Мстительная лотерея

      За много тысяч лет жизни Тор приобрел какую-никакую, но интуицию, и сейчас это неприятное, гложущее его чувство бездумно гнало его вперед, туда, где находилась его вторая половинка, попавшая в беду. Он чувствовал, что что-то не так с его возлюбленным, и все его нутро выло, отчаянно желая укрыть, защитить, спасти.       Да только спасать никого не нужно было – мужчина почти судорожно скользнул взглядом по скользкому от алой крови переулку, по перепачканным стенам, по раскиданным на брусчатке частям тела.       И всюду – трупы, трупы, трупы. Бесконечное их множество. Обезглавленные, с распоротыми глотками, оторванными руками и ногами, выдранными позвоночниками и трахеями, пробитыми животами с вываливающимися сизыми кишками, перемолотыми всмятку костями, выдавленными глазами, располосованными спинами и бедрами, обнаженными мышцами под снятой с тела кожи.       И посреди этой бойни – он. Его мальчик, перемазанный с головы до ног в чужой крови и с упоением вгрызающийся в чью-то шею.       Пусть хоть трижды чудовище – с крепким хитиновым покровом, выглядывающим из-под разорванного супергеройского костюма, с восемью конечностями, некоторые вовсе нечеловеческие, с игольчато-острыми клыками, пропоровшими нижнюю губу, с восемью глазами, шести из которых – фасеточные, – но зато – живой. Родной. Любимый.       – Питер, – тихо выдыхает Тор, и парень вскидывает на него четыре пары глаз, издает вопросительно-угрожающий стрекот. – Паучок, это я, Тор. Помнишь меня?       Мальчишка ворчит, крепче прижимает к себе обескровленное и искалеченное тело – не хочет делиться законной добычей, чует сильного и опытного противника. Как бы еще плеваться не начал – кто знает, о чем там думает его перекошенный разум.       – Ну же, малыш. Все закончилось, – говорит мужчина, и Питер одновременно щурит все восемь глаз, припадает чуть ниже к земле, словно готовится напасть, утробно шипит-скрежещет и всем своим видом излучает смертельную опасность. – Возвращайся ко мне.       Парень замирает на месте, и труп неаккуратной кучей вываливается из его лап. Он трясет головой как уличная дворняжка, а после вскидывает на Тора мутный взгляд, уже больше похожий на человеческий.       – Тор, – хрипло стонет он, и мужчина подлетает к Питеру, подхватывает его ослабевшее тело на руки, заключает в объятия и стирает с его щек и подбородка кровавые потеки. Мальчишка жалобно моргает, словно сбрасывает с себя наваждение, бормочет себе что-то невнятное под нос, цепляется за плечи сильными пальцами, способными крошить бетон и гнуть металл, с таким отчаянием, что громовержцу становится страшно, но всего лишь на мгновение, потому что в следующую секунду он уже покрывает легкими поцелуями взмокшие лоб и виски.       – Все закончилось, паучок, – бормочет Тор почти бездумно и гладит любимого по спине. – Все закончилось.       – Я не хотел, – шепчет Питер с бессильным ужасом в голосе. – Я не хотел, клянусь богом, Тор, я не…       – Я верю, малыш, верю, – произносит мужчина мягко и заключает мальчишку в объятия; тот замирает в его руках, старается съежиться как можно больше, занять как можно меньше места в этом безумном мире или вовсе попросту исчезнуть, желательно навсегда, поэтому бог притискивает свою пару как можно теснее, как можно ближе к себе, чтобы дать тому понять, что он никуда не денется и никуда не уйдет, потому что Тор ему не разрешит и никогда от себя не отпустит.       Слышится тихий всхлип, который тут же заглушается мохнатой когтистой лапой. Громовержец аккуратно, но решительно отводит эту конечность ото рта. Сердце его пропускает удар, когда он видит, как заполняются слезами все четыре пары глаз – зрелище страшное и прекрасное одновременно.       – Поплачь, – Тор гладит Питера по пропитавшимся кровью волосам и целует его в висок, трется щекой о макушку, осторожно оглаживает ребра и лопатки. – Мы найдем выход. Мы обязательно его найдем. Ну а пока – поплачь. Тебе это нужно, малыш.       Паучок в его объятиях задыхается от горестных рыданий и давится слезами, захлебывается собственной болью и кривит лицо в безмолвном крике.       Тор прикрывает глаза.       Питер превращается из милого и нежного мальчика в жаждущее крови чудовище уже шестой раз за два месяца.