***
Когда парни наконец приехали в свой отель, все, пожелав друг другу доброй ночи, разошлись по своим номерам, стараясь поскорее запрыгнуть в такую желанную сейчас каждым мягкую постель. Зайдя в свою комнату, Чонгук, сразу скинув все сумки с плеч прямо у порога, отправился в освежающий душ. Сбросив одежду и перешагнув бортик, парень оказался под струями тёплой воды, сразу почувствовав прилив бодрости, словно вода уносила в слив не только всю пыль и пот с тела, но и его усталость. Спустя некоторое время в голове стали всплывать разные моменты прошедшего и наполненного событиями дня. Начиная с утреннего телефонного разговора с родителями и подготовки к концерту и постепенно переходя на последние вечерние эпизоды на самом выступлении. Тот адреналин, бушующий в нём на сцене, как будто стал заново просыпаться. И, как назло, снова перед глазами замаячил образ такого желанного, но недосягаемого Чимина.***
С самого утра этот вредный котёнок не давал Чону покоя. В девять часов все ребята собирались внизу у ресепшена, чтобы отправиться на концертный стадион и начать приготовления, но Чимина это, кажется, не касалось. Он валялся в кровати его номера непозволительно долго, буквально светил своей голой задницей перед носом Чонгука, прогибаясь в спине, словно настоящая кошка, заманивая того обратно в постель, но когда понял, что с младшим подобное не пройдёт, то только тогда Пак за пятнадцать минут до выхода соизволил выползти из номера своего вредного парня и уйти собираться в свой. Как итог, Чимина все ждали ещё двадцать лишних минут. Когда они собирались рассаживаться по машинам, обиженный Пак прошёл мимо ждущего его Чонгука прямо к транспорту, в котором уже расположился Тэхен. Позже, в гримёрной, парень специально продолжил его игнорировать, несмотря на все попытки Чонгука подойти к нему и извиниться за утреннюю холодность. Пак лишь отворачивался от него и уходил в противоположную сторону, не проронив ни слова. Младший понимал, что виноват, но выносить это сил не было, он не мог представить, что ему нужно сделать, чтобы загладить вину. Они не раз уже ссорились, но Чон никогда не мог привыкнуть к такому поведению хёна. Из милого, доброго и любящего парня он превращался в холодного и отрешённого. Хоть это и не длилось обычно долго, но младшему хватало и пары часов, чтобы начинать изводить себя вредными и навязчивыми мыслями, которые твердили ему, что если он не поторопится, то всё это может закончиться гораздо хуже. Чимин не всегда уверен в себе, но когда дело касается Чонгука, тут всё резко меняется. И как кажется младшему, решительность в парне просто зашкаливает, потому что тот точно знает, как ему плохо без него, знает, что стоит пару раз его проигнорировать, и Чон будет готов на что угодно, лишь бы вымолить прощение и наконец почувствовать внимание Чимина на себе, знает, как тот зависим от него, и безумно это любит, ведь это взаимно. Когда они стали репетировать выступления с некоторыми песнями, этот маленький чертёнок, в отличие от остальных ленивых мемберов, которые, к слову, совсем не старались отыграть хореографию, делал это с завидной активностью, выполнял все движения, вкладывая в них всю свою сексуальность, двигая своими горячими бёдрами, прогибаясь в спине и задирая голову кверху так, что вид на шею открывался просто волшебный. Даже когда он просто дурачился под сольные песни остальных ребят, то уж слишком старался, показывая своё тело, изгибаясь так, что у всех присутствующих слюни потекли, и не стесняясь лишний раз вильнуть своей попкой, обтянутой сценическими кожаными штанами. Хотелось взять Чимина прямо здесь и сейчас, оставлять на этой коже следы своей любви и не переставая умолять прекратить так издеваться над бедным Чонгуком и его выдержкой, которая уже трещала по швам. Это поведение Пака не осталось незамеченным не только для его парня, но и чуть ли не для всего персонала, с которым сейчас приходилось работать парням. Но, к счастью, не все понимали, что именно здесь происходит и почему этот милый вокалист с прекрасным телом и волшебной блондинистой шевелюрой так старается привлечь к себе внимание. А вот мемберы, которые были прекрасно осведомлены об отношениях в группе и о том, почему Чимин время от времени себя так вызывающе ведёт и чьё именно внимание старается привлечь, лишь устало вздохнули, а Намджун уже мысленно готовился к предстоящей воспитательной беседе с младшими. Позже, когда они все вернулись в гримёрную, чтобы перекусить, и остались только всемером, Джун всё-таки сделал Чимину большое замечание, делая акцент на том, что у них впереди сложное выступление перед огромной публикой, а тот так ведёт себя, и в конце поучительной лекции он добавил, что в своих личных делах с Чоном они должны разобраться сразу же после концерта, не затягивая с этим. После этого Пак молча с недовольным лицом докушал свой обед и остался сидеть в удобном кресле, залипая в телефон, всё так же не обращая внимания на снова попытавшегося подойти и извиниться младшего. Все остальные лишь вымученно закатили глаза, они привыкли, что, когда Чимину что-то не нравится, тот будет вон из кожи лезть, лишь бы доказать обидчику, что спорить с ним не стоит. Оставшиеся репетиции и сам концерт Чонгук старался расслабиться и не обращать внимания на тоску по случайным и часто не случайным прикосновениям старшего, как обычно это бывает. Во время выступления Пак даже не старался с ним позаигрывать ради всеобщего волнения фанатов, которые так это любили, зато с остальными мемберами он забавлялся просто на славу. И в младшем стала понемногу просыпаться зависть и ревность. Ни разу ещё не приходилось спорить с Чимином перед концертом и чувствовать себя настолько обделённым.***
И вот сейчас, стоя под приятным тёплым потоком воды, в Чонгуке просыпалось желание, направленное на одного конкретного человека. И несмотря на равнодушие со стороны Чимина к его персоне, сам Чон весь день не сводил с него глаз, замечая, как тот старается изо всех сил привлечь его внимание, показать себя, своё восхитительное тело, дать возможность ещё раз оценить то, ради чего младший всегда идёт на уступки. И он готов идти на них. Всегда будет готов, ведь он так любит эту уверенность Чимина в себе. Нередко, когда Пака что-то беспокоит, он идёт за советом к хёнам, но и про Чонгука не забывает, делясь своими переживаниями и с ним. Популярность - дело изменчивое, нельзя точно знать, что произойдёт завтра. А Чимин на самом деле очень ранимый к такого рода вещам котёнок. Он всегда старается быть идеальным, но публика не всегда оценивает это по достоинству. И именно поэтому, зная настоящую сторону Чимина, Чонгук готов на всё, лишь бы старший был в себе уверен и уверен в стабильности их связи. Что бы ни произошло завтра, Чон всегда будет рядом, поймёт и поддержит его. Наконец, выключив воду и обернув полотенце на влажных бёдрах, Чонгук выходит из душа, осознавая, что давно уже пора пойти к Чимину и успокоить его, попросить прощения, вспоминая, что в баре, где они отмечали успешное выступление, Чимин с особым усердием налегал на алкоголь, а когда тот становится захмелевшим, то и чувствительность ко всему происходящему вокруг у него поднимается. Чимин нуждается в Чонгуке, точно как и Чонгук сейчас нуждается в Чимине. Только вот стоило Чонгуку выйти из ванной, он сразу наткнулся на стоящего у стены хёна. Было видно, что тот тоже только из душа, по ещё мокрым кончикам волос. И одеться Чимин успел только в просторную белую, с широким вырезом, оголяющим острые соблазнительные ключицы, футболку, и она, к слову, почти падала с одного его плеча, держась только на крепкой воле парня, который плечи держал ровно, но стоило бы только тому немного расслабиться, как она всё-таки не удержалась бы и показала младшему светлую сияющую кожу. На ногах же были свободные шорты, заканчивающиеся немного выше колена, открывая вид на стройные и подтянутые икры ног, которые так и хотелось крепко сжать в руках и почувствовать у себя на плечах или обхватывающими его за спиной, старающимися сжать как можно сильнее и плотнее вдавить в себя. Прислонившись к стене, Чимин стоял напротив Чона и, сложив руки на груди, внимательно смотрел тому прямо в глаза. Под таким тяжёлым взглядом внутри всё сжималось. Но эта решительность манила только сильнее. А то, что в хитрых глазках Пака сейчас ещё плескались и остатки вечернего озорства, в которое добавился выпитый алкоголь, прибавляло Чону ещё больше интереса и желания. Немного намокшая ткань футболки, которая так соблазнительно липла к груди Чимина, только доказывала, как её хозяин торопился прийти сюда, толком не вытираясь. Чон резко выдохнул, чувствуя, как желание скапливается в животе, туго скручивает внутренности, растёт в нём, и толчками отправляется вниз, стоило только увидеть этот взгляд, направленный прямо на него. Он ждал этого весь день. Ждал, чтобы его наконец заметили. Медленно подойдя вплотную, Чон так же не спеша взял всё ещё скрещенные на груди руки и положил их себе на плечи, сразу чувствуя, как пальцы на них крепко сжимаются, своими же он мягко провёл по бокам вниз, с целью подцепить края футболки и ощутить эту мягкую и упругую кожу. — Скучал по мне? — мягкий, тихий и как будто мяукающий голос утонул где-то в изгибе шеи Чонгука, когда Пак склонился к нему, а тёплое дыхание опалило кожу. — Я очень скучал по тебе, — ответил парень и закинул голову назад, подставляясь под мягкие поцелуи. Ощущать эти волшебные губы на своей коже — сплошное удовольствие. В это же мгновение руки Чимина пришли в движение, пальчики одной ладони нежно скользнули во всё ещё мокрые волосы, а пальчики другой опустились ниже за