Два сантиметра до наших губ

***

Над Лондоном уже давно сгустились сумерки, улицы опустели, и потухли фонари, но Ричарду было совсем не до сна. Ему не давали покоя мысли о новом убийстве, поднявшем переполох ещё с самого утра, и о том кто его совершил. Энфилда вдруг осенило: он решил во что бы то не стало, вопреки холоду и промозглому дождю броситься на поиски мистера Хайда, но зачем именно, он не понимал. Он быстро шёл по одиноким улицам в святой надежде всё-таки его найти. Когда минута отчаяния настигла юношу, он решил отдаться собственной интуиции, которая, по его мнению, должна была привести его точно к цели. Он полностью осозновал, что находится там, где не должен сейчас находиться и вмешивается туда, куда совсем не стоило бы, но сворачивать с пути не собирался. Он торопливо шёл, целиком погрузившись в свои мысли: об убийстве, о первой встрече с мистером Хайдом, о том как возненавидел его всем сердцем, а потом внутри у него что-то щёлкнуло и он увидел в этом странном отрицательном персонаже нечто противоречещее слухам и даже фактам, он думал, пока не столкнулся с тёмной человеческой фигурой, которая в ответ на столкновение издала знакомое недовольное рычание. Энфилд замер. — Ты не боишься темноты, когда под покровом безлунной ночи мне легче убить тебя? И зачем ты всё время ищешь со мной встречи? — начал Хайд. — Тебе нравится нарываться на грубость? Молчишь. Ричард, неужели тебе и вправду нечего мне сказать? С того инцидента этот переулок стал ещё глуше, теперь здесь ночью совсем нет людей…свидетелей. Уходи, не заставляй меня применять силу, — последние слова Эдварда прозвучали особенно жёстко. — Нет. Не так быстро, — неуверенно решился юноша. — О, надо же, ты заговорил. Что ж, что ты хочешь? — П-понять, зачем ты всё это делаешь. — Не поверишь, это доставляет мне истинное удовольствие. Доволен? А теперь убирайся, — рыча ответил Хайд. — Это ведь подло. Как так можно? — взволнованно пролепетал Энфилд. — У тебя голос дрожит. Не нарывайся, ты начинаешь меня бесить. Это может оказаться для тебя плачевным. — Н-но, если бы ты хотел меня п-прикончить, уже давно бы это сделал? Не так ли? Казалось, терпение Эдварда дошло до точки кипения. Он грубо схватил Ричарда за воротник, импульсивным толчком прибивая свою жертву к холодной железной двери флигеля. Энфилду на миг причудилось, что в мраке ночи глаза Хайда горели дьявольским красным огнём. Эдвард мёртвой хваткой вцепился в шею Ричарда. Энфилд не пытался сопротивляться. Звенящая тишина, густым туманом повисшая в воздухе, прерывалась его тяжёлым дыханием. Эдвард ослабил хватку, давая ему полноценно дышать, но руки не убрал. Тусклый оконный свет падал на их лица. Только сейчас они оба смогли получше разглядеть друг друга. — Твои светлые глаза цвета карамели сводят меня с ума, — хриплым шёпотом произнес Хайд, стараясь вложить как можно больше нежности в эти слова.— Представь себе, я тоже умею быть романтичным. — Только проявляешь ты свой романтизм паршиво, — увереннее сказал юноша. Хайд усмехнулся и приблизился лицом к Ричарду, а тот, словно завороженный смотрел на губы своего мучителя, уже готовясь принять поцелуй. Но Эдвард не торопился. Он снова усмехнулся. — Два сантиметра до наших губ, но сомкнутся ли они в поцелуе? Хм, думаю не сегодня. Он оттолкнул Энфилда, быстро провернул ключ в замке и, бросив на него многозначительный взгляд, вошёл, захлопнув за собой дверь. Недоумевающий Энфилд остался на пустынной улице совершенно один, но ощущение удушья его всё ещё не покидало, холодным ошейником сдавливая горло. — Два сантиметра до наших губ, всего лишь два.