"Я тебя ненавижу!" Прокричишь, разбивая стекло. Тебя больше никогда не увижу. Твои чувства метелью смело. Я тебя больше не чувствую, Но не хочу забывать. Ты меня больше не держишь, Но тебя не хочу отпускать. Твои тонкие руки душат. В твоих глазах я хочу утонуть. Твои слезы мне душу гложут. Хочу в твоих объятьях уснуть. Я снова хочу услышать Твой счастливый веселый смех. Я снова хочу увидеть... тебя. Простишь мне мой грех?
Чуя сидел под приглушённым светом ночника. Тени страниц книги казались периферийному зрению мутными тенями, бокал с Джеком Дениелсом незаметно пустел, а мысли в голове прекращали бить по нервам. Чёртова Гильдия, чёртово Агентство, чёртова Мафия! Чёртов Дазай… Ох, от одной только мысли о нём ладонь превращалась в стальной кулак, который с радостью проехался бы по этой самодовольной ухмылке. Его уход из Мафии сильно ударил по самолюбию Чуи. Не сказать, что он не был рад попрощаться с гнусным напарником, чьи уколы раздражали рыжего. Но с другой стороны было в какой-то мере пусто: не на кого стало спускать собак, не с кем выпить пару бокальчиков, вспоминая недавнюю миссию,и под конец, изрядно охмелев, опустошить остатки бутылки на Bruderschaft. За окном который день пасмурно; в квартире который день не загорается свет. Всё вокруг потеряло свой цвет, запах и звук. Дазай не хотел оставлять Накахару. Не потому что ему вдруг заблагорассудится использовать Порчу, нет. Чуя не безрассудный, он не станет этого делать. Безрассуден здесь только Осаму. Постоянные подколы и ссадины на теле в ответ, бездонные голубые глаза и постоянное цокание языком, такие мягкие рыжие пряди под пальцами. Он помнит абсолютно всё. Каждую мелочь в этом гравитационном существе. Помнит каждое последствие Порчи и то, как после этого оставлял полуживого Чую одного. Он бы совсем не против снова повторить их «Soukoku». Вот только ма-а-аленькая загвоздка: Чуе на него плевать.***
Прогуливаясь под моросящим дождём, вдыхая запахи асфальта и мокрых деревьев, Дазай думал обо всём и ни о чём одновременно. По волосам на лицо стекали прохладные капли, бинты вымокли и неприятно липли к телу. Сколько он так бродит: полчаса, час? Не важно. Навязчивые звонки Доппо прекратились после седьмой попытки дозвониться до шатена и оповестить последнего о собрании с директором. После продолжительной «выгулки» своих мыслей, Дазай вернулся в Агентство. На него смотрела добрая половина коллег, особенно пылал яростью Куникида. - Я тоже рад вас видеть, ребят. – улыбка сразу налезла на лицо, а мокрая рука нехотя помахала (отмахнулась) присутствующим. - Мы разрабатываем план защиты и нападения, а он решил прогуляться? Небось, искал себе спутницу в мир иной? – Наоми сложила руки по бокам и, слегка подавшись вперёд, наклонила голову вправо. - Я уже давно нашёл её, осталось только уговорить, – присаживаясь на кресло, оповестил Дазай. –Ну-с, до чего додумались ваши ясные умы? Все утихли и изредка посматривали на директора. Дазай изогнул бровь. Через какое-то время в кабинете остались только они. Юкичи смотрел в пол, сцепив руки в замок: он был спокоен. Слишком спокоен. - Мори просил передать, чтобы ты составил Чуе компанию. Скоро они начнут вторжение на Гильдию, думаю, ты и без меня знаешь об этом. – Фукудзава резко поднял голову и посмотрел в глаза Дазаю. – Вы будете одни. Глаза Осаму расширились от удивления. Да, он знал о нападении, но не думал, что их будет двое. Верная гибель идти в логово врага нагишом. Дазай быстро взял себя в руки и сохранил прежнее самообладание. - Так решила Мафия, - улыбка растянулась на лице шатена, - но как решили вы, директор? – говорящий выпрямился в спине и спрятал руки в карманах пальто. - А я решил, что с тобой идут Ацуши и Джуничиро.***
