***
9 августа 16:52, Green road, 24 — Мам, а ты не видела мою книгу? — закричала я так, чтобы было слышно даже на первом этаже нашего не очень большого, но весьма просторного дома. — Какую, солнышко? — донёсся до меня едва слышный женский голос. «Если я не ошибаюсь, она сейчас на кухне», — догадалась я, быстрым шагом спускаясь по лестнице. — Мой учебник по Травологии, — нетерпеливо пояснила я, пройдя через гостиную на кухню и взяв в руки кусок только что испечённого пирога, оставленного остывать на кухонном столе. — Ай, горячий! — Гермиона, руками, без тарелки! — повернувшись ко мне, возмутилась мама, тщательно мывшая до этого чашки. — Мам, ты же знаешь, как я обожаю твой пирог с яблоками! — откусив ещё один кусок, проговорила я, прекрасно зная, что после такой лести претензий в мой адрес больше не будет. — Маленькая подхалимка! — рассмеялась мама, домыв последнюю чашку, и вытерла руки полотенцем, а после поправила задорный передник с ромашками. — Только отцу оставь немного, у вас с ним много общего: он тоже обожает мой яблочный пирог! — Хорошо! — со смехом согласилась я, съев уже половину куска. — Так что насчёт учебника? — Гермиона, ты же прекрасно знаешь, что я не трогаю твои книги… — опять немного рассерженно начала говорить она, пока я доедала уже остывший кусок. — Мам, но я отчётливо помню, что оставляла его на окне, вместе с остальными, а сейчас его там нет! — воскликнула я, посмотрев на оставшиеся кусочки яблочного пирога, но мама, проследив за моим взглядом, сразу же взяла форму в руки и переставила на подоконник. — Даже не думай, опять наешься сладкого и не будешь ужинать! Скоро придёт с работы папа, и после ужина в кругу семьи я дам тебе ещё кусочек. А твой учебник я не видела, — не терпящим возражений тоном заявила она, начав вытирать кухонный стол. — То есть ты хочешь сказать, что в нашем совершенно обычном доме завелось привидение, причём весьма вредное и интересующееся Травологией? — с иронией в голосе поинтересовалась я, сев за стол и следя за тем, как мама продолжала наводить порядок на кухне. — Я хочу сказать, что если бы ты прибирала за собой книги, то не сидела бы сейчас здесь и не вела этот допрос с пристрастием, — невозмутимо ответила она, достав из духовки овощи с курицей. — А ты не можешь воспользоваться каким-нибудь заклинанием, чтобы найти этот учебник? — Мам, ты же прекрасно знаешь, что пока мне нет семнадцати, я не могу пользоваться магией в нашем доме, — быстро возразила я, ещё раз воспроизведя в памяти тот день, когда я складывала все учебники на окно. Но это мне никоим образом не помогло. — Поэтому, пожалуйста, подумай ещё раз, может, ты его видела? — Как он выглядит? — смирившись с поражением, спросила она, повернувшись ко мне лицом. — Большой, страниц на шестьсот, в тёмно-синем переплёте, примерно такого размера, — я показала руками примерный формат учебника, и спустя минуты три раздумий мама задумчиво протянула: — Знаешь, мне кажется, я видела недавно подобную книгу у нас в спальне… Тебе же прекрасно известно, что твой отец очень интересуется твоими учебниками и берёт почитать их иногда… — И куда ты её положила? — зацепившись за эту ниточку, тут же спросила я. — Я положила её к остальным книгам в кабинет твоего отца. Он, так же как и ты, редко прибирает за собой книги… — Мам, ты самая лучшая! — воскликнула я, не дав ей продолжить возмущаться по поводу наших с папой привычек. Я быстро поцеловала её в щёку и снова побежала на второй этаж, только не в свою комнату, а в папин кабинет. Осторожно приоткрыв дверь, я проникла внутрь небольшой комнатки с простым письменным столом и двумя шкафами, доверху забитыми книгами. Применив свои дедуктивные способности, я решила, что такая женщина, как моя мама, не будет заморачиваться по поводу того, куда сунуть неубранную книгу. Скорее всего, она сунет её в первое попавшееся на глаза место, а именно в большой шкаф… на среднюю полку. И я была чертовски собой довольна, когда именно там и нашла свой учебник. Только вот он был как следует воткнут между двумя другими, не менее крупными фолиантами, поэтому с первой попытки достать его у меня не получилось. «Ничего, Грейнджеры не сдаются! — упрямо подумала я, предприняв вторую попытку добыть свой законный учебник. И после минуты просто нечеловеческих усилий у меня всё же получилось