До встречи в другой жизни

— В двадцать один, когда пресса обсасывала каждую мою косточку, а Совет Директоров любовно пересчитывал акции в моём контрольном пакете, меня пригласили на научную конференцию в Сидней с докладом об НКИ. Там я познакомился с Сэлом Кеннеди. — Кеннеди? Тот самый? Этнобиолог? — Да. В перерывах между лекциями он варил DMT из мимозы и каждое выступление начинал с «Заряжаем Вселенную в пушку. Целимся в мозг. Огонь!». Он говорил, что наркотики — это технологии, но военные контракты — данность. Ты не можешь заниматься наукой и не изгваздаться в этом дерьме, так что вставай, отряхивайся и иди дальше: через десять лет бесплатно подаришь руки тем, кто подорвался на твоих минах. — Его не слишком любили в ваших кругах. — Его нигде не любили. Он сосал деньги из бюджета, как медицинские пиявки кровь, и не отказывал себе в еженедельных интервью в программе «Сегодня» на NBC. Такие, как Росс, ризы на себе рвали, лишь бы вставить ему в рот кляп. Тони откусил от чизбургера и задумчиво прожевал. — Недурно для метафизического бутерброда. — Эй, я сделала здесь холодильник. — Вы гений, мисс Рашман. — Полегче, мистер Старк, а то в апельсиновом соке могут оказаться кости. Соковыжималка плюнула в Тони невесомой апельсиновой мякотью и неестественно беззвучно продолжила терзать огромных размеров апельсин. — Он-то и познакомил меня с Майей Хансон. Наташа безжалостно прижала цитрусовую половинку к конусу и со зверским энтузиазмом впилась ногтями в кожуру. — Сэл говорил, что через несколько лет она заткнёт меня за пояс: сможет лечить рак, а я так и буду строгать один костюм за другим. «Продвинутые технологии, Тони. То есть через пять лет они окажутся на полках супермаркетов. То есть устаревшие». Через два месяца после этого в сети появился первый промо-ролик Мандарина, а Сэла нашли мёртвым у себя дома, с пулей точно между глаз. Тони со вздохом прислонился к спинке кресла и незрячими глазами уставился на мутное в потустороннем тумане окно Базы. — Я не спросил Майю, знала ли она об этом. При тех же амбициях, что у меня, но с меньшими деньгами в кармане — я был бы там же, где она. — Добро не черта характера, — про между прочим заметила Наташа. — Нет, и я сделал бы крайне дерьмовый жизненный выбор. — Ты как будто бы напрашиваешься на комплемент, но… — Романофф развела руками, показывая не слишком точную копию кухни на Базе, и пожала плечами. — Вот ты здесь. — Да, — Тони растянул губы в грустной полуулыбке. — Вот я здесь. А кто-нибудь должен будет рассказать об этом самодовольном засранце Морган. Наташа промазала мимо следующего апельсина и отложила нож в сторону. Тони крутил в руках крохотную отвёртку и выглядел посреди воссозданной ею Базы неуместно живым: гордый, в нелепой футболке с котиками и абсурдно дорогом пиджаке. Глаза умильного животного сверкали из-за светящегося реактора под тонкой тканью, а в глазах Тони горел дерзкий вызов и манящее, далёкое будущее. Такие здесь не оставались. Такие шли вперёд. Стоило ей об этом подумать, как свет над плитой погас. Схлопнулся в пустоту тяжёлый стол, пропали стулья и будто настоящая в небытие кофеварка. Стены Базы померкли, истлели в ярко-рыжем свечении Камня, испарился паркет под ногами. Они стояли друг напротив друга, залитые тёплым золотым светом. Тони в нелепой футболке, Наташа с косичкой и в спортивном костюме. Позади неё — пристань, та самая, возле Базы. За бескрайним озером… Посмертие? Загробный мир? Дорога назад? Тони не знал. — Мне туда? Наташа кивнула, потеребив край толстовки, и обернулась назад. Крупно вздрогнула, словно услышала громкий хлопок и, тайком утерев скупую слезу, солнечно улыбнулась. — Тебе пора. Туман под ногами заклубился, будто в подтверждение её слов, а выше, над головами, громко заревел ветер. — А знаешь, что Сэл попросил написать на своём надгробие? — Заряжаем Вселенную в пушку? — Нет. «Был вроде как полезен». Наташа негромко рассмеялась и склонила голову к плечу. Где-то там, внизу, дождь, получасом ранее нещадно хлеставший по крышам и тротуарам, теперь оседал на одежде и лице противной изморосью. Словно просеянные через решето капли под светом фонарей танцевали под руку с ветром, с деревьев падали жёлто-багровые листья, а на небе не было видно ни одной звезды. — «Мы любим тебя три тысячи раз». Так написали на твоём. База засыпала под покровом тумана и моросящего дождя. Отчёты возвышались перед Пеппер как две Пизанские башни, готовые вот-вот опрокинуться и похоронить её под тяжестью нерешённых дел. Департаменты работали, Совет Директоров не спал, контракты заключались. На диване возле, среди десятка подушек спала Морган. В мастерской копались Питер и Харли, по тренировочному залу Роуди гонял новичков… — «Я на минутку». Не знаю, кто из них счёл это забавным. Солнце на Земле по-прежнему очерчивало за горизонтом свой полукруг. — Что говорят в таких ситуациях? Вместо сотен надгробий с миллионами имён — два. — До встречи в другой жизни? Они победили.