Жажда крови

*** Подготовка к балу была в разгаре: Гарри и его подруга занимались декором зала, впрочем, у Гермионы это неплохо выходило, а Уизли составлял меню на праздник. Помимо гриффиндорцев, балом занимались и другие факультеты: рэйвенкловцы планировали сюжет, хаффлпаффцы переделали все уроки, дабы не оставлять их на каникулы. Ну, а слизеринцы, молча, похаживали вдоль коридоров, заглядывая в кабинеты: проверяли работу. В любом случае всех всё устраивало. Зал был просто божественен, у Грейнджер явно есть вкус. Впервые за всю историю Хогвартса, которую она, видимо, знала наизусть, украшения зала не делились на гербы и символы факультетов. Всё было в одном светло-голубом цвете, на белых шторах висели банты, а пол серебряного цвета красиво искрился. Потолок принял облик шикарного заката, где цвета плавно сменяли друг друга. Все пары были сформированы: Драко шёл с Пэнси, Забини с Гринграсс, Кребб со Сьюзан Боунс, а Гойл со полукровкой из Рэйвенкло. Из этой четверки лишь Блейз переживал о своём внешнем виде: он метался как снитч по комнате и бросал на кровать мантии. Драко было плевать по двум причинам: он считал себя и так симпатичным, а во-вторых, Пэнси настолько для него ничего не значит, что и смысла выглядеть лучше, чем обычно нет. С этими мыслями он развалился на кровати Блейза и вяло разговаривал с ним о сегодняшнем бале. — Если она тебе нравится, скажи Дафне, чтоб она переехала к тебе. Или волк-одиночка твой облик пожизненный? Блейз откинул надцатую мантию и сел возле Драко, скрестив руки. — Мы даже не встречаемся, ты торопишь события. Малфой тяжело вздохнул и сочувственно глянул на стопку мантий, а затем резко встал и вытянул первую попавшуюся из середины. — Мне кажется, что лучше всего была эта, — он высоко поднял её вверх «Левикорпусом» и отошёл в сторону. С минуту Блейз, как истинная девушка оценивал его детальный выбор, а затем сказал: — Слушай, у тебя есть вкус. Я тоже думал на неё, ты прав, пойду в такой, — и радостно запхал все оставшиеся мантии в шкаф. После встал перед зеркалом и обреченно вздохнул. — Мои волосы похожи на копну Поттера. Драко усмехнулся, но тут же поднял руки, вверх увидев на себе умоляющий взгляд. Они провели тут больше часа, так что он как уставший друг решил покинуть Забини. — Имею дела, вынужден идти, — несколько раз уклонился Драко, а затем выскочил из комнаты. Оказавшись в пустом, но праздничном коридоре, парень понял, что безвыходность этой ситуации довольно велика: к Пэнси идти это приговор моментальный, там царит разгром платьев, пойти куда-то с Эми нельзя, она либо собирается, либо…если она собирается на бал, значит, у неё есть пара. Что же, это вполне очевидный вывод, тем более она красива и добра, заслуживает счастья, пускай и не с ним. Долго думать о времени провождения не пришлось. Его окликнул ледяной голос, который наверно имел бы дементор, если бы умел говорить. — Драко, подойди сюда. Люциус стоял позади парня с ровной осанкой, словно проглотил палку. В руках держал привычную металлическую опору, а сам устойчиво разместился посреди коридора. В голове скользнула мысль, что этот вечер может испортить только отец, но она тут же выветрилась: Дамблдор просил помочь. Драко крутнувшись на каблуках, с ухмылкой уставился на Люциуса, крайне стараясь спрятать ненависть и… страх. — Да? Люциус махнул ему рукой, жестом указывая подойти ближе, на что сын скривился и направился навстречу. — Пройдём, в эту пустую аудиторию, она прекрасно украшена, искусственными троллями, — шелково сказал Люциус, кивая в сторону пустого кабинета. Драко удивленно приподнял брови, но первый зашёл в комнату, ровно проходя к ближайшей парте. Сев на неё, он украдкой вытянул палочку и внимательно глянул в глаза отцу. Они наполнены зла и безразличия. Такого пустого и призрачного. — Хотел работать со мной? — спросил Люциус, разместившись перед сыном. Драко от понимания происходящего оживился и насторожился одновременно. После коротко, как и полагалось аристократу, кивнул и уставился на