плечи и стали водить ноготками по выпирающим лопаткам на спине. Старший прижался вплотную к телу, всё ещё покрытому капельками воды после душа, и влажная футболка сразу же впитала все их в себя. Чимин выгнулся, стараясь быть как можно ближе. — Ты не слишком-то и торопился, — недовольно начал он, но тут же сменил тему. — Проигнорировал меня утром, — Чимин будто сделал ему строгое замечание, сказав это, но когда тот немного отстранился, то Чон увидел лишь расстроенного и обиженного на него парня, в глазах которого промелькнула грусть. — Чимин, — нежно начал младший, — если бы утром я всё же решил трахнуть твою первоклассную попку, то нам бы не хватило и всего утра, чтобы её насытить. Ведь я прав? — спросил Чонгук, и для большей убедительности опустил свои руки ещё ниже, заводя их за спину Паку и, подцепив пальцами резинку шорт, опустил ладони прямо на его упругую горячую задницу, крепко сжимая её, и сразу же подмечая, что белья на хёне нет. Чимин только недовольно нахмурился в ответ и стал отстраняться, но Чон сразу же, почуяв неладное в меняющемся настроении старшего, вжал того в стену, на которую тот недавно опирался, руками удерживая уже за талию, чувствуя как напрягаются мускулы на таком желанном сейчас теле. — Как мне загладить свою вину, котёнок? — ласково начал Чонгук, мягко опуская одну ладонь на лицо старшего и большим пальцем проводя по приоткрытым пухлым губам, глядя на которые, парень не мог не представлять, как будет сминать их в жарких поцелуях этой ночью. — Я сделаю для тебя всё, что угодно, только скажи, — дальше ладонь немного спустилась и остановилась на задней стороне горячей шеи парня, немного сжимая её, буквально на секунду, чтобы вспомнить, каково это — держать Чимина под своим контролем. — Хоть мы и были рядом весь день, но я так истосковался по тебе, — Чонгук медленно наклонился к мягким губам, подбираясь всё ближе и ближе, — по твоим прикосновениям, ласке и теплу. Что мне сделать для тебя? — снова спросил Чон, приблизившись настолько близко, что почувствовал горячее дыхание, опаляющее его собственные губы. — Всё, что ты можешь — это хорошенько постараться. Используй сегодня все свои силы, чтобы получить моё прощение, Чонгук~и, — протянул Чимин, будто не замечая манипуляций младшего. — Сегодня наша последняя ночь в Токио, завтра мы улетаем, — нотки обиды появились в его голосе, а миленький маленький носик подозрительно дёрнулся, — ты же знаешь, как для меня важно быть здесь именно с тобой, но ты, как будто нарочно, заставил меня рассердиться, — язычок у Чимина начал немного заплетаться, что заставило младшего беззвучно хихикнуть себе под нос. Чонгук просто сходил с ума, когда Чимин начинал вредничать. И именно этим тот сейчас занимается. Чон чувствовал, с какой жадностью Чимин вжимается в его тело, как сильно ноготки начинают царапать плечи и как дыхание становится всё чаще от желания, но Пак продолжал из вредности гнуть свою линию, пытаясь заставить младшего испытывать перед ним ещё больше вины. Чонгук знал, что для хёна возможность находиться здесь, да ещё и вместе, очень важна, но и для него самого это место было волшебным. Ведь именно здесь он сделал свой первый шаг в сторону близости с Чимином, предложил ему всего себя и всю свою любовь, надеясь на то, что взамен тот сделает то же самое, и не ошибся. Их отношения развивались очень долго, но в конце концов два года назад Чонгук не выдержал этого давящего чувства внутри, его сердце рвалось к Чимину, в его маленькие (по сравнению с Чоном) ладошки. Он взял его с собой в небольшое путешествие, когда им предоставили пару свободных дней в агентстве, и так случилось, что именно Токио помогло им обрести друг друга. — Да, знаю, малыш, — прошептал Чонгук, — но у меня ведь ещё осталось время, чтобы успеть загладить свою вину перед тобой. Для Чимина важно быть с Чонгуком, важно знать, что младший никогда не устанет от него, не уйдёт и не бросит. И от знания этого Чону правда становится не по себе, потому что он не смог доставить радость и удовольствие, которые Чимин заслуживает получать от него каждый день. Но он готов понести ответственность и сделает всё, чтобы этот день не прошёл впустую. Чонгук, не теряя больше ни секунды, преодолел то незначительное расстояние, которое их разделяло, и наконец ощутил эти мягкие и сочные губы на своих, но насладиться этим восхитительным чувством он себе не дал. Медленными мягкими поцелуями он стал пробираться к шее, которую так хотелось пометить весь день, оставить после себя следы, чтобы хён чувствовал их на себе ещё несколько дней и не сомневался в нём. Но нельзя, иначе поднимется скандал, как уже было однажды, когда Чон не смог сдержаться и прикусил кожу на задней стороне шеи старшего слишком сильно, пока наслаждался горячим телом, пошло стонущего Пака, вжимая того в матрац, пока трахал его упругую попку, и увлёкся им настолько, что сорвало все тормоза. Отметина не осталась незамеченной, как бы они ни старались скрыть её, но, слава богам, никто так и не понял (кроме, конечно же, остальных мемберов), кто именно оставил этот след, так как Чимин чуть не сгорел со стыда, отказываясь разговаривать на эту тему и закрывая своё покрасневшее личико в ладошках, при этом стараясь не обращать внимания на шушуканья и вопросы касательно такого необычного места для укуса, и уже с помощью профессиональных гримёров покрасневшее пятно замаскировали как нужно. Чон не имел права оставлять на этом теле следы там, где ему захочется, приходится довольствоваться только теми местами, где этого точно никто не увидит, а таких мест очень мало. То, что они популярны и весь мир наблюдает за ними, не давало им и шанса на такие желанные нормальные отношения обычной влюблённой парочки, всё, что им оставалось — прятаться по укромным тёмным углам, где бы их точно никто не заметил. Они не могли выйти в свет как официальная пара, не подготовленный к такому мир вряд ли простит им подобное. Но, с другой стороны, деятельность айдолов снимала некоторые запреты, и, к примеру, флиртовать и заигрывать с Чимином на глазах у фанатов не запрещалось, самое главное — следить за чертой дозволенности и не пересекать её. Дальше Чон спустился к выглядящим такими острыми ключицам, эти косточки так желанно выпирали, их хотелось мягко прикусить, а потом зализать и оставить множество поцелуев сверху, чем младший и занялся, всё ещё крепко прижимая к себе Чимина рукой за тонкую талию, чувствуя подтянутый крепкий живот через ткань одежды своим. Другой рукой в это время, огладив бёдра, он подцепил стройную ножку Пака и закинул её себе за спину, сразу проделывая это и со второй, резко прижав того к стене, чем выбил весь воздух из лёгких парня. Старший сразу же с силой сжал вокруг Чонгука свои ноги, а руками обвил шею. В таком положении Чимин был выше почти на пол головы, а он очень это любил, тем более сейчас, когда был настроен принимать извинения от младшего, уже готового вымаливать их. Подхватив хёна под ягодицами и оторвав от стены, Чон направился с ним в сторону широкой кровати, заправленной белыми чистыми простынями. Аккуратно опустившись на мягкий матрац, Чонгук удобно устроил Чимина верхом, опуская его на свои колени. А тот, в свою очередь, подогнув ноги, с удовольствием разместился на младшем, медленно прогнувшись в спине и ладонями найдя опору позади себя в виде сильных ног Чона, которыми тот упирался в пол. Он откровенно давал полюбоваться собой, понимая, как горячо выглядит сейчас. Хотя Чон всегда был от него без ума. Тонкая ткань одежды не могла полностью скрыть изящного тела, которое, без сомнений, могло принадлежать только профессиональному танцору, черты плоского живота, на котором виделись очертания пресса, будоражили. Футболка, всё-таки не удержавшись, сползла с одного плеча, оголяя его, а бёдра, которые хотелось вылизать, не пропуская ни одного участка упругой загорелой кожи, стали видны из-под задравшихся шорт. По лицу Чимина было видно, как ему это нравится. Нравится, что Чонгук не может глаз от него оторвать, что его взгляд беспорядочно бегает по телу перед ним и не может остановиться на чём-то одном, потому что всё это слишком для него. Слишком сексуально, слишком горячо. И так было всегда. Чем бы старший ни занимался, что бы ни делал, всё было идеально в нём, по мнению Чонгука. Любовь к нему была безусловной и часто застилала глаза и не позволяла видеть его недостатки. Остальные ребята только дивились этому, сами прекрасно видя, каким может быть вредным и несносным Чимин, а макнэ точно и не замечал этого, надев на нос розовые очки и отказываясь воспринимать парня как-то иначе, чем совершенство, и только и делал, что потакал всем желаниям хёна и пожирал его взглядом, когда, как он думал, никто не видит. И сейчас, глядя на своего безупречного парня, целиком и полностью принадлежащего ему, Чонгук не мог насытиться. На лице у Чимина застыло самодовольное выражение, глаза были прикрыты, но смотрели они точно на Чона и поблёскивали озорным огоньком. Пользуясь моментом, Пак, медленно высунув кончик языка, провёл им по своим раскрытым пухлым губам, оставляя влажный след, заставляя их блестеть. — Ты решил поиграть со мной? — А ты проиграешь, Гуки? — промяукал в ответ Чимин, теперь уже прикусывая свои губки. Чонгук резко выдохнул, и не выдержав больше, подцепил пальцами край футболки и, подняв её, поднёс к губам Пака. — Займи свой чудесный ротик этим, хён, — Чон протолкнул край ткани вглубь рта Чимина, а тот лишь послушно сжал зубы на ней, удерживая, жадно следя глазами за действиями младшего. Теперь весь торс был открыт для ненасытного взгляда и не только для него. Чон сразу же протянул навстречу