это сделать. — А с виду вроде хрупкая женщина, как она только могла его так запихнуть?!» Только вот со своим учебником я вытащила и ещё три книги, которые с грохотом свалились на пол. — Гермиона, у тебя всё нормально? — обеспокоенно крикнула с кухни мама, видимо, испугавшись шума. — Да, всё в порядке! — так же громко крикнула я, тихо выругавшись про себя, ведь одна из книжек больно ударила меня по ноге. Подняв с пола папины книги, я уже собралась вернуть их на место, как вдруг увидела, что в образовавшемся проёме на полке, как раз за ними, лежала тёмно-синяя, потрёпанная папка. «Интересно, что она здесь делает? — промелькнуло в голове. — И зачем нужно было её так прятать?» В этот момент мной овладело настолько сильное любопытство, что я, замерев на минуту и убедившись по звону тарелок, раздававшемуся с кухни, что мама сейчас точно там, аккуратно взяла с полки папку и повертела в руках. Но внешний осмотр не дал мне ровным счётом никакой информации, поэтому я, ещё раз прислушавшись, открыла её и стала изучать содержимое. Внутри были бумаги разного размера: документы. Я взяла в руки листок, лежавший сверху, и по первым строчкам поняла, что это было моё свидетельство о рождении. Я никогда его до этого не видела в глаза, но ничего необычного в нём не было, всего лишь имена и фамилии моих родителей, а чуть ниже и моё полное имя: «Гермиона Джейн Грейнджер», ну и плюс печати ведомств, подтверждающих, что это свидетельство — подлинное. «Да уж, невероятно ценная вещь, чтобы вот так её прятать», — язвительно подумала я, собираясь положить бумагу в папку, а папку — на её законное место, но тут мой взгляд зацепился за строчки второго документа, лежавшего в ней. И, прочитав их, я всё же догадалась, почему эта папка была так надёжно спрятана.Свидетельство об усыновлении (удочерении) Гермиона Джейн Грейнджер Опекуны: Роберт Джеймс Грейнджер, Линда Роуз Грейнджер Биологическая мать: Джейн Берта Доусон (родная сестра опекуна, признана пропавшей без вести). Биологический отец: неизвестен
От прочитанного моё сердце на пару коротких секунд буквально остановилось, а в голове вдруг стало необъяснимо пусто. А потом всё же меня посетила одна-единственная мысль: «Что?» Я осмотрела свидетельство ещё пару раз, но на нём были те же печати, что и на предыдущем, значит, в подлинности можно было не сомневаться. «Биологическая мать — Джейн Берта Доусон, — в который раз повторяла я про себя строчки. — Как и моё второе имя… Неужели меня назвали не в честь тёти, а в честь… мамы?» Поскольку фамилия у моей мамы была другая, то сестрой она явно приходилась Линде, а не Роберту. Я уже собралась тщательно изучить остальные документы в папке, но тут с первого этажа послышался звучный мужской голос: — Девочки, я дома! «Папа вернулся! — с ужасом подумала я, и меня сразу же прошиб холодный пот, как только я представила картину, что предстанет перед ним через две минуты, а именно я, разглядывающая своё свидетельство об удочерении. — Не будь неблагодарной тварью, эти люди тебя вырастили и воспитали, они теперь твоя семья! Конечно, хотелось бы узнать что-то о маме… но причинять боль своим родителям — это точно верх неблагодарности!» Поэтому, сделав глубокий вдох, чтобы привести мысли в порядок, я быстро положила оба свидетельства в папку и вскочила на ноги, чтобы сунуть её за книги. Но папка предательски выскользнула из моих рук, и все бумажки, что лежали там, тут же разлетелись по кабинету. «Чёрт! — отчаянно воскликнула я, судорожно пытаясь собрать их до того момента, как сюда войдёт… папа. — Не забывай, они тебя вырастили, он твой отец, ничего не поменялось». — Гермиона, где ты, солнышко? — донёсся до меня голос папы, поднимавшегося по лестнице на второй этаж. — Я… я в твоём кабинете, пап! — максимально правдоподобно изобразив невозмутимость, крикнула я, подняв с пола последнюю бумажку, которой оказалось пожелтевшее от времени письмо. Мельком взглянув на него, я прочитала первые две строчки: Дорогая Линда, прости меня, свою непутёвую сестру… «Это мамино письмо!» — догадалась я, но времени читать его уже не было, поэтому я быстро сложила бумагу и сунула в карман джинс, а затем пихнула на среднюю полку ту самую злосчастную папку, прикрыв её толстыми книгами. И как только я с этим закончила, за моей спиной раздался приятный мужской баритон: — Привет, дорогая! Чем сегодня занималась? Уже успела прочитать все учебники? — Привет, пап! — изо всех сил пытаясь скрыть волнение, воскликнула я, повернувшись к нему лицом. — Да, почти, остался последний. Я помахала объёмной книгой, за которой, собственно говоря, и пришла сюда, и мой отец задорно рассмеялся. — Прости, я утащил один из твоих учебников, хотел почитать на досуге! Совсем не ожидал, что ты прочитаешь так быстро все остальные! Я тоже был таким в молодости!.. — Да, пап, я вся в тебя… — натянуто улыбнувшись, протянула я, но отец, стоявший в дверях кабинета, всё же смог уловить что-то неладное в моём голосе. — Герми, всё в порядке? Ты какая-то странная… — Нет, всё в порядке, если честно, просто… в газете прочитала… в своей газете… про эти ужасные исчезновения и… — Ясно всё с тобой, — проницательно посмотрев на меня, сказал он. — Не переживай, я думаю, что власти скоро всё уладят, и… — Да, конечно, я тоже так думаю! — воскликнула я, судорожно пытаясь сменить тему. — Там ведь уже готов ужин? Мама испекла замечательный яблочный пирог, я уже даже сняла пробу! — И как ты всё успеваешь?! — снова рассмеялся папа, когда я прошла мимо него и быстрым шагом направилась к лестнице. — Пойдём скорее на кухню, я голодный как волк. За те короткие минуты, что мы шли до кухни, я старалась привести свои чувства в порядок, чтобы никак не выдать то, о чём я только что узнала. И я честно старалась, но, видимо, получилось так себе. — Гермиона, с тобой всё в порядке? — обеспокоенно поинтересовалась Линда… мама, когда я вместо того, чтобы есть, всего лишь пару раз отщипнула курицы, а весь оставшийся ужин просто задумчиво смотрела в тарелку, пытаясь переварить недавно полученную информацию. — Дорогая, оставь её, она просто переживает за своих друзей… — мягко проговорил папа, пытаясь как-то поддержать меня. «Он так переживает за меня, а я, неблагодарная, даже в руки себя взять не могу!» — зло подумала я и всё же начала есть свой ужин. — Да, мам, я просто… прочитала в газете… — Ясно-ясно, можешь не объяснять, я всё понимаю. Хочешь кусочек пирога? Ты же так долго его ждала, — она заботливо пододвинула ко мне форму, но есть мне совсем не хотелось. — Знаешь, мам, ты была права, я перебила себе аппетит из-за того куска… Я завтра съем, на завтрак, ладно? — Гермиона, что с тобой? Ты ещё ни разу не отказывалась от моего пирога! — уже обеспокоенно воскликнула мама, но мне так сильно хотелось оказаться в этот момент в одиночестве в своей спальне, чтобы прочитать письмо, что я, встав из-за стола, поцеловала её в щёку и пробормотала: — Я честно доем всё завтра… ты же знаешь, подростковый период, все дела… эти дни… настроение скачет… — О-о-о, я всё поняла, солнышко! — выразительно протянув, сказала она. — Конечно-конечно, иди к себе, не буду навязываться… — Спасибо, ты лучшая! — уже более искренне улыбнувшись, кинула я на прощание и, взбежав вверх по лестнице, мигом оказалась в своей спальне и заперла за собой дверь. «Ну наконец-то! Какая же я всё-таки неблагодарная, вру людям, которые меня воспитывали шестнадцать лет в любви и гармонии!» — уничтожала я себя, сев за свой стол и достав из кармана джинс то самое письмо. Но я ничего не могла с собой поделать и, держа пожелтевшую от времени бумагу дрожащими руками, внимательно вгляделась в написанное: Дорогая Линда, прости меня, свою непутёвую сестру, что вот так скидываю тебе свою новорождённую дочь и убегаю в неизвестность, но… я не могу больше ничего тебе сказать. Умоляю, позаботься о ней, вы с Робертом замечательные люди и сможете воспитать достойного человека, совсем не такого, каким являюсь я. Очень прошу, оставь ей имя, которое придумала я: Гермиона, пусть это будет твой прощальный подарок мне. И… не думай обо мне плохо, я честно раскаиваюсь во всех своих поступках, но… прошлое не изменишь, а от ответственности не убежать.Люблю тебя, твоя сестра, Джейн
«Мама… — выдохнула я, закончив чтение. — Что, что могло тебя заставить бросить меня, свою родную дочь?» И несмотря на то что все эти годы я, в общем-то, была счастлива, живя рядом с такими замечательными людьми, как мои приёмные родители, я не смогла ничего поделать со своими эмоциями, и две слезинки предательски скатились по щекам на строчки письма, которое нашла Линда шестнадцать лет назад рядом с маленькой мной.