него, требуя продолжения. — Нетерпеливый парень, Малфоям это не свойственно, — спокойно вёл Люциус. — Есть задание, если сделаешь его — заработаешь доверие. Я знаю, что ты очень слаб, морально слаб. Ты любишь жизнь и даёшь полюбить её остальным, никого не убиваешь, просто тихо ненавидишь. Но пора действовать, мой мальчик. Он сделал очень длинную паузу, заставив Драко, поёжиться несколько раз. Холод по спине был настолько сильным, что парень ни раз, оборачивался: мало ли, дементоры. Наконец мертвую тишину нарушил стук каблуков в коридоре, что настойчиво напоминал о преддверии бала. Люциус, опомнившись, криво улыбнулся и медленно, но четко проговорил: — Нашли заклятие «Империус» на всех эльфов, что работают в Хогвартсе. Только после Рождественских каникул, пусть отдохнут. Драко оборвало дар речи. Он сполз со стола и внимательно посмотрел на отца: парень никогда не использовал непростительные заклинания. Люциусу было всё равно, он просто, молча, вышел из зала, а его плащ развивался за ним на ветру. *** Этим вечером Эми бегала от комнаты подруг к своей, помогая с платьями то им, то себе. После долгих выборов Полумна надела желто-серебристое платье, длиной по колени. Оно было в меру пышным и очень ярким, полностью отображая моральное состояние его обладательницы. Сережки девушка выбрала золотые, наложив на них заклинание блесток. Теперь её точно было видно за пару десятков футов. Чжоу выбрала для себя не более приглушенный наряд: длинное платье в пол красного цвета, что имело разрез до середины колена и плотно прилегало к фигуре; волосы, в отличие от Полумны, она собрала в хвост, с которого смастерила шикарную прическу, из-под которой свисали маленькие локоны. Из украшений она надела ожерелье, что ей когда-то подарил Диггори, а на уши нацепила серые серьги. Сама Эми смотрела на свои наряды и обреченно вздыхала. Не то, чтобы их было много, просто хотелось пойти в пижаме или же не пойти. Эми по характеру была весьма спокойна, ей не нравились шумные вечеринки или громкие компании. Оставалось надеяться, что «бал» будет балом, а не дискотекой. С этими соображениями девушка выбрала розово-бежевое платье. Когда она его надела, Чжоу и Полумна уставились на неё с некой завистью. Даже ворон, шпионски наблюдая за Эми, казалось, открыл клюв. Тонкая ткань обвивала её фарфоровую фигурку, сверху была мелкая сеточка, на которой разместились блестки, что были абсолютно незаметными. К низу платье сменяло цвет в розовый. Длинные рукава подчеркивали её женственность, а туфельки на высоком каблуке придавали нежности. Волосы по взмаху палочки собрались в красивую прическу, без заколок или шпилек, от этого голова не болела, и нахождение с ней было ещё более комфортным. Белые локоны спускались на шею, делая Эми неотразимо прекрасной. В этом образе она была словно маленькая принцесса, которую нужно укрыть от всего происходящего. И не скажешь, что через какое-то время эта милая девушка станет на защиту целой школы. Она была рада, что может провести хотя бы этот день в спокойствии. Её спутник стоял в главном вестибюле школы. Он увлеченно о чем-то говорил с черноволосым парнем, казалось, вообще не переживая из-за события. На нём была праздничная мантия, особо ничем не украшена. Эми спустилась по лестнице, и тут же на неё уставилось с полсотни глаз. Глянул даже черноволосый парень, дернув её спутника за рукав и что-то шепча ему. Тот развернулся, нагло уставился на неё в оцепенении, а затем медленно, стараясь не спугнуть, подошёл к Эми. — Ты…э…очень красивая сегодня, — сказал он, подавая палочку вместо руки. — То есть, ты всегда красива, но сегодня… Эми прикусила язык, дабы не рассмеяться, благо в разговор влез Гарри уже со своей девушкой. Та, увидев спутницу брата, недовольно поморщилась, но промолчала. — Эмилия, рад видеть! Ты выглядишь очаровательно, я не знал, что ты пойдешь с Роном, — сказал Гарри. Похоже, искренне. — Мы решили сегодня утром, видимо он просто не успел тебе сказать. Пойдём? — она обратилась к Рону, протянув руку. Тот, сжав