Заброшенный, недостроенный готический замок-храм в горах выглядел заманчиво. Только жаль, что его скоро не станет. Трио Агентства вошло внутрь. Серые стены, покрытые мхом, собирали свет из щёлок в стенах с осыпавшимся бетоном. Конструкция из песка и пыли выглядела весьма ветхо. Вдруг из проёма слева послышались хлопки, после чего из тьмы соседнего помещения появились Чуя и Рюноске. -Кого я вижу! Сам Осаму Дазай решил навалять врагам? Что, дашь им почитать ту книгу о самоубийстве, чтобы им было легче принять скорую смерть? – Чуя веселился. Но изнутри его разъедала ненависть. – Решил привести с собой своих щенков, а, Дазай? – и снова эта хищная ухмылка и пренебрежение во взгляде. - Припоминаю слова Мори о том, что ты будешь один. Струсил? – вызов принят. В глазах из-под чёлки засверкали искры азарта. Чуя моментально ощетинился. Кто струсил? Он!? Да не в жизнь! Полу-рык вырвался из его уст вместе с любимым для Дазая: «Ненавижу». Рюноске схватил друга под локоть в тот момент, когда Чуя, полный злости, намеревался подойти к бывшему напарнику. Смех разразился в помещении. Взгляды присутствующих искали источник противного звука. На лестнице второго этажа появилась фигура в белом. Френсис Фицджеральд. - Как лестно видеть вас! Лучшие эсперы решили положить головы в бою за родную Йокогаму? Как это трогательно! - Завались, урод! Единственным, кто сегодня умрёт, будешь ты! Чуя швырнул в блондина развалившуюся от времени колонну, но та разлетелась в разные стороны. Эсперы разбежались для лучшей атаки. Дазай и Чуя оказались за одной плитой. - Побереги Порчу напоследок, – будто вскользь сообщил Дазай. - Тц, с чего бы мне слушаться предателей? – Чуя лишь покосился на шатена, стягивая перчатку. Дазай, увидев это, резко схватил чужое запястье. - Просто доверься мне. Прошу… - рыжий с яростью смотрел в глаза бывшего напарника. - Довериться? Я столько раз доверялся тебе, используя Тёмную Печаль, но каждый раз, слышишь, каждый чёртов раз я оставался один! – Дазай закусил губу. - Чуя, в последний… Нет, в предпоследний раз - доверься мне. – В его глазах теплилась надежда и подобие просьбы. Чуя махнул головой и вырвал своё запястье из чужой хватки. - Тц, хорошо. Только при одном условии, - парень натянул перчатку обратно. Дазай выдохнул, - пообещай, что когда я очнусь – ты будешь рядом. Взгляды встретились. Зрачки Дазая сузились. Он быстро закрыл глаза и медленно улыбнулся. Через продолжительное время послышалась тихая фраза. - Действуй, милый. Только эти слова вырвались из его уст, как плита, за которой они укрылись, рванула вперёд, оставляя вместо себя клуб пыли и подобие ветра. Когда шатен открыл глаза, Чуи рядом уже не было. - Прости меня… - В пустоту произнёс Дазай.***
Рукава на жилетке пошли по швам, кровавые узоры украсили всё тело, плащ слетел с худых плеч, а шляпа с мягких локонов. Глаза потеряли свою голубизну, вместо них лишь безумные зрачки. Дикий смех сопровождал красную сферу, что направилась прямо в главу Гильдии. Это уже не тот Чуя, который запал в душу Дазая. Это Арахабаки, который завладел его телом. Сферы летели беспорядочной очередью. Все остальные члены Мафии и Агентства решили объединиться. Ацуши принял обличье Тигра и нападал на врага, пока отброшенный Чуя собирался с силами. Рюноске облачился в доспехи. Цель была одна: ослабить врага. В это время Джуничиро использовал Малый Снег, чтобы помочь Дазаю приблизиться к врагу. Пока Фицджеральд был увлечён атаками Ацуши и Рюноске, Дазай приблизился к нему сзади с помощью способности Танизаки и коснулся уже обессилевшего гильдийца. Способность рассеялась в лазурном свете. - Чуя, давай! Дазай стоял прямо позади Френсиса. - Нет! – Ацуши хотел помешать Чуе, но змеи Расёмона перехватили его, блокировав возможность вмешаться. Огромная сфера устремилась вперёд. На пару секунд всё озарил ослепительно яркий свет. Дазай за секунду до столкновения со сферой успел оттолкнуть Френсиса и оказался