выгибающемуся телу свои руки. Крепко сжав пальцами бока, он склонился ближе. Сперва мягко провел по груди кончиком носа, жадно вдыхая сладкий аромат кожи, чем заставил сдавленно хихикнуть партнёра, дальше, уже не выдерживая этой близости, в ход пошёл язык. Начиная жадно вылизывать все места, куда дотягивался, Чонгук продолжал наслаждаться этим в своё удовольствие, вкус и запах любимого тела заставляли терять голову и возбуждали все сильнее. Руки опустились на бёдра, ласково поглаживая, а пальцы начали медленно забираться под ткань шорт, пробираясь к самому главному. В это же мгновение Чонгук наконец поймал губами небольшую горошинку соска и стал старательно водить по ней языком, втягивая её в горячий рот. То же самое он проделал и со вторым, слушая глухие стоны и резкие вздохи, которые доносились сверху. Чимин, как и он, уже изнывал от нетерпения, хотел больше прикосновений, больше ласки, больше внимания, которое ему оказывали. Слабо прикусив нежный сосок зубками, Чонгук услышал громкий голос Пака и тут же почувствовал, как на его макушку упал край белой ткани, а руки, лежащие на его коленях позади, сильно сжались. Нежно поцеловав напоследок сладкую кожу, младший отстранился, и футболка скользнула вниз, снова закрывая желанное тело. — Сними её, — Чон коротко кивнул на одежду, которая находилась на теле хёна слишком долго в его присутствии. — А ты не хочешь её оставить? — хитро начал Чимин. — Эту футболку я позаимствовал у тебя утром, — Пак сжал в кулачках белую ткань и поднёс к лицу, зарылся в неё своим симпатичным носиком, вдыхая аромат, как будто он мог учуять там запах Чонгука. Это было так умилительно, что Чон ненароком залюбовался этой картиной, но сразу же пришёл в себя, увидев глаза старшего, направленные в его собственные. — Не сегодня, котёнок, — ответил Чон. — Снимай, — ещё раз повторил и засмотрелся, когда любимые пальчики взялись за подол и потянули ткань вверх, освобождая наконец тело из её плена и откидывая в сторону. — Какой же ты красивый, — тихо протянул парень, протягивая руку и зарываясь ладонью в светлые волосы, которые, до конца высохнув, стали немного волнистыми, а это очень шло Чимину и безумно нравилось Чонгуку, — превосходный, — продолжил Чон. — Когда я буду трахать тебя сегодня, хочу видеть твоё сладкое личико. — Ты сегодня увидишь не только моё лицо, — многообещающе промурлыкал старший. — Заставь меня кончить столько раз, чтобы я уж точно забыл о твоём утреннем промахе, — из губ Чимина это прозвучало укоризненно. — Всё, что пожелаешь, хён. Напряжённо выдохнув, Чимин всё-таки, пододвинувшись вплотную к Чону, вцепился в широкие плечи мёртвой хваткой и, быстро преодолев оставшееся расстояние, впился в приоткрывшиеся губы жадным поцелуем. Он долго не мог насытиться этим чувством. То, как Чонгук отвечал, как двигались его губы, как напористо он действовал языком. Чимин просто терял связь с остальным миром, который находился за пределами этой комнаты. Для него сейчас существовал только Чонгук, его сильные руки и напористые губы. С ним он готов провести всю свою жизнь вот так, в его уверенных крепких объятиях, целуя его и наслаждаясь им. В его мечтах это никогда не прекратится, они всегда будут друг у друга, что бы ни случилось. — Я хочу целовать тебя вечно, — еле различимо озвучил свои мысли Пак, отстранившись, чтобы немного отдышаться. Целоваться с Чонгуком всегда было выматывающе, младший никогда ничего не делал в пол силы, а уж всё, что касалось Чимина, требовало сил гораздо больше, и Чон уходил в это с головой. — Ты становишься таким страстным. — Как может быть иначе, когда тот, кого я целую — это ты. Давай, иди сюда, — Чон ухватил старшего за затылок и придвинул его обратно к себе, чтобы вновь поймать покрасневшие и оттого ставшие ещё более желанными губы своими, сминая их, врываясь языком в чужой рот и встречаясь на полпути с озорным язычком Чимина, переплетая их, чувствуя такой манящий вкус. Хотелось ещё больше. Не отрываясь друг от друга, они перебрались к изголовью кровати, Чимин так и остался сидеть на чужих ногах, а Чонгук уже полулежал, облокачиваясь на гору мягких подушек. В итоге их манипуляций полотенце, которое все это время держалось на бёдрах Чона, слетело и осталось в стороне, и теперь он был полностью обнажён, чего не скажешь о старшем. Ладони всё ещё сжимали ткань вместо того, чтобы наконец ощутить горячую кожу. Чон сразу же принялся исправлять это недоразумение, цепляясь пальцами за резинку, начал тянуть шорты вниз, оголяя тело парня. Чимин помог с этим разобраться, стараясь как можно быстрее оказаться полностью доступным для любых прикосновений. Чонгук, оглядев сидящего на нём сверху парня, который упирался руками в его крепкий живот, расправив при этом плечи и выгибаясь в спине, завороженно выдохнул: — Я могу смотреть на это до скончания всех времён, — руки стиснули наконец доступные и такие прекрасные бёдра, ощущая их мягкость и упругость. — Почему ты не можешь всегда ходить без одежды? — беспомощно вздохнул младший. Чимин на это лишь хихикнул: — Как ты себе это представляешь? Да и ты бы не смог стерпеть, если бы кто-то увидел меня таким. — Ты что, шутишь? Конечно, я бы никому не позволил увидеть моё сокровище в таком виде, — Чимин немного смутился, услышав, как назвал его Чон. — Чтобы исполнить это, пришлось бы увезти тебя далеко-далеко отсюда, подальше от всех этих назойливых глаз. Ты должен быть таким горячим только для меня, — прошептал Чон. — Эй, не будь таким напряжённым из-за этого. Ты же знаешь, я только твой, — нежно ответил Чимин. — И не только сейчас. Всегда, — нагнувшись к парню, Чимин мягко положил свои ладошки на его щёки и поцеловал в приоткрытые губы. — И я очень надеюсь, что ты воспользуешься этой сложившейся ситуацией... А точнее мной, — глядя прямо в глаза, продолжил Пак, — и покажешь мне, насколько сильно соскучился и как сожалеешь о том, что продинамил меня утром. Чонгук тихо рыкнул и притянул старшего за талию ближе, заставляя того лечь на себя, и теперь сам впился в губы горячим, жадным поцелуем. Сейчас, ощущая это прекрасное обнажённое тело на себе, с какой жаждой оно прижимается к нему, младший тут же забыл обо всём, его внимание полностью поглотил Чимин. Руки Чона стали активно перемещаться по телу парня, оглаживая его плечи и медленно спускаясь по бокам на поясницу, ощущая любимые ямочки, которые он обожал целовать, а особенно, когда приходилось плавно спускаться дальше, ещё ниже, на гораздо более заманчивую часть этого восхитительного тела. Наконец ладони добрались до очаровательной и одновременно идеальной попки хёна, и пальчики сразу же цепко ухватились за неё, начиная мять и разводить упругие ягодицы в стороны, пробираясь к самому заветному местечку. Чимин резко вздрогнул и выгнулся в пояснице, когда почувствовал, что прохладные пальцы Чона нашли и мягко провели вдоль мгновенно сжавшейся дырочки, сейчас это было самым чувствительным местом на его теле. Он оторвался от не перестающих целовать его губ и уткнулся младшему в шею, несильно сжимая на ней кожу зубами, чтобы хоть немного успокоиться. Их уже давно возбуждённые тела сейчас с силой тёрлись друг о друга, вырывая хриплые вздохи, и каждый из них прекрасно ощущал, как напряжён другой. Чонгук чувствовал, как Чимин начал старательно работать бёдрами, двигая ими и подаваясь то вверх, навстречу ласкающим пальцам, мягко надавливающим на раскрывающееся от желания колечко мышц, то опуская их вниз, проезжаясь по стоящему члену Чона своим, тихо мяукая в шею от удовольствия. Выделившаяся смазка уже испачкала их животы, и движения стали приносить гораздо больше удовольствия. Но неожиданно Чон убрал свои руки от жаждущей гораздо большего попки и отстранил Чимина, заставляя того снова сесть на нём. Старший тут же, устроившись удобнее и оказавшись прямо на влажном члене, снова принялся двигаться, проходясь своей задницей по всей длине, отчего его промежность тоже стала намокать. Чонгук даже замер на мгновение, засмотревшись на лицо парня, которое излучало томление и наслаждение от происходящего. Чувствовать, как этот искуситель трётся о его стоящий член с таким нетерпением, и сохранять контроль не всякий сможет. — Хён, — хрипло позвал Чон, заставив Чимина прерваться и посмотреть на него. — Что? — Ты не против, если сегодня всё-таки я доставлю тебе удовольствие? — нежно усмехнулся парень. — Так и задумывалось, — надувая свои прелестные губки, ответил старший. — Тогда будь добр, подставь свою ненасытную и мокрую попку прямо сюда, — сказал Чон и указал на своё лицо, хитро улыбнувшись Чимину, у которого тут же загорелись глаза. Ещё раз двинув бёдрами, Чимин стал перебираться ближе. Каждое его движение было абсолютно сногсшибательным. Как он перекинул ногу, слезая с него, как плавно повернулся спиной, и этот изгиб... Мышцы под кожей напрягались и двигались от сосредоточенности его действий. Зная хёна, Чонгук не сомневался, что тот будет из кожи вон лезть, стараясь показать себя и своё тело в самом выгодном свете (как он и делал весь день до этого), ведь он так любит, когда им восхищаются. Но на самом деле Чимину и стараться не нужно. Для Чона он прекрасен с любой стороны, в любой момент времени. Контур его точёной фигуры резал глаза своей идеальностью, а эта задница, которую моментально захотелось сжать в ладонях и шлёпнуть по ней пару раз... Словом, как тут удержаться. Чон протянул ладонь и звонко опустил её на одну из ягодиц Чимина, с тем самым восхищением наблюдая, как по ней прошлась волна от удара. Тот сразу же оглянулся на него через плечо и кинул такой нетерпеливый и пылкий взгляд, что у младшего пробежали мурашки по спине. Пак наконец устроился, как