её, повел девушку в сторону Большого зала, под сопровождение угрюмых взглядов девчонки Уизли. Возможно, только помирившись с Гермионой, такой принц как Рон была плохая идея, но других вариантов не осталось… тем более, дружба с ней не особо ценна. * В Зале было потрясающе. Они разместились за столом с гриффиндорцами, Чжоу и Полумной. В общем, за поверхностью было около двенадцати человек. Гермиона, как и боялась Эми, прожигала её взглядом каждую свободную секунду. Сама Грейнджер была в паре с неким Кормаком, о котором Эми ничего не слышала. Драко, не появлялся уже минут с пятнадцать, после начала бала. Медленных танцев, благо, не было они просто ели, периодически разговаривая о мелочах. И вот, в толпе между Гойлом и Дафной, появилась светлая голова парня, держащего за руку девушку. Пэнси была в синем платье, украшенном темным воротником. Материал был шерстяной, комфортный на ощупь. Выглядела она по сравнению с обычным неухоженным обликом, весьма неплохо. Эми не осмелилась пройти в логово Слизерина, там аж кишело знакомыми, но неприятными особами. Вместо этого, она неприметно тихо беседовала с Гарри и Гермионой, осматриваясь по сторонам. Объявили танцы. Рон, как истинный джентльмен, протянул руку Эми слегка, кланяясь. Та, без раздумий приняла приглашение, и повела его в центр зала. Игра началась, стесняться нечего. Прошла минута танцев, пока Драко перестал осматриваться из-за плеча Пэнси: увидел, как Рон нежно держит за талию Эмилию. По выражению лица Малфоя прочитать что-либо было довольно сложно. Беспристрастная маска, скрытность любых эмоций. Боль или радость, грусть или восторг — он ничего никогда не отражал. Ходили слухи, что у Малфоев нет сердца. Драко принимал это, и такая маска ему подходила более чем. Он отпустил Паркинсон, слегка уклонился ей в качестве вежливых извинений, а затем вышел из Зала. Рон, что тоже это заметил, зрительно поговорил с Поттером, но, не отпуская Эми, продолжил танцевать. Остаток вечера прошёл вполне неплохо. Они пили, тихо разговаривали, танцевали или просто знакомились с новыми людьми. Бал был атмосферным и весьма приятным событием года. Профессор Макгонагалл танцевала с Дамблдором, что и подразумевалось изначально, Хагрид кружил на руках профессора Спраут, а Северус, молча, сидел за столом, ни разу не встав. Его облик одинокого волка оставался всегда при нём. * Вечером, попрощавшись с подругами, Эми вернулась в комнату, с неплохим настроением. Боль через Драко присутствовала, но такие яркие эмоции за вечер её постепенно заглушали. Впервые за год Эми даже перекинулась словами с Ханной, та тоже была не прочь поболтать. Они ближе познакомились и, задали друг другу вопросы, которые хотели спросить в течение года. Ханна оказалась приятной личностью, и весьма вежливой. Похоже, что её мама волшебница, а папа нет, но его очень забавляет магия своих девушек. Легко усвоив очередную порцию лжи, Миртл спокойно собирала вещи, явно радуясь своему обществу. Эми побросала вещи в чемодан, а затем, переодевшись в пижаму, легла в кровать, задвигая шторы позади. Черный ворон недовольно хлопнул крыльями и глухо каркнул. Это была забавная птица, что вечно летала за Эми, она позволяла ей не чувствовать себя так одиноко. Ханна уже посапывала, а вот Криви терзало чувство вины и ненависти к себе. Ещё никогда в жизни ей не приходилось столько врать. Было так противно от себя. Её жизненной позицией была правда людям, не смотря ни на что, а сейчас, даже лучшим подругам приходится рассказывать ложь. Скоро это всё закончится, навсегда. Не будет фальши, тайных встреч и тихих разговоров, секретов и лживых улыбок. Начнется настоящая, светлая, искренняя жизнь без темной магии и масштабных смертей. Всё будет хорошо, обязательно, а все мечты станут реальными. *** Проснувшись на утро перед Рождеством, Гарри протянул руку влево, но нащупал скомканную постель. Недовольно приоткрыл глаза и, надев мимолетно очки, осмотрелся. Он лежал на большой кровати, ножки которой были украшены золотом, а напротив