Живое

Каджи уже неделю не выходит из своей лаборатории, хотя "лабораторией" это помещение можно назвать только с натяжкой. Скорее оно напоминает операционную или анатомический театр: по стенам протянулись стеллажи с различными заспиртованными  органами, на место гидравлических приборов, колб, фильтров и прессов* встали хирургические инструменты, в углу, где обычно лежали заготовки для бомб, теперь клетки, взгромождённые друг на друга. Посередине комнаты стол накрыт белой простыней, там день и ночь идет не самая мягкосердечная работа. Лампа бьет потоком ровного электрического света, освящая кровавые разводы на его поверхности. Такие радикальные метаморфозы имеют под собой весомую причину - Каджи уверен, он на пороге великого открытия тайны создания жизни. Столько лет изучая смерть, невозможно не затронуть обратную сторону медали, и сейчас Мотоджиро жалеет только об одном - не слишком ли поздно он начал? Смерть и рождение идут рядом, одна тайна, одна проблема. Мотоджиро долго закрывал глаза на неоспоримый факт, сама жизнь казалась ему чем-то неважным, слишком простым и хрупким. Её так легко оборвать... Даже в какой-то степени несправедливо. Зачем за неё так цепляться? Ценить, закрывая глаза на силу, несомненно более могущественную? Без жизни не было бы смерти, но почему вершина науки не может существовать без исходной стадии? И он решил бросить вызов самой природе, только ради того, чтобы постичь поистине необъяснимую тайну - смерть. Кто же знал, что на этом пути встретится столько проблем? Оказалось, что создать жизнь намного сложнее, чем отобрать её. Убить можно множеством способов - подорвать на бомбе, перерезать горло, расчленить, запытать в подвалах мафии... Мотоджиро так часто видел смерть, что она стала кусочком его обыденности, перестала казаться чем-то неестественным. С жизнью было сложнее. С чего начать? Как подойти к, казалось бы, нерешаемому вопросу? Чем закончить? Что важнее форма или содержание? Хотя нет, на этот вопрос он точно знал ответ - конечно, форма. Мотоджиро сшивает сосуды, вставляет сердце, медленно накрывает мышцами "грудную клетку", слой за слоем прошивает изогнутой иглой. Все надо делать безумно аккуратно - малейшая оплошность и придется начинать сначала. Маленькие крысиные органы, словно мозаика, укладываются в форму. Для Каджи - это кроссворд. Просто интеллектуальная увлекательная задача, которую надо решить. Сшить органы, расправить легкие, изогнуть желудок, чтобы он не потерял своей функции. А может просто уменьшить объем? Да, так разумней. Кровь капает через капельницу, заполняя сосуды и вены. Все готово - его идеальное творение, осталось только вдохнуть в него жизнь. Щелчок, ток бежит по проводам, подключенным к открытой плоти. Разряд, еще один... Мотоджиро не останавливается, пока не прожигает мясо, пока не становится ясно - очередной провал. Еще один лимон, наделенный внутренностями, теперь в спирту на полке, а для Каджи работа начинается сначала. Сколько грызунов уже погибло во благо науки? Мотоджиро это не беспокоит. Его больше волнуют лимоны, кожуру с которых он вынужден аккуратно снимать, а затем выкладывать в ней маленькие органы. "Подопытный номер..." Каджи уже сбился со счета, образцов явно перевалило за сотню, а не странный халат провонял спиртом и оксидом железа. Но Мотоджиро не сдается. Настоящего ученого неудачи должны гнать вперед. Голову кружит страсть науки, величайшая загадка манит... Ни за что не отступится. Инструменты вновь блестят в руках. Разряд, еще один... Каджи забыл когда последний раз спал. Вся жизнь - один эксперимент, который он обязан завершить. От одного образца к другому, от плоти до лимонной кожуры; капилляры, сердце, легкое... Почему организм так сложен? Мотоджиро стирает пот со лба и все начинает сначала. "Умение создать жизнь идет бок о бок со смертью, просто стороны одной монеты... Это будет поистине Величайшее Открытие." - Он повторяет эти слова, когда в очередной раз подключает подопытного к аппарату. Разряд, еще один... На этот раз удачно. Красная полоска на кардиомониторе** подскочила - сердце забилось. Каджи не верит своим глазам и только спустя полминуты смеется. Смеётся безумно, совсем как те злодеи-ученые из фильмов второй половины двадцатого века. Хватает руками голову, не снимая защитных очков, и кричит: "Работает, работает! Оно живое!". Радость заставляет его задыхаться. Лимон поворачивается. Совсем неумело. Его брюхо все еще не прикрыто кожурой, видно как вздуваются мышцы. Это единственная неровность на его идеальном желтом теле. Он не имеет ни рук, ни ног, лишен возможности двигаться, видеть и слышать. У него нет даже рта чтобы утолить жажду. Дышит он с трудом и только с помощью специального аппарата. Не проживет и недели. Создан чтобы умереть. Идеальное творение.