и просили, прямо перед лицом Чона, опустившись на колени по обе стороны от его плеч, и, оглянувшись назад, ухмыльнулся парню, который уже схватился за шикарные бёдра, теперь находящиеся в такой к нему близости. — Обопрись на мои колени, хён, и выгни свою прелестную спинку, как ты любишь, — выдал указания младший, сразу сгибая свои колени, чтобы Чимину было удобно облокотиться на них. Тот всё выполнил и, затаив дыхание, с нетерпением стал ждать действий со стороны Чонгука. Долго ожидание не продлилось, как тут удержаться, когда это чудо делает всё, что скажешь, и выставляет свою попку с такой готовностью. Чон, горячо выдохнув, сжал упругие ягодицы и начал разводить их в стороны, открывая всё ещё блестящую от их смазки дырочку. Боже, как же Чонгук обожал это делать. Эта попка заслуживала быть оттраханной как следует, но перед этим Чон был обязан заласкать её по полной, чтобы она была готова принимать в себя его член часами напролёт. Устроившись на подушках поудобнее, Чонгук притянул парня немного ближе и, наконец, ещё немного раздвинув края дырочки большими пальцами, широко провёл языком, слизывая смазку и оставляя после себя влажный след уже от слюны. Чимин тут же, коротко вскрикнув, уткнулся в сгиб своего локтя, которым опирался на подставленное колено Чона. — Ещё, Гук~и... — тихо прошептал он, но младший его прекрасно услышал. Войдя во вкус, Чон начал активно вылизывать предоставленную ему попку, такую превосходную и бесконечно сладкую. Язык Чонгука всегда доставлял незабываемые ощущения, и сейчас, особенно истосковавшись по всему этому, Чимин, не переставая, тихо всхлипывал и тяжело дышал. А младший, наслаждаясь этими ангельскими звуками, аккуратно стал надавливать и проталкивать язык внутрь, ощущая, как пульсирует колечко мышц, сжимаясь вокруг него. — Ох, Чонгук, не останавливайся! — вырвалось у Чимина, когда парень толкнулся языком особенно глубоко, и, не выдержав, сам ухватил одной рукой себя за ягодицу, сильнее раскрываясь Чону, и стал несильно толкаться навстречу, показывая, что ему нужно больше. Чон, уловив настрой, отстранил Чимина, пару раз звонко шлёпнув по отставленной попке, и, надавив на мокрую дырочку пальцами, неспеша ввёл их, растягивая и начиная двигать ими внутри. У Пака перехватило дыхание от неожиданности, от чувства того, как медленно его заполняют длинные пальцы. Чон нахмурился, понимая, что без смазки это не так уж легко, слюна быстро высохла, а действие только начиналось. — Смазка в тумбочке, — еле выговорил Пак, тоже понимая, что дальше без неё не обойтись, — мы вчера оставили её там. Не останавливаясь, Чонгук дотянулся до ящика и, порывшись в нём, выудил нужный тюбик. И сразу же выдавил на заполненную дырочку приличное количество прохладной вязкой жидкости так, что она начала медленно стекать по тут же поджавшимся яичкам Чимина, отчего тот поёжился и прогнулся сильнее. А Чон сразу добавил третий палец и, двигая ими, стал проталкивать внутрь и смазку, отчего трахать эту попку стало в разы удобнее. Он принялся растягивать Пака усерднее, ласково проходясь по влажным и горячим стеночкам внутри, надавливая на края, раскрывая сильнее, внутри находя заветный бугорок и принимаясь ласкать его, то поглаживая, то надавливая, сводя старшего с ума своими действиями. Насладившись видом как следует и прикусив Пака за ягодицу, Чонгук не торопясь вынул пальцы и заворожённо пронаблюдал, как вязкая смазка стала медленно вытекать из разработанной попки, ощущая при этом запах мяты. — Эта картина ещё не скоро покинет мою голову, — пробормотал Чон, облизывая пересохшие губы и засматриваясь на хёна. — Чимин~а, раскрой свою попку посильнее. Чимин уже двумя ладонями тянул ягодицы в стороны, максимально раскрываясь перед Чоном, при этом оставаясь без опоры и удерживая равновесие, стоя только на коленях. — Ну же, Чонгук, сделай хоть что-нибудь, — прохныкал Пак, прогибаясь сильнее. В таком положении его тело было напряжено ещё сильнее, отчего рельеф его тела становился идеально просматриваемым. — Ты великолепен. Ты же знаешь это? — с неподдельным восхищением сказал Чон, проводя кончиками пальцев по изгибу спины, чувствуя, как все мышцы натянуты под упругой кожей, а старший на это лишь сдавленно хныкнул, вздрагивая от неожиданного прикосновения. Младший, выдохнув, снова протянул руки к аппетитно выставленной заднице и, мягко огладив половинки, сдавленные в ладонях Чимина, провёл по раскрытой дырочке большими пальцами, снова мягко проникая ими внутрь. Начиная тянуть края разработанного колечка мышц в стороны, Чон приблизился и широко лизнул языком сразу напрягшуюся и пытающуюся закрыться, но одновременно ждущую, пока её наполнят, развратную дырку. Чонгук добавил язык, в этот раз проникая им гораздо дальше. Мгновение спустя он уже трахал парня, у которого крышу сносило от возбуждения, переполняющего и уже готового было вырваться наружу, стоило только дотронуться. — Чонгук! — беспомощно выкрикнул Чимин. — Чонгук, я хочу... Хочу кончить! Помоги... — парень кусал губы, прерывисто дышал, в любой момент готовый упасть без сил, не в состоянии поддерживать равновесие, ему срочно нужно было заполучить порцию своего удовольствия. Чонгук резко схватил Чимина за руки, фиксируя их у того за спиной, и опрокинул на кровать, вжимая грудью в матрац и устроившись в ногах парня, свободной рукой вставил в истекающую смазкой дырку всё ещё влажные пальцы и принялся резко втрахивать ими старшего в белоснежные простыни, которые в ближайшее время грозились оказаться испачканными. Чон склонился к ушку старшего и с хрипотцой проговорил: — Кончай, котёнок... Сделай это для меня. Чимин, ощущая, как его член соприкасается и трётся о ткань, как в него резко и быстро врываются длинные пальцы Чонгука, задевая все самые чувствительные точки внутри, он, не в силах ослушаться парня, задыхаясь от нехватки воздуха, выгнулся в спине и поджав пальчики на ногах, почувствовал, как по телу прошла долгожданная дрожь удовольствия. В то же мгновение он излился прямо на простыни, замирая на несколько секунд и не дыша, чувствуя, как Чонгук замедляется и вынимает пальцы, нежно оглаживая расслабившееся тело. Руки теперь были свободны, но пошевелиться не было сил, оставалось только приводить дыхание в порядок. — Ты так вымотал меня, — прерывисто произнёс Пак, — не верится, что я смогу сегодня ещё раз вынести это. — О, хён, поверь, — хихикнул младший, — ты никогда не бываешь доволен после первого раза. Кое-как перевернувшись на спину и притянув к себе за шею Чонгука, старший утянул его в мучительно медленный и сладкий поцелуй, зарываясь пальцами в волосы. — Это ты сделал меня таким испорченным, — упрекнул Чимин. — Ты всегда был жаден до внимания, а когда получал его, то никогда не мог им насытиться, — протянул Чон, мягко проводя кончиком носа по подставленной шее. — Я лишь помогаю удовлетворить это твоё желание. — Эй, ничего подобного! — обиженно ответил старший, несильно толкнув Чона в плечо. — Но разве тебе не нравится знать, что я всегда смотрю только на тебя? — Чимин лишь нахмурился. — И не ты ли сегодня во время репетиций чуть не свёл с ума весь стафф, когда с такой страстью и упорством танцевал свои партии, стараясь привлечь все взгляды к себе? — Я просто репетировал, — пролепетал себе под нос Пак, осознавая, что его подловили, — и я не хотел привлекать всеобщее внимание, — ещё тише добавил он. Чонгук подозрительно приподнял бровь. — Отстань. — О, ты хотел, чтобы только я смотрел на тебя? — озвучил за своего хёна Чон, не переставая ласкать тело, лежащее под ним. — Ох, вот именно поэтому виноват ты. Когда я тебя встретил, так долго старался понравиться, что, когда ты наконец обратил внимание, мне было мало. И сейчас ты продолжаешь игнорировать меня, а я не специально, но сразу думаю о самом плохом, — Чимин с силой уткнулся в плечо Чона, пряча свое лицо, пока тот переваривал сказанное, — и да, я очень хотел, чтобы сегодня именно ты посмотрел на меня. После небольшой паузы младший крепко сжал любимого хёна в объятьях, прижимая того к себе, вжимая в своё тело. Для младшего это было неожиданно. Он был убеждён, что Чимин давно перешагнул эту неуверенность в себе, но, как оказалось, небольшая её часть все равно осталась глубоко внутри, заставляя того каждый раз истязать себя переживаниями. Чонгук тихо ответил, поглаживая старшего по мягким и пушистым волосам, перебирая пряди длинными пальцами: — Чимин, ты должен быть уверен во мне. Ты же помнишь, каким я был застенчивым ребёнком, и как мне было не по себе, когда я получал столько знаков внимания с твоей стороны. Но сейчас... — Чон сделал паузу, целуя светлую макушку. — Сейчас я просто умираю внутри, когда не ощущаю твоего присутствия рядом. Прости меня за утро, — ласково выдохнул младший, — я лишь хотел сделать как лучше. Всегда помни, что я весь целиком принадлежу только тебе. — Чонгук, — тихо позвал старший, — я люблю тебя, — отстранившись, Чимин выдохнул своё признание прямо в губы Чона. — Я люблю тебя гораздо сильнее, — хихикнул младший, — и я докажу тебе это, мой маленький глупый хён, — и не дав сказать и слова возмутившемуся было Чимину, тут же накрыл манящие пухлые губы своими. Мягкий поцелуй быстро перешёл в более глубокий и напористый. Эмоции, которые теперь зашкаливали, спешили вырваться наружу. Чимин цеплялся за широкие плечи Чона, царапая их ноготками, пока младший сжимал ладони на его боках и перемещал их по телу вниз, оглаживая спину, спускаясь на поясницу и ниже. Чонгук чувствовал, как старший снова возбуждается и начинает вертеть своей попкой. Просунув своё колено между сжатых ног, он уверенным движением перевернул их на кровати, оказываясь