размеров во всю стену висел плакат с огромной змеёй, что умостилась над надписью «Slytherin». Гарри увидев всё это, с облегчением выдохнул и упал на кровать, раскидывая руки по сторонам. Не дав ему подумать о каникулах, в его комнату ворвался Сириус, с очень радостным выражением лица. — Гарри, ты не спишь! Пойдём завтракать, там Кричер еду приготовил. Сонный Гарри поднялся на локти, и потер по привычке шрам. — Кричер? А он разве не в школе? Сириус сочувственно глянул на крестника, а затем сказал: — Мы вчера забрали его, когда аппарировали… Гарри стукнул себя палочкой по лбу, от чего с неё вспыхнули искры и подпалили парню шевелюру. Сириус засмеялся и пока Поттер паниковал, облил его водой с ног до головы. Сгибаясь со смеху, он подполз к Гарри и стянул с него одеяло. * — В комнате Регулуса так красиво, но в тоже время довольно…мрачно, — подметил Гарри, жуя завтрак Кричера. — Да, я вовремя обклеил свою спальню флагами Гриффиндора, от чего матушка Вальбурга была зла на меня, но не смогла их отклеить — это невозможно. Ну, вернее Дамблдор может всё что угодно, но ей простой мисс Блэк это не под силу. Хотя чары простые совсем… За завтраком они перечитывали «Ежедневный пророк», изредка обсуждая новости. В целом: все живы, Дамблдор так себе волшебник, Фадж гениален, Реддла не нашли. Ну, всё как обычно, если они когда-нибудь признают, что Альбус самый сильный светлый волшебник мира, будет неплохо. Но это, то же самое, что попросить нюхлера не брать золото и то, наверное, проще. — Си, мы сегодня едем к Уизли? Крестный согласно кивнул и призвал вниз подарки, подставляя их к камину. — Я ночью полезу сюда, схвачу подарки и вернусь в Нору обратно. Просто тратить силы и время на их прятанье — глупо, когда есть камин. — Ты брал всем, включая Рима и малыша Тедди? — спросил Гарри, осматривая кучу коробок, перевязанных лентами. Они лежали аккуратной пирамидой у боков камина. — Конечно, Риму, после тебя, главнее всего. Я ему так обязан…всем. Он самый преданный человек, кроме твоего отца, из всех кого я встречал в своей жизни. После слов о папе, Гарри помрачнел и отвернулся от Сириуса: это было сильно больно. — Кстати, я никогда не говорил тебе о Марлин… — начал Сириус, а на его глазах явились слезы. Это не лучшая тема для Рождества, но когда-нибудь надо ему рассказать. Нет «подходящего времени», вечно что-то будет не так, не сегодня, не вовремя. — Она «радость моя» — всегда так называл её. Гарри после этих слов развернулся к крёстному и посмотрел на него: лицо вдруг стало серым, а губы задрожали. У самого Блэка, представителя славного рода слизеринцев — задрожали губы, словно у маленького мальчишки. Главное отличие Сириуса от всей его семьи то, что он умеет любить и у него есть душа. Реальная, настоящая, а не фальшивые подделки под неё, которые некоторые разбивают на крестражи — игрушечки от бессмертия. — Мы вместе с третьего курса, дети малые. Подростковая влюблённость и вот она вышла за меня замуж, чуть позже, чем Джеймс женился на Лили. Мы назначили свадьбу на весну — Марлин хотела, чтоб всё цвело. Сириус прикусил до крови губу, чтоб сдержать эмоции. Ему было так больно об этом говорить, вот почему он никогда не заводил тему о личных отношениях. Гарри обнял его и тот, уткнулся ему в плечо: как маленький ребенок, что хотела бы его пожалели. Но ведь эта любовь нужна не только детям… — Одним счастливым казалось утром, я остался спать у Сохатого. Мне снились беззаботные сны, снилась Марлин. Вдруг Джеймс начал громко кричать, пытаясь меня разбудить, сначала я послал его, как и обычно, а затем он сказал то, что заставило меня взлететь мигом: пожиратели напали на семью Маккинон. В голове кружились картинки кольца, её улыбки, младшего брата-маггла, который любил меня и всегда твердил: какой же он гость? Он же Сириус! И я любил его, маленький темноволосый, как и моя девочка, парень. Но мы не успели спасти ни его, ни Марлин. Гарри слышал, как сердце крёстного переставало биться на считанные мгновения, а затем опять, не