cigarettes after sex

Далекие три сорок пять ночи. В тесной комнате удушающе пахнет нами обоими. Кажется, я вовсе не замечаю ничего вокруг, ведь мы абстрагированны, подобно двум угасающим плазмам на краю галактики, отделившимся от мира и напрочь отказавшимся воспринимать его серьезно. Да и не нужно. Он сидит напротив меня, по-другую сторону истертой кровати, роняя с уст последний вздох после настигнувшего удовольствия. Облегченно запрокидывает голову, поерзав под смятым, нагретым нашей любовью одеялом. Каждая нотка, дрогнувшая внутри, сводит его с ума, пронизывает насквозь и неслышно тонет в воздухе, отпуская расширенные бездны-зрачки. Теперь между нами нет даже звуков, только густая темнота, которая возможно поглотит нас полностью. С трудом закрадывается одинокий свет, разлиновывая стены как черное полотно и ложится прямо на светлые взъерошенные волосы. Он устал и закрывает глаза. Отяжелевшие веки отнимают у меня возможность любоваться голубым свечением. Не пройдет нескольких секунд, как он поднимет на меня безмысленный взгляд, в котором обязательно отразится долгожданное "Бри, я обожаю тебя", и я снова буду вынужден забыть всю свою жизнь. Я с интересом замечаю, как в этих глазах проскальзывает мысль, словно тебя вмиг уронили с розового неба на землю. Мне не сразу приходит в голову, что же он ищет вокруг. С трудом вспоминается и сегодняшний вечер, как Роджер пришел, как смотрел, его яркий пиджак, в который прятал ладонь по детской неловкости... — В моём пиджаке, —совершенно неожиданно срывается, в ответ просящим глазам. Роджера прям-таки освещает удивление. Он тут же хочет встать и нехотя выбраться из теплой постели. — Не надо, я сам, — шепчу я и поднимаюсь с кровати, замечая на себе нетерпеливый взгляд. И вправду, кто бы мог подумать, что в этот раз они окажутся у меня. Я протягиваю ему ту самую долгожданную пачку сигарет и устроившись напротив, очаровываюсь, затаив дыхание. Обычно я не разрешаю курить у себя дома. Не разрешаю никому, кроме одного Роджера. Роджеру можно всё. Новая сигарета суетливо ложится меж пальцев, заставляет меня улыбаться, как идиота, когда он не может с первого раза зажечь спичку. Нервничает. В мгновенье россыпь резвых искр собирается в маленький огонек, так же как и у меня под ребрами. Что-то трепетное и жгучее, готовое согреть и превратить в пепел одновременно. Кажется, впервые я по-настоящему заметил, как это красиво. Лепестки дыма ласково касаются щек и тут же исчезают. Ощущение, будто не Роджер зависим от сигарет, нет. Это сигареты зависимы от него. Он ищет в них развлечение, ему просто нужно покурить, а сигареты ищут в нем смысл жизни. Дым не упустит любой возможности обнежить его. Может Роджеру и вовсе принадлежит весь мир. Дым, обходя белые пряди, прям-таки струится и сразу растворяется в тишине. Меня словно осеняет – я понимаю, что мы растворяемся вместе с ним. Если мы выдумали свою вселенную, значит и можем выдумать, как растворяемся в ней. Все, что угодно. Роджер сладко прикрывает глаза, когда затягивается. Хочется поцеловать его. Не просто поцеловать, забрать к себе навсегда. Чтобы больше не приходилось прятаться в темноте от истинны, молиться на каждую ночь, проведенную вместе... Я не смогу так больше, ни за ч.... — Бри? — теплая ладонь встревоженно хлопает меня по щеке. Я молчу и доверчиво вглядываясь в эти безумно красивые глаза, приносящие мне и неизмерное счастье и страдания. — Что такое? Обеспокоен. Сигареты в его руках больше нет, а мы больше не на орбитах затуманенного сознания. Мы на земле. И тогда я понимаю, что со мной случилось. Вдруг руки крепко прижимают его, обвивают за шею, хватаются, как за глоток воздуха. — Роджер, останься со мной навсегда, — приходит дрожь в голосе вместе с осознанием того, что я больше не смогу отпустить его. Не смогу скрывать каждый день то, как сильно я зависим, молча ждать раз в неделю к себе и разрываться на части. Но он точно не такой. Я знаю, что он никогда не предпочтет меня вместо всех, и я не позволю себе испортить ему жизнь. Наверное он и не догадывается как это. Осознавать, что ты ничего не можешь поделать с собой. И я сделаю всё, чтобы он догадался. Я никогда не расскажу, почему пропадаю с вечеринок у Фредди, где Роджер ласково держит за руку свою девушку. Я никогда не расскажу, что пытаюсь запомнить каждую секунду, когда он изредка обнимет меня. И никогда не смогу объяснить, что не хочу ничего, кроме как быть с ним и перестать воображать себе мир, в котором он тоже любит. Роджер чувствует, как трясутся мои руки, впиваясь в кожу. С какой-то искренней болью, он шепчет мне: — Хорошо. Хорошо, я останусь. Мне кажется, что эти слова мне послышались, пока он не прижался ко мне мокрой щекой. Я, как сумасшедший, бросаюсь целовать его, всё еще не веря в то, что случилось. Небо сквозь потолок и весь глупый мир, что я выдумал, рассеиваются подобно дымке тех самых сигарет. Собственные чувства заставляют меня задыхаться, и я не верю, все еще не верю, что утром проснусь вместе с ним, и он не соберётся идти домой.