Души меня

      Поттер привык к вечным оскорблениям. Поттер научился не реагировать. Он прекрасно знает, что Малфой не может без этого жить. Ни одного дня не проходит, чтобы с губ блондина не сорвалась мерзкая фраза.       «Эй, шрамоголовый, как там твои конченные друзья поживают?»       Каждый день.       Одно и то же.       День за днем, день за днем.       Иногда Поттеру кажется, что мир перевернется, если Малфой забудет в этот раз выплюнуть что-то едкое. Что-то явно пойдет не так: где-то со стопроцентной вероятностью начнется война, масштабный теракт, цунами в конце концов. Но бесследно такое пройти не сможет, иначе сбой в программе, синий экран, смерть.       «Хорошо, что твои предки умерли и не успели родить еще одного такого же отмороженного»       Поттер закрывает глаза и тяжело выдыхает, сглатывает слюну, сжимает и разжимает кулаки.       «Гриффиндорский недоумок, ты вообще слышишь меня?»       Слышит.       Все звуки одновременно исчезают, тонут в его голосе, в этих мерзких нотках. Хочется сомкнуть пальцы на шее и душить, душить, пока в его легких не кончится кислород. Поттер это и делает.       Каждую ночь.       Каждую ночь он накидывает тонкую веревку на шею и резко затягивает, оставляя красные следы на алебастровой коже. Малфой моментально кончает. Так бурно, так обильно. И тут же тело бьет крупная дрожь. Поттер каждый раз заставляет себя отпустить концы веревки. Видеть, как он практически убивает слизеринца, дарит ему сильнейший оргазм.       - Ненавижу тебя, - сипло хрипит Малфой, опуская голову и все еще продолжая стоять на четвереньках.       Легкий сквозняк плавно раскачивает шторы, скользит вдоль влажных тел, вызывает озноб.       Поттер молчит, оставаясь в нем. Малфой не любит, когда сразу покидает его тело. Пальцы гриффиндорца медленно считают выступающие позвонки, а вместе с тем Поттер смотрит на макушку светлых волос.       Они не разговаривают. И никогда не разговаривали. Поттер всегда молчит. Ему нечего сказать. Он отыгрывается ночью за все унижения и оскорбления в свой адрес. Скорее всего, Малфой каждый раз планирует свою новую фразу как можно более мерзкой и гадкой (может, даже, ведет блокнот и вычеркивает детские варианты?), чтобы Поттер ненавидел все больше, трахал все жестче, душил все сильнее.       И этот обмен моральной и физической болью происходит уже два месяца.       - Ненавижу, ненавижу, - шепчет слизеринец и кончает.       С какого-то момента звуки вернулись: шум первокурсников в Большом Зале, тишина в библиотеке, шелест крыльев снитча. Он вдруг стал слышать окружающий мир спустя несколько месяцев. И тот пытался достучаться, вразумить. Ты не ешь, не спишь, ты морально вымотан. Остановись, Поттер. Это похоже на болезнь, но вполне излечимую, если принимать нужные антибиотики. Для особо тяжелых случаев есть хирургическое вмешательство, но ты ведь не настолько болен, правда?       Правда?       Неделя длилась невыносимо долго. Но Поттер честно, стойко пытался бросить эту пагубную привычку, которая медленно и неотвратимо жрала его внутренности. Это ведь, как курение. Можно воздержаться и отпустит?       Как бы не так.       «Мечтаю увидеть, как Темный Лорд убьет тебя. Хочу видеть, как душа покинет твое тело, мерзкий полукровка»       Он сорвался. Сила воли как у героинового наркомана со стажем.       И затянул слишком сильно.       Хлопал по щекам, тряс за плечи, пытался откачать и даже сделать искусственное дыхание. Паника накрыла моментально. Морозило. Даже несмотря на теплый ночной воздух.       В одну секунду он простил его за все насмешки, за все унижения. Он молился, чтобы тот очнулся и проклинал себя за срыв. Поттеру стало дурно, желудок напоминал о себе. "Я не злюсь на тебя, слышишь?! Все хорошо, все хорошо...". Мысленная мантра только усиливала панику.       - Конченный извращенец, - едва слышно бормочут сухие губы, и гриффиндорец всхлипывает с облегчением.       Гладит его щеки, молчит, как рыба. Губы дрожат, но слез нет. Нельзя показывать свою слабость. Только не перед ним.       Поттер ложится рядом и смотрит в потолок. Пора признать свою зависимость. Воздержанием она не лечится. Необходима, как минимум, лоботомия. Удалить лобную долю, чтобы съехать к черту из этого психически нездорового мира, стать вменяемым. Как же он устал от всего. Два месяца эмоционального истощения.       И пока он перебирает в памяти целителей в больнице Святого Мунго, его запястья касаются тонкие слабые пальцы, а губы шепчут: "В следующий раз будь нежен, Гарри".