сверху. — Смотри, ты уже готов продолжить, — выпрямляясь, сказал Чон и тут же подхватил длинные ноги, между которыми он устроился, и закинул себе на плечи, начиная поглаживать их. — Какая прелесть, — прошептал он, поворачивая голову к ступне, на которой сразу поджались пальчики, и прижавшись к ней губами, стал медленно покрывать её поцелуями, подмечая, что Чимин с него глаз не сводит, затаил дыхание и облизывает свои губы. — Тебе это нравится? — прикусывая выпирающую косточку, спросил Чон. — Что бы ты не делал, Гук~и, это каждый раз сводит меня с ума, — ответил Пак, заворожённо наблюдая, как младший снова стал покрывать поцелуями ступню, добавляя язык и ведя им до изящной щиколотки и ниже, оставляя отметину от зубов на упругой и такой соблазнительной икроножной мышце, которая всегда придавала ногам Чимина особый шарм. Немного отстранив ножку, Чонгук широко лизнул нежное местечко в подколенной ямке, услышав в ответ сдавленный вздох. — Люблю твои сексуальные ножки. Особенно, когда они на моих плечах, — томно проговорил Чон, сжимая ладонями место над коленями. — Извращенец. — Ты же сказал, что тебе это нравится, — хихикнул в ответ Чонгук, хитро заглядывая тому в глаза и прекрасно видя в них озорной огонёк, разгорающийся всё сильнее. — Они будто созданы для разных извращенских утех... Весь ты как будто создан для этого. — Что ж, я надеюсь, ты воспользуешься этим как нужно. — О, не сомневайся. Проделав всё то же и с другой ногой, оставшейся без внимания, и насладившись мягкими стонами лежащего под ним парня, Чонгук вспомнил, что ещё ни разу не коснулся себя, пока игрался с Чимином. И, находясь в таком удобном положении, он скрестил обласканные ножки и немного отстранил от себя, а посмотрев вниз, увидел сногсшибательную картину, от которой рот тут же заполнился слюной. Попка приподнималась над простынями и было видно до сих пор раскрытую и влажную дырочку, которая ещё не успела закрыться благодаря той резкой стимуляции пальцами. Над ней лежали сжавшиеся яички, испачканные следами смазки и подсохшей спермы. И эти крепко сжатые сильные бёдра танцора, готовые как следует поработать. — Ты не против? — спросил Чон, хотя в ответе и не нуждался и, взяв свой член, провел им по подрагивающей промежности, зацепив немного смазки, направляя его прямиком в давящую тесноту между сжатых ляжек. Ощущая это так, словно его член сейчас находился не между ног, а в самом Чимине, с одним различием: внутри старшего его всегда обволакивал непередаваемый жар разгорячённого тела. — Ах, Чонгук... — Пак крепко сжал в пальцах ткань, натягивая её, стараясь податься навстречу. Чон, теперь удерживая ноги Пака двумя руками, стал толкаться в сжатые скользкие бёдра, и, не позволяя головке выскользнуть до конца, он вгонял член обратно, каждый раз при этом проходясь и вдоль напряжённой плоти хёна тоже, вырывая у того хриплые стоны удовольствия. — Напряги свои шикарные ножки, Чимин~а, сожми их сильнее, — просил младший, медленно умирая от удовольствия. Чимин старался изо всех сил, видя, как наслаждается процессом Чонгук, у которого глаза закрывались и открывались губы, выпуская рваные выдохи. — Ты такой молодец, хён... — прерывисто произносит, продолжая вбиваться между напряжённых бёдер и слушая пошлые звуки, доносящиеся снизу. — Чёрт, у тебя там так скользко. — Чонгук... Ах, просто помолчи, — взмолился Чимин. Чон, ещё ни разу не кончивший за весь вечер, был уже на грани. Но он не хотел заканчивать один. — Чимин, кончи вместе со мной, — прошептал младший, заглядывая в глаза и видя, как снова смутился парень, — помоги своей попке. Протестовать Пак не хотел, да и кончить вместе однозначно звучит заманчиво. Он отпустил простыни и протянул руки вниз, туда, где двигался Чон, и,найдя пальчиками свою влажную раскрытую дырочку, медленно провел вдоль и стал вводить по одному до упора. Делая это, он строил такое беспомощное личико, что у Чонгука заканчивалась выдержка. — Чёрт, Чимин, быстрее, — прохрипел Чон, двигая бёдрами сильнее и активнее, — трахни уже себя. Старший начал двигать пальцами внутри, каждый раз стимулируя заветную точку и выгибаясь на кровати от пронизывающих его чувств. Он старался попадать в такт с Чоном, не замечая, что представляет в себе не свои пальчики, а горячий твёрдый член, который сейчас трахает его ноги, и именно эти мысли его добивали. — Гук~и... Давай же, — громко дыша, выдавил из себя Чимин, ощущая приближающийся оргазм. — Да, хён... — ещё пару раз резко двинувшись, Чонгук замер с зажатым глубоко между бёдер Чимина членом и кончил, запрокидывая голову назад и мягко выдыхая имя любимого, краем сознания отмечая, что хён тоже излился себе на живот, но гораздо меньше, чем в первый раз, и теперь, подрагивая всем телом и расслабляя свои ноги, опустил их на кровать. — Ты просто потрясающий. Обожаю тебя, хён, — склоняясь над обессиленным парнем и опираясь на локти, Чон принялся покрывать поцелуями плечи, поднимаясь выше по шее и наконец утягивая его в нежный глубокий поцелуй. Чимин всё ещё немного подрагивал, но уже приходил в норму, когда Чонгук аккуратно перевернул его на живот, и, устроившись на вытянутых ногах, принялся покрывать поцелуями спину парня, поглаживая руками и разминая её в некоторых местах, слушая довольное урчание, которое заглушалось подложенной ранее подушкой. Чону не нужно было много времени, чтобы восстановиться, учитывая, что перед ним лежит самый горячий парень во вселенной. Но Чимин сейчас такой хрупкий и изящный, будто готовый растаять от предлагаемых ласк. Руки массажировали постепенно расслабляющиеся бёдра, оглаживали ягодицы, сжимали мягкую кожу, и каждым своим движением словно разгоняли по телу хёна новые заряды энергии, помогая прийти в себя. Пока Чонгук был увлечён медовой кожей и волшебными изгибами, тело под ним стало требовать более откровенных ласк, с жадностью принимая все нежности и подставляясь под прикосновения заботливых рук. Возбуждённая плоть младшего скользила вдоль подставленных ягодиц, и Чимин, дразня, стал елозить под Чоном сильнее, вертя своей аппетитной задницей. — Чонгук~и, моя попка уже готова к сладкому, — нетерпеливо промяукал Чимин, немного приподнимая и выпячивая свою самую вкусную и заветную для младшего часть, добивая того своим горящим от желания взглядом, брошенным через плечо, его озорство не могли скрыть даже светлые пряди, упавшие на лоб и теперь лезущие на глаза. Ненадолго зависнув, Чонгук с руками, опущенными на мягкие половинки, всё-таки нагнулся к хёну и, заглянув тому в глаза в ответ, несдержанно прохрипел в самое ушко, задевая губами его краешек: — Сладкое здесь — это ты и твоя прелестная задница, — Чон сжал ладони и лизнул мягкую мочку, свободную от пирсинга, и, прикусив, втянул её в рот, начиная посасывать. Мелодичный стон вырвался из блестящих от слюны раскрытых губ. — Но даже так, я всё равно буду очень рад, если ты наконец вставишь в эту прелестную задницу свой горячий член. — Я с радостью, — цапнув напоследок сексуальное плечико, Чон вернулся в прежнее положение и, потянув пальцами ягодицы в стороны, раскрыл до сих пор подрагивающую заветную дырочку. — Чёрт... — тихо протянул он, а его глаза разразились полным похоти блеском от вида лежащего под ним Чимина, который с нетерпением ждал, пока его наконец-таки трахнут. Не удержавшись, парень всё же склонился к отставленной попке и напоследок ещё раз широко лизнул пульсирующую желанием дырочку, и, немного всосав её, поигрался с ней языком, заставляя своими действиями тело под собой сжаться и вздрогнуть от неожиданности, подаваясь навстречу жадному и горячему рту. — Ну же, Чонгук, — беспомощно хрипло проговорил старший, начиная тихо всхлипывать от переполняющих его чувств. Отстранившись, Чон уже не мог заставлять любимого хёна ждать ещё дольше. Взяв свой член и быстро выдавив из лежащего под рукой тюбика на него немного смазки, парень направил его в раскрытую дырочку и, медленно проведя вдоль промежности, не торопясь стал входить в трепещущего Чимина, который просто замер в ожидании ощущения заветной заполненности. Пак чувствовал, как внутри всё распирает от давления, как член входит все глубже и глубже, одновременно задевая маленький бугорок наслаждения. Чонгук же в это время наслаждался той теснотой и узостью, которые сохранились несмотря на все действия, уже успевшие произойти за этот вечер с попкой старшего, глаза были прикрыты, а изо рта вырывалось громкое дыхание. Удерживая руками ягодицы Чимина раскрытыми, ему было прекрасно видно, как его член погружается в давящую, жаркую глубину. Войдя до конца, он переместил свои ладони выше на талию парня и, крепко сжав, вдавил того в кровать, заставив Чимина резко выдохнуть, запрокинув свою голову, и начать хватать ртом воздух, ощущая всю тяжесть тела сверху. — Ты готов, хён? — притворно ласково спросил Чонгук. — Я собираюсь трахнуть тебя... Твою такую жадную до моего члена восхитительную задницу. Чимин лишь крепче сжал в руках подушку, грозясь разорвать её, и всё так же продолжил тяжело дышать. Это было расценено как согласие, поэтому, недолго думая, Чон стал выходить из тела, но тут же загнал член обратно вглубь сжавшейся уже на нём дырочки и принялся двигаться внутри, наращивая темп, при этом шипя от удовольствия. Тело под ним изгибалось в экстазе, бёдрами Чимин старался подмахивать навстречу жадным толчкам, насколько это было возможно, насаживаясь ещё глубже. Снизу раздавались самые пошлые звуки, какие Чон только мог себе вообразить, но и они стояли на втором месте после сводящих с ума звуков, которые сейчас издавал Чимин. Его прерывистые стоны непроизвольно вырывались из горла и с каждым разом становились только громче. Чонгук