***
— Почему вы отказались от своих образов? Ведь это так круто. — не успокаивалась Люси. Две девушки стояли перед ней на кухне, как обеспокоенные родители. — Понимаешь, Люси, есть люди. Они очень плохие и охотились на нас с твоим папой. И мы всю жизнь сражались с ними до того, как появилась ты. — Значит, папа тоже один из вас? — но облик у девочки в голове никак не связывался: человек-ястреб, терминатор или супер-волк? — Твой отец был связан с одной нехорошей группой, — пыталась объяснить блондинка, но от нервов не могла сформулировать четкую легенду. Она никогда не думала о том, что придется рассказать дочери, что она вообще хоть что-то узнает! — Он тоже преступник? — нахмурилась беленькая, но прекрасно знала, что ее папа не может им быть. — Нет, Хвостик, он просто был тайным наблюдателем города, — выкрутилась Кошка. — А как же Бэтмен и Робин? — Люси говорила о них, как о сказочных далеких персонажах комиксов. — разве это не их обязанность? Защищать Готэм от Безумного Шляпника, Джокера или Загадочника. — Кажется, кто-то опять лазил в интернете допоздна. — Селине не нравилось, что девочка знает столько о том, от чего ее и пытались всю жизнь ограждать. Полиция давно должна была удалить все упоминания о супергероях и их врагах не только с бумажных, но и информационных носителей. Но все же Люси было известно только два факта: имя и сторона, которую тот или иной герой принимал. — Люси, твой папа был как волк из сказки, помнишь? Санитар леса, — все пыталась подобрать нужные сравнения Харлин. — Да, понимаю. Тайный загадочный плохой-хороший дяденька. — закатила глаза девочка. — но он же любил тебя? Для Харли этот разговор был тяжелее чем для Люси, которая вообще впервые узнала тайну своего рождения и биографию родителей. Селина не могла видеть подругу в таком состоянии. — Малыш, мама хочет тебе объяснить, что нам пришлось навсегда попрощаться с этими образами, иначе бы злые люди не ушли из города. Мы защищали тебя, — черноволосая обняла за плечи девочку. — и супергерои тоже сложили свои силы. — у кошек от природы была способность успокаивать и убеждать людей. — сказка кончилась. Эти злые люди ушли. И если нас еще раз увидят в наших костюмах, или узнают о том, что мы не расстались с ними, то город будет в опасности. И люди снова ополчатся против нас. — Поэтому с теми, кто сегодня напал на кафе, — Харлин собралась и присела за стол перед младшей Квинзель. — тебе лучше никогда не связываться. Быть другой, такой, как мы, сейчас опасно. Поэтому никому ни слова. Пойми, только так можно остановить эту войну. Слова мамы и тети Селины только разжигали в ней огонь, который она не могла контролировать. — Ты поняла? — Да. Не волнуйся, я не буду. — поклялась убедительно девочка, вскакивая и улыбаясь. — Ну беги, — Харлин тоже нужно было побыть одной и придти в себя после воспоминаний. Все же для ее особенной тонкой психики такие удары очень болезненны и тяжело переносятся. — Я тоже пойду, — тише молвила Селина Кайл, забирая свою сумочку. На улице темнело. Ей пора кое-куда. — Все будет хорошо, они больше не посмеют сунуться. — девушка встала и положила руку на плечо блондинки в розовом. Затем тихо и нежно поцеловала в волосы. Дверь негромко хлопнула. Харлин все это время задумчиво кусала губу, но нервы медленно и верно сдавали. Она тоже схватила свою сумку и заперлась в ванной. Девушка с огромным усилием сдерживала слезы и в панике рылась в своей косметичке. Включила воду, сбросила одежду, схватила мыло, жесткую мочалку и судорожно начала тереть татуировки на руках и бедрах. После лазера их почти не осталось, Харлин выглядела обычной женщиной, но сегодня, там в дыме она словно огненная бабочка вырвалась из кокона. Это было больно, но пламенно, рождаться ведь всегда тяжело, морально и физически. И рисунки под кожей словно воссоздала снова сама отравленная химикатами кровь. Теперь они такие же цветные, как раньше. Словно зажглись на ней. Щетина мочалки оставляла красные следы и перекрывала рисунки. После, девушка досуха вытерла кожу, трясущимися пальцами буквально вылила на ладони тональное средство и словно живительным на вес золота кремом начала обмазывать запятья, плечо, грудь. Скрывала эти следы. Убивала, глушила, топила внутри себя Харли Квинн. И ей было больно. Страшно оставить все так как есть. Она, боялась, что всё