за спиной Чуи благодаря Малому Снегу. Он схватил парня за тонкое запястье. И вновь этот синий свет. Зрачки приобрели родной голубой, рыжие волосы потеряли в бою резинку и опустились на плечи, кровь перестала течь обильными ручьями изо рта и носа. -Отдохни, милый. Сегодня ты хорошо потрудился. Чужая (родная) рука обмякла в крепкой хватке. Дазай поймал падающего без сознания парня, перед этим услышав тихое: - Сдержи обещание… Дадзай смял в руке край чужого плаща и, сильно сомкнув челюсти, зажмурился. Глаза увлажнились. - Прости… Акутагава подошёл к своему напарнику и бывшему наставнику. - Позаботься о нём. – Сурово прозвучавший приказ (?) заставил Рюноске неосознанно вздрогнуть. Дазай в последний раз прошёлся ладонью по столь любимым чертам лица и усмехнулся: - Почему ты постоянно такой колкий, лисёнок? Спи сладко. Шатен резко встал и быстро последовал на выход. Рюноске просидел рядом с напарником до момента его пробуждения. Первым, что слетело с усталых губ, было: - Дазай… Акутагава опустил голову и хрипло произнёс: - Он ушёл. Земля в прямом смысле раскололась под ногами. Чуя больше не сдерживал своих эмоций. Перед кем ему это делать?! Непрошеные слёзы скатывались по пыльным щекам. Хотелось снова посмотреть в глаза мерзавцу и просто плюнуть ему в лицо. Хотелось раскрошить чужие (свои) кости в пепел и, смешав их с вином, полить этой смесью розарий в своей душе. Только в ней, кроме шипов, ничего не осталось. Хотелось сделать многое… Особенно обнять… Просто обнять; попросить не уходить и не врать так подло! Чуя ведь поверил! Неужели за свою жертву он попросил так много? Или?..…Неужели его жертва оказалась так мала?..
Акутагава будто чувствовал обиду своего друга. Ему самому стало так противно на душе, будто её вымазали в чёрной смоле, и она так и закаменела этой жуткой бесформенной кучей. - Чуя, пойдём домой. – Рюноске подхватил рыжика под локоть и перекинул его через плечо. Сегодня он будет его собутыльником, падре, Дазаем – да кем угодно! Лишь бы его друг не чувствовал себя окончательно брошенным.***
Прохладной ночью Дазай прогуливался по улицам Йокогамы, неосознанно (нет) оказавшись во владениях Портовой Мафии. Он всегда хотел для себя безболезненной смерти, но сейчас, завидя в окне изрядно охмелевшего парня с лазурными глазами, который курил на балконе уже не первую сигарету, Дазай понял, что лёгкая смерть будет непозволительной роскошью для него. Ком обиды на себя затаился где-то в груди, поднимаясь выше. Он безумно любит эту рыжую бестию. Любит и боится потерять. За связь с врагами – смертная казнь. Только Дазай у смерти в фаворитах, а Чуя – нет. Он так хочет почувствовать его руки на своих плечах, хочет зарыться в рыжие волосы, что так сладко пахнут виноградом, хочет прикоснуться к винным губам. Хочет выцеловывать каждый сантиметр этой бархатной кожи, терпеть этого художника, что рисует на спине кровавые узоры и, матеря весь свет, выстанывает приглушенные ругательства, закусывая чужую губу до выступающих алых капель. Дазаю до одури, до вышибленных мозгов хочется эту бестию себе (в себя). Вот только Чуе об этом знать не обязательно. А Накахара лишь хотел, чтобы его не бросали. Чтобы не оставляли вот так, бесполезной тряпичной куклой на поле боя, которой вдоволь позабавились. Ему хотелось немного тепла и ласки - совсем капельку. Но почему сердце выбрало такого, как Дазай?! Почему этого горе-(само)убийцу?! Что Накахаре сделать, чтобы Осаму почувствовал к нему хоть немного того, что чувствует он?! Оказаться под могильной плитой? Ну, так, Дазай, просто не появляйся больше, когда Чуя решит использовать Порчу. Просто оставь его, как оставил сегодня. Пустая пачка сигарет хрустит под сильной хваткой Накахары. Вдруг его взгляд ловит движущегося в темноте парня. Глаза Чуи теряют пару капилляров. Скамейка, что мирно стояла у