наслаждался реакцией тела под ним на происходящее действие. Каким хён был гибким и красивым в такие моменты, каким становился жадным, нетерпеливым и ненасытным. Наблюдая, как Пак старательно двигает своей задницей навстречу, становилось невыносимо жарко внутри, каждый раз осознание того, что он доставляет этому испорченному котёнку такое наслаждение, разгоралось в нём в огромный пожар. Не прекращая движений, Чон снова взял тюбик смазки, но в этот раз он с удовольствием вылил его содержимое прямо на аппетитные половинки и принялся руками размазывать вязкую жидкость по горячей коже, завороженно глядя, как попка становится поистине блестящей. — Что ты... Делаешь? — еле выговорил Пак, стараясь оглянуться назад. — Делаю твою блестящую задницу блестящей в прямом смысле этого слова, — с озорством хихикнул Чонгук, принимаясь размазывать остатки и ниже по бёдрам, и выше, оглаживая любимые ямочки на пояснице. Видя, как теперь сверкает эта нежная кожа на свету, и чувствуя, как рот наполняется слюной, невольно думается, что было бы большой потерей не оставить пару своих отпечатков на этих мягких половинках. — Готов быть как следует отшлёпанным, Чимин~и-хён? — нежно проводя пальцами по влажной попке спросил Чон, одновременно замирая внутри. — Ты плохо вёл себя сегодня, хён. Заставил меня ревновать тебя ко всем. Так много внимания им уделял... — с обидой и завистью сказал Чонгук и в то же время резко опустил свои ладони на поблёскивающие ягодицы, слыша возбуждающие звуки соприкосновения кожи с кожей, а ещё как от неожиданности вскрикнул Чимин. — Абсолютно всем... — продолжил парень, снова ударяя по уже зарумянившейся коже, наслаждаясь звуками, которые издавал старший. — Кроме меня... — закончил Чон и, наблюдая, как кожа становится всё более и более покрасневшей, ощущал, как его член напрягается всё сильней от того, что Чимин непроизвольно сжимался от каждого удара. Он ещё несколько раз шлёпнул эту развратную попку и, удовлетворившись тем, насколько та стала сейчас горячей, схватил задыхающегося Пака за подрагивающие бёдра и снова принялся вдалбливаться в это тело с новыми силами. Глаза закрывались от удовольствия, напряжена была каждая мышца, каждое движение было быстрым и резким, крышу сносило, а слушать эти всхлипы и тихие невнятные просьбы не останавливаться не хватало сил. Безумно хотелось увидеть это беспомощное выражение любимого лица, поцеловать эти просящие губы. Сейчас эту картину предоставляло воображение парня, доставая из памяти образы, которые невозможно было забыть. Резко выдохнув, Чон с мягким стоном аккуратно вышел из растраханной дырочки, краем уха слыша протестующие мольбы и видя, как попкой Чимин подаётся назад, стараясь удержать парня в себе хоть на несколько секунд дольше. Улыбнувшись действиям хёна, младший слез с вытянутых ног и, взяв за плечо дрожащее тело, мягко перевернул его на кровати, укладывая на спину, тут же подхватывая стройные ноги под коленями, разводя их в стороны, устраиваясь между и заводя их себе за спину, вынуждая обнять. Глаза Чимина были прикрыты светлой взмокшей чёлкой, но на щеках всё равно виднелись уже подсыхающие влажные следы. Он становился таким чувствительным, когда у них был секс, но это только добавляло масла в их бушующий огонь похоти, который они делили пополам. Сладкие приоткрытые губы блестели от слюны и стали такими яркими от частых покусываний, из них вырывалось слабое дыхание и одновременно непрекращающиеся просьбы, которые Чон не мог разобрать. Чонгук протянул ладонь, чтобы убрать волосы со лба, и сам склонился ближе, одной рукой облокачиваясь на кровать, а пальцами другой зарываясь в мягкие влажные пряди. Заглядывая в прикрытые глаза, затуманенные желанием и неудовлетворённостью, Чон просто пропал. Каждый раз в подобные моменты он просто не мог поверить, что всё это действительно происходит с ним. Что этот потрясающий горячий парень и правда сейчас рядом, принадлежит ему, любит его и разрывается от желания, которое направленно именно на него. От мыслей его оторвал Чимин, когда снова заговорил, едва уловимо выговаривая слова: — Чонгук... Пожалуйста, Чонгук... — мягкие ладони опустились на щеки и приблизили нависшее сверху лицо ещё ближе. — Пожалуйста, дай мне ещё... Я хочу ещё... — уже в самые губы шепчет он и чувствует, как его начинают целовать, вязко, медленно, но в то же время страстно, вкладывая в поцелуй весь спектр чувств, которые сейчас бушевали в Чоне. Чимин отвечал с таким же настроем, стараясь передать и свои эмоции через прикосновения губ. Внезапно ощущая, как внутрь него снова проникает горячая плоть, растягивая его и заполняя до самых краёв, он простонал в поцелуй и, надавив на плечи младшего, заставил его немного отстраниться и, заглядывая в глаза, произнес: — Я правда хотел, чтобы ты ревновал... — тихо, но уверенно сказал Чимин, — чтобы ты понял, каково было мне... — крепче обхватывая ногами Чона и прижимая его ближе, выдохнул он. — Я знаю, хён, — улыбнулся Чонгук, прерывая речь Пака, — ты ведь всегда так делаешь. И я не сержусь, — сразу добавил он, видя, как в глазах напротив промелькнула тоска, — знаю же, какой ты вредный и как любишь доказывать свою правоту, — хмыкнул себе под нос. — Я просто хотел отшлёпать тебя. Выпрямляясь, Чонгук на пробу двинул бёдрами и довольно улыбнулся, замечая, как дёрнулся Чимин, и как у него перехватило дыхание от волны удовольствия, прошедшей по его телу. Чувствуя, как на его поясницу начали призывно давить ножками, подталкивая к действиям, Чон не смог проигнорировать это. Снова набирая темп, он наблюдал уже непосредственно за Чимином, за его лицом, видя, как эмоции сменяют друг друга, как резко поднимается и опускается грудь, слыша теперь стоны, которые не может заглушить подушка. Ему не хотелось больше останавливаться. — Покажи мне теперь ты, хён, — низко прорычал Чонгук, — каково тебе было без меня. Подхватив одну ножку, Чон закинул её себе на плечо и, немного подтолкнув парня, повернул его на бок, изменяя угол проникновения, и, обхватив бёдра ладонями и немного приподнимая того с простыней, стал активно двигаться в изнывающем от наслаждения теле. Чимин в ответ лишь сдавленно прошипел, закидывая голову назад, выставляя напоказ изгиб шеи, в которую сразу захотелось впиться губами и не прекращая оставлять на ней краснеющие следы, а пальцы вцепились в белую ткань, натягивая её. — Ты ведь этого хочешь? Ты доволен сейчас? — Да! Гук~и, да! — резко поднимаясь и опираясь на локти, Пак во все глаза наблюдал, как его трахает парень, на которого он был обижен весь день. Все мышцы в теле напряглись от неудобного положения, но перестать смотреть сейчас было не в силах Чимина. — Ты должен трахать меня сильнее! — беспомощно взвыл он, заглядывая в глаза, которые в свою очередь не могли оторваться от него самого. — Хочу сильнее, Чонгук, пожалуйста... — Мне просто срывает башню, когда ты так просишь, — облизывая пересохшие губы, сказал Чон. — Как я могу тебе отказать? Наваливаясь сверху, заставляя тем самым упасть старшего обратно на спину, и закидывая вторую его ногу себе на плечо, чуть ли не складывая парня пополам, Чонгук будто сорвался с привязи, принимаясь вдалбливаться в содрогающееся тело, заставляя задыхаться под собой. — Вот так, да... — еле выговорил Чимин, обнимая Чона за шею, заставляя того склониться ниже и впиваясь жадным мокрым поцелуем в губы, раскрывшиеся навстречу. Внизу уже все хлюпало, но этот звук заглушался громким пыхтением парней, у которых уже не оставалось сил на какие-либо другие звуки. Чонгук ощущал, как начинали дрожать ноги на его плечах, предупреждая, что Пак уже близок. — Я не могу... Не могу больше, — подтверждая мысли парня, прохрипел Пак. Пальчики на его ногах поджались и мышцы словно окаменели. — Если ты хочешь кончить, хён, то давай, — продолжая вбиваться в мокрую дырочку, Чон только крепче сжал тело в своих руках, и, повернув голову, укусил кожу сладкой ножки около колена, сразу начиная вылизывать её. Чувствуя мягкий и горячий язык на ноге, пальцы, с силой сжимающие его и заставляющие подаваться навстречу сильным толчкам, словно заполняющим его с каждым разом всё больше, пробиваясь внутрь всё дальше, добираясь до самого нутра и играясь на струнах наслаждения как только вздумается, Чимин просто не выдержал. Его переполняли эмоции, было так хорошо, что кружилась голова, зрачки заполнили всю радужку в глазах, из уголков которых уже сорвались первые слёзы. — Давай... Давай, Чимин~и... Почувствуй меня. И Чимин почувствовал, с немым криком на губах кончая и вновь впиваясь в сладкие пересохшие губы своими, влажными от слёз. Чон тем временем сбавил темп, но двигаться не перестал. — Это было горячо, хён, — ослабевшим голосом выдавил из себя младший, отстраняясь, оставляя на губах последний поцелуй. Опустив дрожащие ноги с плеч себе на талию, Чон опёрся на вытянутые руки, упираясь ими в матрац по обе стороны от головы старшего, внимательно наблюдая за ним. Немного придя в себя и отдышавшись, Чимин вымученно произнёс: — Чёрт, у тебя всё ещё стоит. Сдавленно хмыкнув, Чон ответил, смотря прямо в глаза: — Но ты же не против, да? — Чонгук~и... — обречённо выдохнул Чимин, понимая, что его просто так в покое не оставят. — Давай, хён, я же знаю, как твоя попка любит. Покажи, как сильно ты хочешь дойти до грани ещё раз, — продолжал младший. Не переставая плавно двигаться, Чон чувствовал, что ему тоже уже нужно получить наконец долгожданную разрядку, но вымотать Чимина было гораздо заманчивее. Пак тем временем ощущал каждое движение внутри так остро, чувствуя, что удовольствие проходило через всё тело, с головы до ног, с каждым разом распространяясь всё резче