вернется. Харлин подняла мокрые измученные глаза на свое отражающееся лицо и увидела, что скула и щека тоже начинают краснеть. По телу бежали мурашки, когда на белой коже едва заметно и призрачно проступало красноватое пятно именно там, где он набил ей когда-то сердечко. Ее сердце рвалось от боли и тоски по нему. Но еще больше — от страха за то, что они вернутся и причинят вред ее девочке. Она же обычный ребенок, у нее получилось жить простой жизнью без хаоса, опасностей и безумств. Они обманули гены. И Харлин верила, что ее Люси никогда не найдут их враги и не придут больше в этот город. Они верили, что добились гармонии, герои и злодеи, сбросив свои маски и оставив плащи. Так будет лучше для Готэма. Он будет спать спокойно.***
Забежав в свою комнату, девочка, совершенно на полном ходу бросилась к шкафу и своим вещам под кроватью, чуть не сбив с лап Сэма. Лабрадор проснулся от звуков ее отдышки и пыхтения и скорее перебрался в другой угол. Но Люси настолько увлеченно что-то доставала из своего рюкзачка, что пес не мог не сунуть нос туда же, он же ее главный помощник во всем. Но увидев, что за вещи достала маленькая хозяйка, и как мгновенно в них переоделась, заставило испугаться даже собаку. То, насколько она поменялась... Как же ошибалась все это время Харлин Квинзель, считая дочку обычной скромной девочкой… Люси отдышалась и переменилась в лице. Вверх взметнулись холодные пугающие глаза в оттенках бывшего румянца на ее щеках и затянутого ныне тучами голубого неба над Готэмом. Она натянула маленькую черную кожаную перчатку, застегнула пряжку в виде ромбика на красно-синих шортах, сделала пару надрывов на белой кофте и потуже завязала два хвостика на макушке, слегка продев их через резинку. Волосы малышки загорелись ядовито розовым и кислотно голубым. Точная копия ее матери. Все уже было давно готово и ждало этого часа. Она перевоплотилась в этот образ, словно в свой родной. Так и было. Бледная фарфоровая кожа с черным сердечком на щеке, колготки в крупную сетку и пара красно-белых высоких кроссовок, ведь ей нельзя носить каблуки. Это все, что смогла выведать девочка из источников об образе Харли Квинн. Она не прогадала нигде и ни в чем, когда увидела сегодня свою маму. Вот, что значит кровь и гены. Ее внутреннее чутье. У нее давно была страсть к этим вещам. Остался один только штрих. Люси подошла к зеркалу рядом со своим столиком, где еще утром оставила краски, и мокнула пальчик в красную баночку. — Мне все равно, что говорит мама. Я знаю, это были люди отца и они пришли сегодня за мной. — девочка посмотрела и дорисовала на зеркале своему отражению красные губы. — И я как никогда готова к этому. Люси поумерила свой драматичный пыл и вполне обычно по-детски посмотрела на Сэма. — Возглавить их. — уточнила девочка. — я же дочь их лидера. Они пойдут за мной. — погладила лабрадора по голове. — как рыцари за принцессой из той сказки. — наивно, но серьезно рассуждала она. На шерсти на лбу собаки осталась красная отметина, очень даже волшебная и символичная, как показалось Люси. — А ты мне поможешь, правда ведь? Пес верно гавкнул. Он готов абсолютно на все и всегда был с ней за любую шумиху. Но заинтересованно глянул сперва на испорченное ею зеркало. — Что? Мне же не разрешают краситься помадой. — пожала плечами юная и амбициозная «Люси Квинн». А она ведь ничуть не поменялась, этот азарт и проказничество всегда были в ней. И маленькой арлекине вовсе не нужно падать в чан с химикатами или проходить проверки безумного клоуна, чтобы с головы до кончиков пальцев быть настоящей покровительницей Веселья и Непоседства. Настало ее время. Рано или поздно это должно было вспыхнуть в ней, и именно сейчас малышка чувствует, что нужна городу, погрязшему в рутине взрослого возраста, серости и боязни немного пошуметь. Готэму нужна своя принцесса добра и зла. Она ухватится за этих темных людей, как за единственный шанс помочь городу, найти своего отца и вернуть его маме. Спросить, наконец, почему он ушел? И любил ли он ее все это время? Она должна найти их и дать понять, что это она, что она дочь их лидера, которому, возможно, нужна помощь, если они ищут ее. И тогда она готова стать их заводилой, вóдой, капитаном, затейником, бунтаркой, кем угодно! Какие бы «игры» им не предстояло пройти на пути к победе над несправедливостью.