовольное бурчание, а прикосновения стали ощутимее. Сал снова почувствовал влажное прикосновение к головке, а после — нажатие губ, которые медленно, но плотно обхватили её. Хотелось прекратить это баловство и просто толкнуться глубже, но Ларри продолжал держать его за бедра, не давая лишний раз шевельнуться. Терпения у него было много, в отличие от Сала, который мысленно проклинал и Ларри, и верёвки, и своё желание попробовать что-то новое, но продолжал стоять, не двигаясь, и лишь сильнее сжимая в кулаки связанные руки. Упрямства в них было поровну, но выдержки в этот раз хватило у порывистого обычно Ларри, и он дождался, когда, искусав губы, Сал всё-таки запрокинул голову, зажмурившись и глухо застонав. Салли надеялся, что после этой маленькой победы Ларри сжалится над ним, но услышал щелчок крышки и длинно выдохнул, ощутив прохладное прикосновение пальцев между ягодиц. — Ноги шире, — Ларри ласково прикусил кожу на животе, отвлекая и заставляя себя услышать. Сал помялся и переступил с ноги на ногу, следуя просьбе. На смущение сил уже не осталось, хотелось больше горячего тягучего удовольствия, которое медленно захватывало всё тело. Такие моменты казались Салли бесконечными, он полностью растворялся в ощущениях, и вот тогда весь контроль отходил Ларри, который мог делать с Салом всё, что захочется. Именно на грани этого состояния он балансировал, когда ощутил, как внутрь проникают влажные пальцы, и сразу после этого его будто отключило — пытаться цепляться за контроль стало бессмысленно. Связанные руки перестали доставлять дискомфорт, а веревки так правильно давили и чуть натирали кожу, добавляя остроты каждому движению, что невозможно было сосредоточиться на чем-то одном. Движения пальцев были неторопливыми — чертов заботливый Джонсон — и ласкающими, и Салу оставалось только кусать губы, с трудом держась на ногах. Ему очень хотелось, чтобы это уже скорее кончилось, или длилось дольше — решить точно он не мог, оставалось только мысленно умолять Ларри что-нибудь уже сделать. Сал почти дошёл до просьб вслух, когда Ларри наконец убрал пальцы и снова сжал руками его бедра, с нажимом потянув вниз. Опускаться было страшно и неудобно, но Ларри держал крепко, не давая завалиться, и сразу обнял за талию, прижимая чувствительной кожей к шершавой ткани одежды. Хотелось вывернуться. Хотелось прижаться крепче. Давно зажмурившийся Сал услышал звук расстегиваемой ширинки и шорох одежды, после чего Ларри снова потянул его ближе, почти усаживая на бедра. Ларри что-то сказал, но Сал не смог разобрать слов, слишком сосредоточенный на своих ощущениях. Тогда Джонсон подцепил пальцами веревки на его груди и потянул вниз, опуская на себя и входя слитным движением. В другом положении Салли бы упёрся ладонями ему в грудь, но руки были связаны, поэтому он неловко опустился сразу всем весом, застонав в голос от глубокого проникновения и замерев, пытаясь привыкнуть к острым ощущениям. Ларри гладил его, то забираясь пальцами под веревки, обводя легкие вмятины на коже, то проходясь раскрытыми ладонями по бокам, то невесомо вырисовывая узоры на животе. Было неловко, неудобно, жарко, слишком твёрдо под коленями, и так хорошо, что ничего больше не имело значения. Наконец он шевельнулся, качнувшись, сразу почувствовав, как движение отозвалось внутри. Ларри прошептал что-то нецензурное. Сейчас бы открыть глаза и посмотреть на него сверху вниз, раскинувшегося под ним, ожидающего, рассматривающего своим горячим голодным взглядом. Но сделать это было непосильной задачей, так что Сал просто качнулся еще раз, и еще, набирая амплитуду, почувствовав, как на боках сжимаются пальцы. Двигаться быстро не получалось, колени предательски расползались в стороны, а Ларри нисколько не помогал, явно любуясь и не планируя шевелиться. Сал тихо чертыхнулся, сильнее прогибаясь в пояснице и пытаясь насаживаться резче. Дыхание давно сбилось, и он прерывисто хрипло постанывал, потому что угол проникновения был просто идеальным. Ещё бы чуть быстрее… Член обхватила широкая ладонь, скользя по всей длине в такт его собственным движениям. — Приподнимись, — голос у Ларри был совсем низкий от возбуждения. Сал обожал и этот голос, и тон, противиться которому было невозможно. Он приподнялся, пытаясь свести колени ближе, дрожа от напряжения и пульсирующего во всём теле удовольствия. Ему хватило открыть глаза всего на несколько секунд, чтобы увидеть Ларри, закусившего губу, с разметавшимися по полу волосами, в задравшейся футболке, и да — разглядывающего Сала своим тяжелым и жадным взглядом. Он резко толкнулся вверх, одновременно сильно сжав пальцы и двинув запястьем, и Сал снова зажмурился — перед глазами в любом случае темнело. Резкие, почти грубые движения вышибли остатки мыслей из головы, и осталось только жаркое и острое наслаждение, от которого, казалось, плавилась кожа. Ларри что-то шептал ему, наверняка приятное и непристойное, продолжая жестко и сладко трахать, и у Сала просто не было шансов продержаться долго. Он резко сжался, вызывая у Ларри стон, напрягаясь всем телом и до боли кусая губу, пачкая пальцы и оставаясь без воздуха, голоса и сил. Он обмяк, почувствовав, как Ларри тянет его к себе, укладывая на грудь и проводя кончиками пальцев по сведенным лопаткам. Сил хватило только на то, чтобы приподнять голову, не целуя, а просто прижимаясь губами к губам, а потом устало уткнуться в шею, чувствуя, как по спине шарят пальцы, нащупывая конец веревки и медленно ее развязывая. Запястья освободились последними, и он осторожно опустил руки — плечи затекли, и двигаться было сложно, но обнять Ларри за шею было жизненно необходимо. Следующие двадцать минут они пролежали молча, не шевелясь и медленно приходя в себя. Наконец Ларри поднял руку, запуская пальцы в растрепанные голубые пряди. — Как думаешь, у тебя будут синяки на коленях? Салу всё еще было лень разговаривать, поэтому он просто кивнул и тихо фыркнул, услышав мечтательный вздох над ухом. — А мы попробуем что-нибудь ещё? — Ларри отвратительно быстро отдыхал. Сал сонно укусил его за шею. — Обязательно. Но теперь снизу будешь ты.