и резче, несмотря на то, что двигался парень достаточно медленно. Чонгук поглаживал его ноги, сжимая нежную кожу, склоняясь над истощённым телом и покрывая влажными поцелуями грудь, особое внимание уделяя чувствительным затвердевшим соскам, поочерёдно лаская их, то играясь языком, то мягко всасывая в рот, издавая неприличные звуки, от которых кружилась голова. Чимин лишь мог извиваться под Чоном, пытаясь совладать со своим телом, которое больше не слушалось его, руки комкали над головой простыни, заставляя их съезжать с края кровати и собираться в пальцах. Он старался удержаться здесь, на этом самом месте, потому что мысли покидали его, ясное сознание тоже, оставляя один на один с чистым переполняющим его наслаждением, которое уже било через край. Сердце бешено колотилось в груди, готовясь вырваться наружу, упасть в ласкающие руки и принадлежать только им. Голова металась из стороны в сторону, по вискам стекали солёные дорожки, пропадая в светлых спутавшихся волосах, горящие алым губы раскрыты и громко и часто выпускают горячий воздух, всё тело пробирает дрожь. — Не могу... — беспомощные хриплые стоны срываются с искусанных губ. — Я не могу больше... — Хватит плакать, хён, — обхватывая подбородок пальцами и заставляя остановиться метающуюся по постели голову, заглядывая в самую глубину открывшихся глаз, произносит довольно властным тоном: — Ты можешь. И ты сделаешь это ещё раз, — и уже мягче добавляя: — Давай, ну же, ты уже весь дрожишь, дай мне тоже почувствовать это... — немного ускоряется, от чего Пак лишь с силой закрыл глаза и, вырывая свое лицо из цепких пальцев, запрокинул голову, натягивая на неё от безысходности простыни. Чонгук, сразу впиваясь поцелуями и несильными покусываниями в открытую шею, на которой отчётливо виделись проступившие от напряжения вены, стал продвигаться выше, забираясь под ткань к рвано дышащему Чимину, пытающемуся подставиться лишь сильнее. Начиная покусывать алеющее ушко, Чон стал горячо шептать на него разные похвалы для старшего, подмечая все прелести его состояния, признаваясь, как сильно они ему нравятся, и что без этого он ну никак бы не смог существовать на этом свете. — Можно я ускорюсь? — тихо спросил парень, продолжая ласкать взмокшую кожу, и получив слабый кивок, сопровождавшийся всхлипом, он стал двигаться активнее, но движения его оставались плавными. — Я тоже... Уже на грани, котёнок, — запинаясь, прохрипел Чон. Действия Чонгука, его движения внутри, разгоняющие жар по телу, окончательно заставили сознание покинуть голову Чимина. И при следующем толчке он, резко обняв за шею младшего, прижимая того с силой к себе, зарываясь носом в тёмную макушку и вдыхая родной запах, ощутил, будто взлетел на небеса, утопая в их мягкости, испытывая эйфорию этого момента, как будто бы током прошедшую сквозь всё его тело, а рядом был Чон, неизменно находившийся рядом с ним. Его с головой накрыл сухой оргазм, заставляющий сжаться от накатившего наслаждения. Чон в это же мгновение вцепился руками в бёдра старшего, поднимая и проникая внутрь, стараясь войти как можно глубже. Ощущая сжимающегося Чимина, он вздрогнул и заполнил дырочку до краёв, кончая и без сил опускаясь в мягкие объятия. — Боже, Чимин~и-хён, ты просто прелесть, — стараясь обнять в ответ, пролепетал Чон. Полежав так несколько минут, понемногу приходя в себя и крепко обнимая друг друга, Чонгук первым прервал их уединение, убирая простыню в сторону и вдыхая воздух полной грудью. Следом он ласково убрал и мешающую посмотреть Чимину в глаза вновь налипшую на лоб чёлку и подаваясь вперёд, оставил мягкий поцелуй на пухлых губах. — Ну, я же смог удовлетворить тебя? — прошептал младший, с нетерпением заглядывая в прикрытые глаза. Чимин лишь слабо кивнул, растягивая губы в очаровательной улыбке. И, зарываясь пальцами в волосы на затылке Чона, несильно надавливая пальчиками, притянул парня ещё ближе и уткнулся в сгиб шеи, шумно дыша. — Ты же простишь меня? — Ты хорошо постарался, — устало, но всё же игриво ответил старший, — и, так уж и быть, я прощаю тебя. Самодовольно хмыкнув, Чонгук поднялся и аккуратно вышел из Чимина, видя, как из открытой дырочки сразу стала вытекать его сперма и, медленно спускаясь по промежности, впитывалась в ткань простыней. Краем глаза замечая, как сам Пак в этот момент немного нахмурился и шумно выдохнул. Старший смотрел вниз, наблюдая, как Чон отстраняется, а следом за этим чувствуя пустоту внутри, как будто он лишился чего-то в этот самый момент, чего-то важного. — Я так не люблю это... — с недовольством сказал он, ощущая, как внутри всё пульсирует. — Сразу думается, словно ты исчезнешь... — Хён, я понимаю, что тебе оргазм в голову ударил, но ты не можешь думать о таком, зная, что я никогда и никуда не денусь, что бы ни случилось, я всё равно не смогу оставить тебя. Ты же такой... Сладкий и нежный, слишком открытый этому миру. Иногда возникает чувство, словно я здесь только для того, чтобы поддерживать тебя... Хотя чаще это делаешь как раз ты... — мягко улыбнулся младший, лаская светлые волосы пальцами. — Такой внимательный и заботливый. Как бы я ни старался быть сильным ради всего, что мы делаем и к чему стремимся, на самом деле сильный здесь только ты, хён. И ты не должен чувствовать себя одиноко, потому что, что бы ни случилось, у тебя всегда будем мы... И буду я... — покрывая поцелуями начинающее светиться радостью и смущением лицо, Чон продолжил: — Любовь к тебе словно заложена во мне с самого начала, мне лишь оставалось дождаться тебя и передать её. А этим я занимаюсь каждый день. И ты не смеешь сомневаться в этом или в моих чувствах. Я буду рядом до тех пор, пока буду нужен тебе. Нежно улыбаясь, Чимин лишь смог сморгнуть напрашивающиеся слёзы и сказать: — Ты мне нужен каждую чёртову секунду, и прекрати уже разводить здесь такую драму, иначе я сейчас разревусь. — Вообще-то её развёл ты, а я лишь пытался показать тебе, что и без моего члена в твоей попке можно счастливо жить, — хихикнул Чонгук и получил слабый толчок в плечо. Чонгук выпрямился, и теперь, возвышаясь над обессилевшим парнем, он любовался им. Его взгляд словно облизывал каждый миллиметр обнажённого тела, лежащего на светлых смятых простынях, начиная с всё ещё лежащих на его бёдрах стройных ножек и заканчивая кончиками светлых мягких волос, разметавшихся по ткани. На лице застыло умиротворённое выражение, глаза прикрыты, но смотрят они точно в самую глубину, и видно, как наслаждаются тем, что его так внимательно рассматривают. Яркие губы трогает довольная улыбка, которую Чимин сразу скрывает за тыльной стороной ладошки, накрывшей нижнюю часть лица, и принимается несильно покусывать костяшки, и выглядит это так пошло, что Чонгук сразу давится воздухом и чувствует, как внутри все замирает. — А ты всё никак не успокоишься, — с придыханием скорее уточняет, чем спрашивает Чон. — Хорошо. Младший опустил ладони на расслабленные ноги Пака и, проведя вдоль по нежной коже, снова поднял их и устроил у себя на плечах, и, взяв одну из подушек, лежащих в изголовье кровати, приподнял Чимина, обхватив за талию, на что старший только охнул, и положил её под его сладкую истерзанную за сегодня попку. Сам же аккуратно стал перемещаться на кровати и удобно устроился на животе, замерев лицом прямо между разведёнными ножками парня, который всё это время не отрываясь следил за ним. — Чонгук, — сладко выдохнул старший и приподнялся, опираясь на локти, чтобы не упустить ничего из того, что младший хочет с ним сделать. Хитро подмигнув хёну, Чонгук медленно перевёл свой взгляд ниже, проходясь им по обмякшему и лежащему на запачканном их спермой животе члену парня, обводя глазами сладкие и влажные от смазки бёдра и наконец останавливаясь на ложбинке старающейся закрыться дырочки, из которой всё ещё стекает вниз его сперма. Сжав в руках напрягшиеся и тут же дрогнувшие бёдра, лежащие у него на плечах, Чон, не долго думая, наклонился ниже и, высунув язык, прошёлся им снизу вверх между раздвинутыми половинками аппетитной попки, собирая на него белесые капли, и, доведя до раскрытой дырочки, вместе с языком протолкнул внутрь и собранные капельки, в то же мгновение слыша, как захныкал старший сверху, который всё ещё не отрывал взгляда от него. Внизу всё было чувствительно сверх нормы. И сейчас, ощущая ласкающие язык и губы прямо в эпицентре этого разрастающегося по новой пожара, пальцы, водящие по внутренней стороне бёдер, сжимающие и заставляющие сладкую истому ударить прямо в голову, а дальше плавно спускающиеся на ягодицы, принимающиеся их мять и тянуть в стороны, сознание Чимина просто уплывало, покидая его голову, заставляя забыть обо всём, оставляя лишь эти приятные прикосновения, которые, как будто ток, несутся вверх по венам, ударяя прямо в голову. Эти ласки были на грани удовольствия и дискомфорта, но Чонгук всегда мог умело пользоваться состоянием хёна и перетягивать этот натянутый канат чувств Чимина на приятную сторону. Внизу слишком горячо. Чонгук, замечая, как у Пака вновь намокают и закрываются глаза, как тот откидывает голову назад, а живот начинает тяжело подниматься и опускаться, понимает, что старший уже готов отключиться от переполняющих его сверх меры эмоций, которых он сегодня испытал на неделю вперёд. Чону и самому бы уже закончить со всем этим, но так невыносимо тяжело оторваться, хочется, чтобы это не заканчивалось. Сейчас он думает, что готов раствориться в этом совершенстве, лежащем под ним, но никак не убрать в стороны руки и прекратить касаться этой манящей нежной кожи, не ощущать на губах этот вкус самого лакомого тела, которое ему когда-либо встречалось. Он отдаст всего себя, преподнесёт