Партнёр

Бывают моменты, когда просто необходимо сбежать, спрятаться от всех и от самого себя в первую очередь. Когда начинает раздражать буквально всё. Когда готов сорваться на первого, кто под руку попадётся. Наиболее привычным способом для многих было прибегнуть к алкоголю. В одиночку на кухне, постепенно уходя размышлениями глубоко в себя, или наоборот, в шумной компании, где даже собственных мыслей не слышно. У Гэвина же был свой старый проверенный метод, который действовал практически безотказно. И без особого ущерба для здоровья, в отличие от тех же пьянок, потому что с такой работой и таким характером он просто не просыхал бы сутки напролёт. Но самым важным было то, что об этом никто не знал. И даже если бы вдруг случайно узнал, то просто не поверил бы, посчитав очередной шуткой. Потому что, ну, чтобы вот этот скандалист и хам таким увлекался? Нет, вы его точно с кем-то спутали. Он не ходил по тёмным подворотням, специально нарываясь на уличных грабителей, чтобы иметь все основания применить к ним физическую силу. Не срывался на выходные на рыбалку, чтоб отдохнуть от всех наедине с природой. Он даже не вышивал крестиком, слушая классическую музыку. Когда Гэвин чувствует, что терпеть уже невмоготу, что комок подкатывает не то, чтобы к горлу, но уже готов вот-вот вырваться наружу с криком ярости, отчаяния и какого-то бессилия что-либо изменить, он долго бродит по городу, прячась от всех под капюшоном неизменной куртки, ближе к вечеру заходя всё дальше и дальше от привычных ему домов и магазинов в районы, где его никто не знает и шансы встретить кого-то из знакомых практически нулевые. В последнее время он всё чаще приходил к одному из полузаброшенных пляжей, который в это время года не привлекал любителей отдыхать у воды. Ну разве что изредка забегали бродячие собаки. Как раз то, что было нужно. Гэвин обычно садился на краю пирса или на большом камне практически у самой воды и играл на гитаре. О таком его таланте мало кто знал не только в участке, но и вообще, кроме разве что самых близких. Он не особо любил распространяться об этом. Когда-то давно, ещё будучи подростком, научился, чтоб произвести впечатление на одну девчонку, но она предпочла другого, «более перспективного». На самом деле перспективными были его родители, но на тот момент для Гэвина это не имело никакого значения. Гитару он забросил надолго. И лишь спустя много лет перепробовав разные способы от усиленных занятий спортом до банального алкоголя, нашёл тот, который помогал ему выпустить пар и восстановиться. Вот так, сидя в одиночестве, он часами напролёт играл на гитаре, до боли в пальцах, до онемевших от долгого неподвижного сидениях ногах, до хрипоты срывая голос и надрывая горло, когда вконец забывался и практически кричал любимые песни куда-то вдаль. Ветер подхватывал звуки и уносил далеко в море. Казалось, что туда же уходят и накопившаяся усталость, озлобленность, неприязнь. К себе, к недалёким коллегам, которые зачастую вовсе не осознавали в чём суть их работы, к насквозь прогнившему и погрязшему в криминале миру, который он пытался хоть немного очистить. До того, как Гэвин пришёл на службу в полицию, он и не подозревал, насколько сильно и прочно разрослась преступность, распространяя свою сеть всё дальше и дальше. И иногда жалел, что ему открылась другая сторона его родного города и он не может просто жить, легко и беззаботно, особо не задумываясь ни о чём. Но в то же время он чётко понимал, что ни за что не бросит работу в полиции. Слишком долго он к этому шёл. И пока у него есть силы бороться с преступностью и есть пусть и призрачная, но надежда хоть что-то изменить к лучшему, Гэвин будет этим заниматься, преодолевая себя, вставать по утрам и отдавать всего себя без остатка. Потому что в этом вся его суть, его жизнь. Потому что ничего другого он делать не может и не хочет. Потому что у него есть только его работа. Работа и музыка. Поэтому в очередной раз выплеснув всё, что у него накопилось, Гэвин встаёт и идёт домой с тем, чтобы на следующий день встать с новыми силами. Снова улыбаться и язвить, раскрывать преступления и защищать невиновных. Одним словом, показывать, что он не сдался и не опустил руки. Что он жив, а значит, жива и надежда, и вера в лучшее. * * * * * Гэвин приходит к своему «спасительному месту» примерно три месяца, в основном не чаще, чем через две недели, и практически всегда он там один. Но в последнее время иногда стал замечать, что у него появился молчаливый слушатель. Как только Рид увидел его впервые, первой мыслью было просто прогнать, но он быстро понял, что это будет по меньшей мере глупо. Пляж — общественное место и каждый имеет право тут находиться в равной степени. И потом, этот парень не пытался отвлечь его или привлечь внимание, просто ненадолго останавливался невдалеке, слушал и так же молча уходил. Может, тоже искал своё место. Как бы то ни было, но своим поведением не вызывал подозрения. По крайней мере, не больше самого Гэвина, играющего на пляже в одиночку. К тому же Рид был бы плохим полицейским, если бы не смог незаметно рассмотреть «гостя» и понять, что особой опасности он не представляет. Так что для себя пока решил ничего не предпринимать и ждать, что из этого получится. Впрочем, ждать