Ветер и 80 этажей

В тот день было очень ветрено. Чрезвычайно, можно сказать, ветрено. «Чёртовы синоптики, опять наврали…» — злобно думал Калеб Редгрейв, пытаясь пройти к Министерству и, желательно, не потерять при этом очки, пиджак и чувство социальной несправедливости. Ветер безбожно пытался у него всё это отобрать, попутно растрёпывая так старательно уложенную причёску. А ведь ещё предстояло выдержать подъем на лифте! На 80 этажей! Калебу однозначно не нравился этот день. Совершеннейшим образом не нравился. Возвышенные мысли, как и вообще любые другие, выдувал из головы ветер, всё так же порывавшийся сорвать как-нибудь очки с носа Редгрейва. Стиснув зубы, он всё-таки дошел до двери в Министерство, и, дернув за ручку, сумел её открыть. С закрытием были сложности, но и с этим он наконец-таки справился. Преисполненный мрачного настроения и мучимый головной болью (чёрт бы побрал этот ветер!), Калеб зашел в лифт и нажал цифру «80». Предстояла долгая поездочка… «Главное, чтобы здание не переломилось пополам от такой погоды. Чем вообще думали его проектировщики?» На восьмидесятом этаже его уже ждали. Три товарища, три верных сподвижника, настолько очевидно преследующие собственные идеи, что аж тошно становилось. Они смотрели на выходящего из лифта человека с лёгкими улыбками и маниакальным восторгом в глазах. Черти. — «Хеймдалль», наконец, готов к запуску, — первым нарушил молчание Вайнберг. Он держал в руках ключи и перебирал их пальцами, из-за чего те слегка звенели. Редгрейв кивнул. Глупо было отрицать очевидное. — Отличная работа, Калеб! — Фергюсон улыбнулся шире, и это уже выглядело как оскал. — Настоящий прорыв! — «который послужит нашим целям в самое ближайшее время». — Вы же понимаете, что «Хеймдалля» вам не видать? — Редгрейв выгнул бровь. Он успел отдышаться в лифте, и даже изобрести более-менее красивую фразу для завершения этого цирка. — Ты в этом так уверен? — холодная, ничего не выражающая улыбка Де Сальво не внушала ничего хорошего. — Твой сын в безопасности… а как насчёт тебя? Проверим устойчивость к боли? — улыбка стала шире, а ловкие пальцы вытянули из кармана пиджака скальпель. Калеб только вздохнул. Но через секунду он уже улыбался. — Не бойтесь падать с утеса, а пока летите вниз, отращивайте крылья, — торжественно проговорил он. И побежал. Он почти не ощутил порезов от разбитого стекла. Только волшебное ощущение полёта, принадлежности могучему потоку воздуха, который нёс его… Куда-то не туда. Не успел Калеб хоть что-то понять, как порыв ветра снёс его с необходимой траектории и, мощно приложив спиной о стекло (кажется) 65-го этажа, закинул внутрь. Кое-как совладав с болью, Редгрейв поднялся. Кажется, с жизнью он не попрощался… какого чёрта?! Он попытался вспомнить свои ощущения, понять, что же могло пойти не так… и тут же догадался. — ЧЁРТОВ ВЕТЕР! — И долго ты будешь тут орать? — насмешливо раздалось за его спиной. Обернувшись, Калеб увидел, что за его спиной уже был Ближний Круг в полном составе. Пит откровенно валялся на полу от хохота, Исаак ещё как-то пытался спрятать смех за кашлем. Только Альберт пока ещё сохранял самообладание, лишь сменив кровожадную улыбку снисходительной. — А дальше что? А дальше что… А выбора-то и не было. Уже без всякого пафоса показав язык слишком смешливым старичкам, Калеб разбежался и снова выпрыгнул. Краем глаза он успел увидеть, как кто-то (скорее всего Фергюсон) ринулся к окну, посмотреть, будет ли тот же результат. И он-таки не разочаровался! Минус ещё двадцать этажей — и Калеб снова влетел спиной в Министерство. Кажется, оно сговорилось с ветром, и не собиралось его отпускать от себя. Но подняться он уже не смог — тело просто не выдержало такого беспорядочного швыряния. Последнее, что он увидел — три чересчур довольные рожи, которые не смеяться уже просто не могли… … Очнулся Калеб в больнице. Слишком уж поломанным Ближнему Кругу он был не нужен, потому его поместили туда. Редгрейв с надеждой посмотрел в окно, но тщетно — палата его была на первом этаже. Калеб мрачно уставился на шкаф в палате, словно это он был во всём виноват. В голове его уже зрел коварный план вскрытия вилкой.