свое сердце, а вместе с ним и душу, к его ногам. Только бы эта их связь не прекращалась. Он принимается с нежностью водить языком внутри него, ощущая свой собственный вкус, он собирает его, отстраняется, начинает ласкать открытые края растраханной дырочки, всасывает их в свой горячий рот, начинает сосать, помогая себе и языком. И постепенно втягивая внутрь всё расслабленное колечко мышц, снова проталкивает внутрь язык, стараясь дотянуться как можно глубже, обласкать как можно больше этих мягких влажных стеночек внутри дрожащего в его руках парня. Пальцами в это время он аккуратно мнет сочные и всё ещё немного поблёскивающие половинки, тянет их в стороны, сжимает. Не останавливаясь, сосёт эту зазывающую, пульсирующую, открытую дырочку и постепенно высасывает всю собственную сперму, задерживает у себя во рту, не глотает. Отстраняется, вместо горячего языка, медленно заполняет вновь опустевшую дырку двумя пальцами, которые с лёгкостью проникают в жаркую глубину, мягко начиная поглаживать Чимина внутри. Снимает дрожащие ноги со своих плеч, опускает их на кровать, по бокам от себя, тянется к еле удерживающему себя на согнутых локтях Паку, свободной рукой проходится по спутанным волосам, взгляда не отрывает. Чимин через силу открывает глаза, смотрит на нависшего над ним парня, чувствует, как внутри его продолжают ласкать длинные пальцы, несильно надавливая в самых чувствительных местах, хотя он весь сейчас одна сплошная точка удовольствия. Куда не прикоснись - сознание потеряет. Чонгук склоняется ниже, опускается к натянутой коже шеи, неспеша ведёт по ней носом, вдыхая запах родного тела, поднимается вверх и застывает в паре сантиметров от манящих, распухших губ. Касается сперва пальцами, гладит, большим оттягивает нижнюю губу вниз, словно просит приоткрыть свой ротик. Чимин открывает и смотрит просяще, почти умоляет глазами. Чон опускается, целует сначала верхнюю, потом нижнюю губу, и ненавязчиво толкается языком внутрь, и сразу же ощущает, как вниз по его языку течёт его же сперма, перемешавшаяся со слюной. Чимин только громко выдыхает через нос и сразу же тянется навстречу, перенося свой вес на одну руку. Второй он сильно тянет Чонгука за волосы вниз, на себя, почти вгрызается в его рот, втягивая чужой язык, вылизывает его, старается дотянуться до всех заветных капелек внутри. Водит языком по нёбу, дёснам, толкается за щёки, целует с такой агрессивной жадностью, и остаётся только гадать, откуда в этом истощённом теле вновь появились силы. Вылизав весь рот парня и забрав себе желанную сладость, отстраняется и падает спиной на кровать, наконец понимая, что может расслабиться, и, не прекращая смотреть прямо в тёмные глаза напротив, медленно и с наслаждением громко сглатывает, добивая Чона своим язычком, которым сразу принялся облизывать свои раскрасневшиеся губы, видя как чёрные зрачки Чона затапливают радужку, целиком скрывая её за собой. — Чёрт, я сейчас снова кончу, просто глядя на тебя, — тихо шепчет младший и целует сладкий ротик, ощущая свой собственный вкус на чужих губах. — Я уже сыт, так что оставь это на завтрак, — слабо хихикнул Чимин, чем заставил Чонгука немного поостыть, но в то же время в предвкушении замереть, воображая, о чём именно тот говорит. — Ладно, — аккуратно вынимая пальцы из мокрой попки Пака, тихо ответил Чон, — но думаю теперь, нам точно нужно сходить в душ и отмыть эту славную задницу, которая отменно поработала сегодня, — добавил он, слабо шлёпнув по бедру и видя, как прикрывает свои глаза хён, показывая, что готов к этому, только если Чонгук возьмёт эту задачу в свои руки, а точнее возьмёт в руки самого Чимина. — Хорошо, только подожди немного и не засыпай, — закончил Чон, мягко чмокнув лежащего парня в лоб. Устало выдохнув, младший встал с кровати и, зайдя в ванную комнату, включил и настроил воду, набирая ванну и добавляя немного ароматической соли, которую нашёл на полках. Спустя пять минут махинаций с водой, Чонгук вернулся, чтобы забрать старшего, но, как и предполагал, обнаружил лишь сжимающего в крепких объятиях подушку уже тихо сопящего парня. Чон воспользовался моментом, и только сделав на телефоне несколько снимков обнажённого спящего Чимина, пополнив свою коллекцию личных фото хёна, стал поднимать драгоценное тело, чтобы вместе с ним принять тёплую ванну и смыть с себя остатки их забав. Пока он отнимал подушку, Чимин проснулся и, оказавшись в любимых сильных руках, обнял парня за шею, прижимаясь сильнее. Опустив Пака в воду, Чонгук аккуратно устроился позади него, облокачиваясь на бортик ванной и сразу притягивая к себе расслабившегося хёна, чувствуя, как тот прижимается в ответ.***
Они успели как следует понежиться в воде, объятиях и ласках друг друга, пока смывали с себя следы своих бурных утех, и уже после того, как обтёрлись мягкими полотенцами и привели кровать в более менее достойный вид, свалились на мягкий матрац. И только когда Чонгук крепко обвил руками талию Пака, прижимая того к себе и закинув его ногу на своё бедро, оставляя при этом одну ладонь на поджавшихся ягодицах, Чимин смог расслабиться, обнимая парня за шею, и, запрокинув голову, встретился взглядом с пожирающими его глазами. — Ты слишком прекрасен, чтобы и в правду оказаться сейчас здесь, рядом со мной. Я как будто во сне, — тихо шепчет в самые губы Чонгук, поглаживая закинутую на него ногу, чувствуя, как нежная кожа под пальцами на секунду покрывается мурашками, а глаза напротив начинают блестеть от его слов. — Но это и в самом деле реальность, и в ней ты не сможешь отвертеться от меня. — Я и не стремлюсь к этому. Как раз наоборот, — мягко убирая волосы с лица старшего и зарываясь пальцами в пушистые светлые пряди, отвечает Чон, — не смог бы представить мой маленький мирок без тебя, — хмыкнул он, а в глазах Чимин не видит и намёка на шутку. — Я готов отдать тебе всё, что у меня есть, положить это к твоим прекрасным ногам, только бы ты не уходил, и всю вечность пробыл со мной. —Чонгук... — обессиленно выдохнул Чимин, будто слова младшего выбили из-под него всю опору, хотя он прекрасно чувствует сильные руки, обнимающие его и крепко держащие рядом с собой. — Ты... Всегда, когда так говоришь, просто сбиваешь меня с толку, — смущается он. — Ты же знаешь, — кладя свои ладони на щеки Чона и придвигаясь ближе, продолжает, — мне нужен только ты. Никто кроме тебя не сможет сделать меня таким счастливым, как сейчас. Мой мир невозможен без тебя так же, как и твой без меня. Чимин тянется вперёд и наконец чувствует, как его губы накрывают губы Чона. Они целуются с нежностью, вкладывают всю свою любовь, все нежные чувства, которые испытывают сейчас, в это прикосновение губ, прижимаются теснее, не оставляя и миллиметра между телами, кожа к коже, чувствуют сердцебиение друг друга, переплетая ноги, сжимая друг друга в крепких объятиях так, что становится тяжелее дышать, как будто хотят стать одним целым, слиться в единое. И только тогда успокаиваются, когда понимают, что им и вправду никуда не деться друг от друга. Чонгук с силой вжимается в тело старшего, зарываясь носом в сладко пахнущую шею, и с мыслями о том, что когда-нибудь он точно оставит на этой сладкой коже свои следы и будет делать это постоянно, показывая абсолютно всем, что этот восхитительный парень занят и занят он именно им, принадлежит только ему, проваливается в сон вместе с уже посапывающим и уткнувшемуся в его волосы Чимином.***
Проспав пару часов, парни были вынуждены подниматься, чтобы не заставлять остальных ждать себя, и добраться до самолёта, который доставит их домой, вовремя. Чонгук, получив свой обещанный утренний и как всегда волшебный минет в исполнении самого сексуального и горячего ротика, с довольной улыбкой проводил Чимина до его номера, чтобы тот тоже успел собраться, прокатив того на собственной спине по коридору, слушая самый прекрасный смех в этой вселенной и не обращая никакого внимания на недовольные и подозрительные взгляды, которые бросала на них их же охрана. Мягко чмокнув Пака на прощание за прикрытой дверью номера и договорившись встретиться через двадцать минут в холле вместе с остальными ребятами, Чон отправился в свою комнату собрать оставшиеся вещи и переодеться уже как следует.***
Уже сидя в своём личном самолёте, все ребята выдохнули с облегчением, направляясь домой, чтобы успеть как следует отдохнуть в единственный предоставленный им выходной после успешно законченного тура. Вначале все сидели и залипали в свои телефоны, просматривая новостные ленты и слушая музыку, но спустя десять минут полёта Чимину надоело это занятие, и, подсев под бок к Чонгуку и сделав пару селфи для твиттера, он опустил свою голову тому на плечо и, протянув руку, переплёл свои пальцы с пальцами парня, укладывая их ладони себе на колени. — Чем займёмся, когда прилетим? — спросил Чимин. — У нас ведь целый день свободен. — Ну сначала сходим в ту классную кофейню, о которой ты говорил, — зарываясь носом в макушку, лежащую на своём плече, ответил Чон, — а потом можем сходить на тот каток рядом. Ты же не против покататься со мной? Услышав, как Пак согласно угукнул своё: «Да, мне нравится», Чонгук улыбнулся и уже тише продолжил, сменив свой тон на игривый: — А когда вернёмся домой, я разложу тебя на нашей кровати и трахну твою милую задницу, которой ты будешь вертеть передо мной на катке. — Блин, откуда в тебе столько сил? — смутившись, негромко выпалил Чимин, сжимая пальцы на руке Чона сильнее и, на секунду подняв глаза, видит, как предвкушающе тот скалится. — Их мне даёшь ты, котёнок, — чмокнув парня в макушку, Чонгук снова утыкается в телефон и предлагает хёну ещё немного поспать до прилёта.