спеша, словно через не хочу, стучало. Когда было больно Сириусу, было больно и ему. Гарри чувствовал весь тот ужас, что пережил он в тот день: вероятно, это смело можно назвать худшим днём в его жизни. — Когда я и все остальные авроры аппарировали в их дом на полу лежали четыре тела: мисс и мистер Маккиннон, маленький Майкл и моя радость. Её каштановые волосы мягко стелились на пол, а тело безжизненно укрывало ледяную поверхность. Рядом с ней стояла моя любимая кузина — Беллатриса. Она звонко смеялась, так искренне, как только могла, конечно, она ведь убила её. Я ничего не помню, что было дальше. Я кричал, обнимал в последний раз Марлин, и смотрел в безжизненные голубые глаза. Она была прекрасна. У меня не хватит слов, дабы описать, какую боль причинила моя родственница, вероятно, она ненавидела меня с рождения. Марлин была магглорожденная, как и Лили и, выйдя замуж за чистокровного Блэка, она не смогла занять место «миссис Блэк», её убили. Теперь Гарри, ты знаешь обо мне всё, я уверяю тебя. Марлин — навсегда в моём сердце и мне больше никто не нужен. Я люблю её, как Северус любит твою маму, мой патронус — теперь её, как и у Снейпа. Мы душой принадлежим им. Знаешь, Гарри любовь после смерти — самая сильная вещь на свете. Ведь когда она навсегда, ты никогда не полюбишь кого-то иного… твоя жизнь заключается лишь в воспоминаниях, только там ты по-настоящему счастлив. Моя душа погибла с Марлин и Поттерами, единственной причиной жить для меня — ты, Гарри, — прошептал Сириус. — Ты и Римус стали моим смыслом, самыми дорогими людьми. Гарри не мог выдавить из себя что-либо. Он отстранился от крестного и с его глаз потекли слезы. Солёные капли текли по щекам и падали на пол, передавая всю ту печаль, что была у Сириуса. Сердце сжалось так сильно, что было тяжело стоять на ногах, единственное, что они ощущали в это «праздничное утро» — боль. Всё, между ними теперь нет секретов: карты вскрыты, они чисты. * Гарри с крёстным ещё долго разговаривали и молчали, смеялись и плакали, неловко улыбались и так же неловко отворачивались, дабы не выдавать свою внутреннюю слабость. Каждый думал о своём: о Марлин, о пожирателях или о Лили, Джеймсе и… Джинни. Когда-то он может её потерять. И тогда, наверное, жизнь потеряет смысл. Но сейчас его рыжеволосая девочка жива, она улыбается, и резвиться с друзьями, целует Гарри, и тревожится вместе с ним. Нужно проводить все секунды вместе, каждое мгновение. Словно прочитав мысли, друг друга, они вдвоём встали и улыбнулись. По очереди стали в камин и, попрощавшись с Кричером, четко сказали «Нора». Что-то неприятно сжало, а во рту была горсть пепла. Откашлявшись, Гарри встал на колени и грязный глянул перед собой: на стуле сидели Фред и Джордж, на диване уместились Артур, Рон и Гермиона, Джинни заняла привычное место на подоконнике, а Римус обнимал за талию Тонкс, что-то рассказывая ей. Вдруг все эти люди резко дернулись и покинули места с криками: — Гарри! Слава Мерлину, мы вас ждём! — Обрадовалась Гермиона, несясь к парню через всю комнату. — Сириус, наконец-то, — выдохнула Нимфадора, вырываясь из объятий Римуса. Она крепко сжала Сириуса и тепло улыбнулась ему. — Мы дома. С Рождеством вас, ребята! — сказал Сириус, по очереди обнимая всех подряд. Фред и Джордж запустили в небе салют, который залетел на кухню и пробил печь насквозь. И началось, Молли их словесно убивала, словно живой ревун. Увидев впереди замершую худенькую девушку, с рыжими волосами и веснушками на щеках, Гарри остановился и с минуту смотрел ей в глаза. Они не смущались, даже не заметили, как все присутствующие расступились, наблюдая за всем этим. Не выдержав, Гарри сделал шаг вперёд, но Джинни оказалась нетерпеливее: она побежала к нему, и поцеловала. Как же он скучал за ней, такая крохотная, как она без него? Молли накрыла огромный стол, на котором было всё, что твоей душе угодно. К тому же, это было т-а-ак вкусно, что еда разлетелась со скоростью света. Даже малышу Тедди было что кушать, у него специальное меню, состоящие