Отношения "на расстоянии"

Слегка отодвинув плотную алую занавеску, Светлана посмотрела в окно, выходящее на задний двор. Снаружи до ее слуха долетал скрип веток, легкий шум листвы, колышимой ветром, гудки проезжающих вблизи дома машин. Стояла весна. Шел легкий дождь. Ощутимо пахло сыростью. Женщина отошла от окна и, пройдя через полупустую комнату, в которой не было ничего, кроме одиноко стоящего стула в углу, отправилась на кухню. Надо было бы что-нибудь приготовить. Что-нибудь съесть. Хоть что-то. Может, какой-нибудь простой салат. Но есть совершенно не хотелось. С тех пор, как от нее ушел муж, аппетит совсем пропал. Как и желание жить. Но она каким-то образом продолжала существовать. Существовать в своем огромном, полупустом загородном доме, доставшемся ей от Дмитрия. Он был так любезен, оставив ей на память о себе столь «шикарный» подарок, который словно начал жить своей жизнью, после его ухода; скрипы, странные шорохи, шумы, внезапно захлопывающиеся двери и форточки… Однажды ей в спальню каким-то образом даже пробралась летучая мышь, здорово ее напугав. Новой хозяйке с трудом удалось выгнать незваную гостью. Конечно, радовало то, что они с мужем по-прежнему продолжали общаться. Ей грела душу мысль о том, что она могла в любой момент связаться с ним с помощью специального устройства. Там, где он был сейчас, телефоны не ловили. И этим вечером она вновь собиралась ему позвонить. Она не спрашивала, почему он ушел – вероятно, были на то свои причины. Она никогда не держала мужчин. Если человек хочет уйти – он уйдет. И ничто его не остановит. *** Сидя на кровати в спальне, Светлана расчесывала длинные, светлые волосы. Кончики волос успели слегка спутаться, поэтому ей пришлось потратить на это чуть больше времени. Глядя вниз, она заметила, что на ярко-синей, атласной ткани ее домашнего платья уже успело появиться небольшое пятно. Раньше она тотчас бы попыталась его оттереть, но теперь ей почему-то было все равно. Она уже несколько недель не выходила из дома. Гости к ней не наведывались. Друзей у Светланы не было, а родители жили в другом городе. Очень далеко. Кроме Дмитрия, ей не с кем было говорить. Но это не значило, что она совершенно себя запустила. Женщина продолжала ухаживать за лицом, чтобы оно могло сохранять былую свежесть, периодически делала маникюр, увлажняла кожу рук кремом и совершала тому подобные ежедневные процедуры. Почему-то ее страшила мысль о том, что она может в скором времени стать похожей на тот дом, в котором она сейчас живет – такой же старый, осыпающийся, ветхий. Ее страшила мысль о старости. Мысль о смерти. О неизбежном. *** Вновь вечер. Под потолком, слегка покачиваясь от небольшого сквозняка, висит горящая люстра. Несколько ламп в ней перегорело, отчего свет в комнате приглушен. На тумбочке, вблизи кровати, стоит фотография Дмитрия – его улыбчивая физиономия, взгляд зеленых глаз с прищуром, темные, густые, жесткие волосы – все это кажется Светлане таким далеким. Хотя они и расстались около полугода назад, но все равно, его образ словно продолжает отдаляться от нее. Забываться? Может, именно поэтому она и держит рядом с собой его фотографию. Чтобы помнить. Никогда не забывать. – Что ж, поехали, – собственный голос показался хозяйке дома чужим. Будто говорила совершенно другая женщина. Некая незнакомка из прошлого, которая была гораздо счастливей ее. Светлана достала небольшой прибор и включила его: знакомый белый шум разорвал скопившуюся в воздухе тишину. Некоторое время она сидела на кровати, собираясь с мыслями. Затем с замиранием сердца произнесла: – Дима? Ты меня слышишь? Ало? Каждый раз ей казалось, что он не ответит. Что он до сих пор обижен на нее и не захочет с ней говорить. Однако сквозь шумы и помехи до нее очень отчетливо долетело: – Да… я здесь… Ощутимо приободрившись, женщина произнесла: – Это я – Света. Как у тебя дела, милый? Пару минут по ту сторону аппарата царило молчание. Женщина внимательно слушала. Может, просто плохая связь и он не расслышал ее? Неожиданно деревянная дверь, ведущая к выходу из спальни, оглушительно скрипнув, широко раскрылась, обнажив темноту коридора. Света не обратила на это совершенно никакого внимания. Дуратский сквозняк. Да и петли на двери не мешало бы смазать. Все время руки не доходят. – Плохо… – это слово она услышала очень отчетливо. Да уж, а чего еще можно было ожидать? Ей самой с каждым днем не становилось лучше. – Понимаю, – она задумалась. Белый шум нисколько не мешал мыслительному процессу. Иной раз он даже успокаивал. Она привыкла к нему, как привыкла и к одиночеству. Теперь он стал неотъемлемой ее частью. – Однако тебе наверняка сейчас лучше там, чем со мной? – оную фразу она произнесла с явной долей обиды. – Нет… Тут хуже… – таков был ответ. – Знаешь, я каждый раз тебя вспоминаю, – сказала Светлана: – Ты так часто мне снишься, что мне иной раз кажется, что ты до сих пор со мной. Скажи, ты хотел бы вернуться? – Это не важно… все равно не могу… ты в курсе, – эта фраза прозвучала довольно резко. Женщина в очередной раз ощутила холодность безразличие