дороги, «напала» на шатена. Тот в последний момент увернулся от чужой обиды и посмотрел в окно знакомой квартиры. Никого. Только он начал смахивать осевшую пыль с плеч, как с разворота его снесло чужой яростью. В темноте красный ореол казался ещё ярче, опаснее. Асфальт под ногами парня мялся словно бумага. Дазай выждал подходящий момент (правда, пришлось позволить Чуе наступить на свою грудь). Он схватил последнего за тонкую щиколотку и потянул на себя. - Блядство! – Накахара начал падать, но Осаму схватил его руку и тот оказался на чужой груди, ранее прижатой к земле. Чуя хотел вмазать по этой ненавистной морде свободной рукой, но из-за выпитого алкоголя его быстрота реакции куда-то пропала. В итоге он лежит на грязной асфальте, под ненавистным, таким же грязным Дазаем, и ничего не может сделать… - Почему ты так любишь выводить меня! Почему из-за тебя я всегда должен страдать?! Почему ты всегда бросаешь меня, когда я прошу остаться! Почему! Почему ты так ненавидишь меня, Дазай?! – Слёзы начали катиться по мягким щекам. Дазай почувствовал, как внутри что-то с треском ломается. Тело под ним трясло. Чуя вырывал обессилевшие руки. Дазай был уверен: отпусти он их, вмиг получит сдачи. И отпустил. Худая ладонь толкнула шатена, и тот повиновался - слез с хрупкой талии. Чуя, пошатываясь и всхлипывая, опёрся коленом о дорогу и с остервенением начал стирать противную влагу со щёк, при этом что-то нашёптывая (что-то очень грубое). Дазай смотрел на свой хрупкий цветок, свою маленькую розочку, которую заставил плакать. Осознание подобного рвало его сердце на куски.Чуя плачет по его вине.
Дазай обнял своё чудо, еле сдерживая собственные эмоции, рвущиеся наружу. - Милый, прости меня… Я всё это время не мог найти себе места, думал, Акутагава не сдержит обещание. - Тяжелый смешок. - В отличие от меня, он не такая уж и сволочь. – Его объятия стали ещё крепче, после некоторых слабых движений Накахары. - Зачем ты мучаешь меня? – Его голос звучал так тихо, сдавленно, слабо. - Тебе так нравится, когда из-за тебя я срываю голос на пару дней, когда без причины теряю последние нервы, чтобы перестать злиться, хотя это ни черта не помогает? Ты хоть представляешь, что я чувствовал, когда в тебя летела эта огромная сфера? Можешь представить, как я хотел увидеть тебя – живым? Тебе совершенно плевать на меня, я понял, можешь больше не стараться. Прости, что до меня так долго доходит. Чуя начал вставать, а Дазай продолжал сидеть у него в ногах. Начался дождь, с каждой секундой барабаня по крышам всё сильнее. «Теперь точно можно не сдерживать эмоции, небо смоет их своими слезами». - Так подумали двое. Дазай прижался к родной спине, руками окольцовывая худое тело. В перевязанной руке лежал букет алых роз, который так сильно прижимали к любимой груди. Чуя будто перестал дышать в чужих объятиях. Дазаю вдруг стало страшно. Накахара медленно потянулся к хрупким лепесткам. Смешок сквозь слёзы получился слишком неожиданным для Осаму. Алые розы, серьёзно, Дазай? - Я люблю тебя, Чуя Накахара. С Днём Рождения. Я ни на секунду не забывал ни одного дня, связанного с тобой. День Твоего Рождения рубцами высечен под моим гнилым сердцем. Осаму начал расстёгивать пуговицы на одежде. Кривые цифры прямо под сердцем – не соврал. - Умоляю, прости меня… Я оставил тебя, потому что не смог бы сдержаться, да и сейчас, честно говоря, плохо получается. Чуя, тебя убьют, если узнают, что ты якшаешься с врагом. Я не могу такого допустить. Я не могу без тебя и дня… Голос Дазая дрогнул, а на глаза опустились тяжёлые веки. - Глупый… Какой же ты всё-таки глупый, Осаму Дазай. Мягкий смешок и руки Чуи обхватили забинтованную шею, а холодные губы прикоснулись к дрожащим напротив. Теперь Дазай никогда не отпустит своё сокровище.Никогда.
Даже если придётся положить голову за свою хрупкую розу.