пришлось недолго. Когда его напарник перевёлся в другой штат, Гэвин выдохнул с облегчением. За те полгода, что они работали вместе, сработаться у них всё равно не получилось, уж слишком разными были их методы и взгляды на жизнь. Гэвин выждал некоторое время и принялся писать одно за другим заявления о назначении ему нового напарника. Он надеялся на то, что капитан проявит благоразумие и на этот раз сделает правильный выбор. А то с него станется, назначит ещё ему в напарники андроида, как Андерсону. Хотя тот вроде и рад даже. Ещё бы, на него теперь можно свалить большую часть обязанностей, а самому отдыхать и пожинать лавры такой совместной работы. Но то Хэнк, ему пора уже и о пенсии задуматься, а у Гэвина ещё много сил и энергии, ему нужен равноправный напарник, партнёр, а не сиделка или надзиратель. В идеале Рид хотел, чтобы напарником у него был нормальный умный мужик, который в случае чего и спину прикроет, и в мозговом штурме поучаствует. И вот именно в тот день, когда по чистой случайности Гэвин имел неосторожность опоздать буквально на десять минут, он срочно понадобился Фаулеру. В своём кабинете капитан беседовал с парнем, который на первый взгляд показался Риду смутно знакомым, но времени анализировать и вспоминать у него не было. Бросив быстрый оценивающий взгляд, он отметил неплохую физическую форму, но уж слишком молодо тот выглядел, лет на двадцать-двадцать пять, не более. — Долго я вас тут не задержу, поэтому сразу к делу, — Фаулер, не любивший пустых разговоров, и тут не изменил своей привычке, — Гэвин, это твой новый напарник, приехал совсем недавно из другого штата, так что вводи его в курс дела и вперёд, бороться с преступностью и устанавливать мир и покой на улицах нашего города. Надеюсь, вы сработаетесь. — последнюю фразу он произнёс чуть тише и таким тоном, что Рид прекрасно понял — другого выбора у него просто нет. — Митчелл Хариссон, можно просто Митч, — парень встал и протянул руку для приветствия. — Гэвин Рид, — пожимая руку он для себя отметил крепкое, уверенное рукопожатие, а не вот это вялое царское «подержи мою руку». Что ж, начало уже хорошее. Рассказывая о том, как у них в участке всё устроено, Гэвин пытался вспомнить, где он всё же видел этого Митча раньше. Но всегда хорошая память на этот раз его слегка подводила, потому что он помнил, что видел его несколько раз, и совсем недавно, но они не разговаривали — это факт. Ему, конечно, было любопытно, но не настолько, чтобы спросить прямо, это может ещё подождать. Сейчас важнее было понять, что он из себя представляет. Гэвин не стал сразу расспрашивать, где он учился, где работал до этого и почему перевёлся к ним, потому что лучше всего это можно было проверить в деле, а не пустыми разговорами. Поэтому сейчас, сидя за соседними столами, Гэвин подробно рассказывал Митчу, над какими делами он работал, а теперь они будут работать вместе. За Гэвином числилось три незакрытых дела, а на деле — одно. Потому что серию магазинных краж они наконец раскрыли, осталось только уладить некоторые формальности и передать дальше. Дело об угонщике тоже надеялись вот-вот передать, но в другой штат, куда, согласно географии угонов и переместился похититель дорогих автомобилей. Так что оставалось найти ту сволочь, которая распространяла наркотики в барах и клубах. Рид надеялся поймать не только его, он был мелким исполнителем, но и распутать эту цепочку если не до самой верхушки, то хотя бы средних звеньев. Поэтому обсуждению этого дела они с Митчем и посвятили почти весь день, отвлекаясь только на обед и выпить кофе. Может, это был энтузиазм новичка, которому всё в новинку и всё интересно, но Хариссон даже виду не подал, что его что-то не устраивает, наоборот, вполне активно принимал участие, высказывая порой очень дельные предположения. Так что по окончанию первого дня Гэвин был вполне доволен своим новым напарником, и надеялся только, что первое впечатление не окажется ложным. Уже выходя из участка и прощаясь этот самый новый напарник вводит Гэвина в лёгкий ступор одной лишь фразой: «Хорошо играешь, правда, в некоторых местах немного фальшивишь, но всё равно, хорошо». И, не дождавшись ответа, он улыбается искренне и добродушно, и уходит, оставляя Рида наедине со своими размышлениями. Наблюдая, как Митч уходит, слегка прихрамывая на одну ногу (если специально не присматриваться, то и не заметишь, посчитаешь просто особенностью походки, но Рид несколько раз внимательно наблюдал с пирса, когда тот уходил, поэтому и заметил), он решил, что с этим человеком они скорее всего таки сработаются. Ну, если Хариссон выдержит непростой характер Гэвина. Ведь он же мог соврать насчёт его игры, чтоб польстить, но вместо этого предпочёл правду. И не смотря на то, что узнал практически сразу (в этом Гэвин почему-то не сомневался), высказал только в конце дня и то так легко и ненавязчиво, мол, я знаю кто ты и чем занимаешься, но это твоё дело, так что пусть всё так и остаётся. Его так и тянуло пойти сегодня вечером на пляж и узнать, придёт ли Митч. Но, во-первых, это выглядело бы просто каким-то ребячеством, во-вторых, его там почти наверняка не будет, а, в-третьих, вроде как и повода для этого пока нет. Так что Гэвин отправился прямиком к себе домой.