мужа. Но, может ей только казалось. За окном вновь начался дождь. Повеяло холодом. Следовало бы закрыть форточку, но ей не хотелось вставать с кровати. Вместо этого, она плотнее укрылась одеялом и поднесла аппарат ближе к уху. – Мне недавно звонили твои родители, – сказала она: – Хотели забрать твои вещи. – Пусть забирают… какое мне дело до них. – Мне тоже в принципе. Но ты ведь знаешь, что они во всем винят меня. Не хочу их видеть. Они говорят, это я разрушила семью. Они и касаемо нашего брака были против. – Не слушай… Дураки и есть… дураки. Хозяйка дома не сдержала улыбки. Что ни говори, а касаемо вопросов семейных, ее муж всегда был на ее стороне. Она уже привыкла общаться с ним таким образом. Поначалу разобрать слова было достаточно затруднительно, но со временем она научилась различать вразумительные ответы среди создаваемых устройством помех. – Тут недавно была жуткая гроза, – сказала Светлана через некоторое время: – почти все деревца в саду попадали. И окно на первом этаже разбилось. Благо, там есть решетка. В последнее время погода такая неспокойная… Дмитрий ничего не ответил на это. А может быть и ответил, только она не услышала. Какое-то время она молчала, думая о том, что бы еще спросить. Разговор на сегодняшний день явно не задавался. Создавалось впечатление, что ее муж чем-то очень сильно обеспокоен. – Тебя что-то тревожит? – она решила спросить в лоб: – Ты можешь мне все рассказать. Не чужие ведь люди… – Радует, что ты… так думаешь… – произнес он. – Но мне больше нечего… Последние слова потонули в потоке помех. Некоторое время Светлана сидела молча, пытаясь хоть что-то разобрать. Но получалось у нее неважно. – Света… – вдруг донеслось до нее. Подскочив от неожиданности, она сильнее сжала аппарат в трясущейся руке. – Что? – Прекрати… – отчетливо попросил он. Женщина ощутила, как по лбу стекает холодный пот. – Прекратить что? – Звонить… не хочу больше… И вновь неразборчивый шум. Вдруг к помехам, доносящимся из аппарата, присоединился звон со стороны окна. Будто со всего маха о стекло ударилось нечто тяжелое. Либо камень, либо летучая мышь. Света, вздрогнув, бросила взгляд в сторону окна, но ничего там не увидела. Может, это ветка? В любом случае подходить и смотреть сейчас было некогда. Она была целиком и полностью занята разговором с мужем. – Но… почему? – только и смогла вымолвить она. – Мне тяжело… больно… – хрипело в аппарате: – Просто отпусти меня…Я хочу… уйти… – Уйти? – прошептала она. – Да… мы общаемся… уже месяц… каждый день… ты звонишь мне… Мне кажется, пора расстаться… – Совсем? – на глаза ей навернулись слезы. – Окончательно… Мне очень тяжело… уйти…хочу… забыть… едь… льно… а…Помоги тому… кому действительно можешь… – Ало? Ало, Дим? – Она едва сдерживалась, чтобы не заорать на весь дом. – Ответь! Ответь в последний раз! Но кроме белого шума она не могла ничего разобрать. Несмотря на это, женщина не собиралась сдаваться так просто. Несколько раз она выключала и заново включала устройство, пытаясь продолжить оборванный на середине разговор. Но невзирая на приложенные усилия, ответа так и не добилась. Это значило только одно – Дима ушел. На этот раз, окончательно. С тяжелым сердцем она выключила уже бесполезный Spirit Box* и отбросила его на подушку. Замолчавший аппарат продолжал притягивать к себе взгляд. Ей захотелось взять его и попытаться снова, но она, хоть и с трудом, но смогла удержаться. Теперь, без уже привычного шипения и скрипения устройства, тишина казалась такой пугающей… Подобная тишина обычно есть только в совсем заброшенных зданиях, где никто не живет очень много лет. Протянув руку, Светлана взяла с тумбочки фотографию и посмотрела на нее, не в силах отвести взгляда. Не мешало бы убрать ее с тумбочки и поставить на ее место вазу с цветами. В любом случае смотреться будет куда лучше. Затем она вернула вещицу обратно и направилась к окну. На стекле зияла огромная трещина, напоминающая паутину, которую за считанные секунды сплел огромный паук. Женщина опустила взгляд вниз и ахнула: на подоконнике, едва трепыхаясь, лежала полуживая птица – маленькая, неистово пищащая, отдаленно похожая на воробья. Заметив удивленно смотрящую на нее из-за стекла хозяйку дома, птица перестала биться и замерла в ожидании. Ее черные, блестящие глазки будто задавали немой вопрос: «что ты будешь делать со мной, человек? » Возможно, ее отнесло сюда ветром, и она, не справившись с разъяренной стихией, врезалась в окно. Света осторожно открыла окно, и аккуратно подцепив пичужку подолом платья, отнесла ее в ванную, чтобы отмыть перья от крови. Следовало бы показать «летчицу» ветеринару. Через некоторое время птица перестала биться в ее руках и трепыхаться. Возможно, немного успокоилась, а возможно, просто смирилась со своей судьбой. Так или иначе, женщина не собиралась делать ей плохого. И вероятно, «летунья» это поняла. А даже если и нет, это ничего не меняет. Скорее всего, это был некий знак. Знак о том, что не стоит подолгу ворошить прошлое и помочь тем, кто нуждается в тебе в настоящем. Ее муж как всегда оказался прав.