в основном из жидких продуктов. Ему так нравилась атмосфера в доме, что он, молча, наблюдал за всеми, ни разу не заплакав. Нимфадора держала его на руках, изредка отдавая Римусу, дабы самой поесть, хотя, наверное, в этом не было необходимости: любой хотел взять Тедди на руки и играться с ним, пускай и, отрываясь от еды. Черты лица у него были мамины, а вот волосы Римуса, темно белобрысые пряди пробивались кое-где. — Гарри, ты так и не рассказал, что делал у Снейпа, — прошептала Гермиона, подсаживаясь с Роном ближе к другу. Уизли активно закивал и уставился на Гарри, желая продолжения. — М, ничего особенного. Мне стало интересно, как делается одно зелье и я приходил спросить у него подробный рецепт, — отмахнулся Гарри. — Но все рецепты разрешенных зелий есть в книге, — не угомоняла Гермиона. Рон, который понял подвох, задумчиво глянул в потолок, рассматривал дерево видимо. -.э.я спрашивал зелье собственно Снейпового приготовления. — Ложь! Он позволяет делать свои зелья только…себе, — отрезала Гермиона, вполне справедливо и точно. — Мы помирились! — уже не шептал, а громко говорил Гарри. — И что? Ему плевать на это! — заметив, что на них смотрит весь стол, а Тедди вопросительно выплюнул кашу, Гермиона сделала тон вновь почти беззвучным. — Повторяю последний раз, что ты делал у Снейпа? — Я сказал тебе правду. Девушка фыркнула и отвернулась к Фреду — обиделась. Зато Рон пододвинулся ещё ближе. — Что там со Снейпом в реале? Гарри мотнул головой: — Пошли наверх. Вежливо попрощавшись со всеми, Гарри с Роном поднялись к себе в комнату и кинули в сторону комнаты, где сидели взрослые «Глушитель». Забравшись с ногами на кровать, они отодвинули одеяла и развернулись друг к другу. Рон терпеливо молчал, что для него не есть природным явлением. Гарри оценив это, постепенно принялся рассказывать ему, как он хочет пролезть в сознание Лорду. — Гермиона тебя убьёт, — лишь и констатировал Рон. — Знаю, — пожал плечами Гарри, — легилименция всем нужна. — Нужна, но не для таких целей. Слушай, чего ты так зациклился на этих смертях? Прихоти Малфоя, я думаю, он блефует. — — Смысл, а? — Я не знаю пока, но на правду это не смахивает. Ну, а толк, если он убьёт школу? Магглорожденные же не только в Хогвартсе, а ещё и малые дети дома. Это не вымирающий род, он занимается пересчитыванием щебня — так же бесполезно. Крыть было нечем. Но внутри животное грызло Гарри: а что если Малфой не врет? * — Джинни, солнышко, можно? — Гарри тихо постучал в двери, пробуждая девушку. Изнутри послышалось тихое «входи» и Гарри спокойно приоткрыл двери. За ночь Сириус сходил на площадь Гриммо и взял все подарки, заодно и кофту Кричеру презентовал. Он сказал, что его чрезмерное счастье нужно было видеть. Получив все торбочки, Гарри около пяти утра принялся оставлять подарки. Единственной Джинни не повезло: её он разбудил-таки. — Это тебе, — сказал Гарри, протягивая маленькую коробочку. Девушка протёрла глаза и довольно протянула руки к подарку. Внутри оказалось тонкое ожерелье, что меняло толщину в зависимости от эмоций девушки: чем толще, тем злее его носительница. Так можно было легко угадывать эмоции Джинни. Она обняла его, так крепко, что он чуть не упал с кровати. Вдруг резко отцепившись, Джинни в пижаме полезла в прикроватную тумбочку. Вытянув оттуда большую коробку, неподходящую размерам самой тумбочки, она протянула её Гарри. Внутри была живая фотография в рамке, на которой были он и Джинни. Они махали своим обладателям, весело улыбаясь, как и прочие портреты, а сверху лежали новые рукавицы для квиддича. Когда все проснулись, они под камином нашли целую кучу подарков. Гермионе почти все подарили книги, кроме Сириуса и Римуса — сами оригинальность. Но девушка не расстроилась, скорее наоборот. Позавтракав, Сириус и Гарри собрали горсти подарков и аппарировали домой, предварительно попрощавшись со всеми, и конечно с малышом Тедди. Римус и Тонкс как всегда стояли, прижавшись, друг к другу и по очереди крепко обняли парней — вот оно, счастье.