20 лет

Warning: Сопли-сопли-сопли.

Армстронг проснулся возле дивана. Причем, в буквальном смысле. Не на нем, как обычно бывает у нормальных людей. Не на кровати, как бы ему ни хотелось этого. А на холодном, жестком, и совсем не желанном полу. Фронтмен предпринял попытки подняться, но самой удачной из попыток стала лишь поза "раком", в плане наибольшего отрыва от пола, конечно. И словно предчувствовав неловкое положение Билли в этот самый момент в гостиную вошли двое. Не трудно было догадаться, кто. И даже не потому, что сегодня в доме барабанщика под девять часов вечера могло находиться только это трио. Просто их гогот на весь дом Армстронг мог узнать из тысячи других. Билли обреченно опустился со своей пикантной позы обратно на пол. - Хватит ржать, идиоты. Лучше помогите мне. - Ну надо же тебе было так нажраться, что ты уже не можешь самостоятельно подняться на ноги! - неодобрительно покачал головой Майк, все же подходя к горе-другу. - А может оставить его так? Пусть дальше лежит. Вон, какой обзор интересный. - шутливо проговорил Кул, кивком головы указывая на филейную часть фронтмена, что тот в очередной раз отклянчил, пытаясь подняться на ноги. Армстронг изобразил одну из своих любимых поз a-la "смотрите, я трахаю пол" и ехидно проговорил, хотя в его голосе было больше задора, чем обиды. - Любуйся, извращенец. Тре рассмеялся и подошел к Майку, помогая тому поднять на деле оказавшимся весьма тяжелым Билли. Фронтмен сел на диван и в ту же секунду мучительно простонал - Моя голова-а-а. - А если бы ты не пил, голова бы у тебя так не болела. - злорадно подметил Дернт, присаживаясь в единственное свободное кресло. Тре озадаченно посмотрел на басиста, на что тот лишь кивнул с видом всезнающего человека, указывая взглядом на диван. Кул медленно сел, вытянувшись стрункой словно солдатик, только почувствовав тепло биллиного тела рядом. В первое время Кул не мог даже смотреть в глаза фронтмена, при разговоре с ним запинался или нес всякую чепуху, стыдливо теребя край своей футболки или держась пальцами за ремень брюк, чтобы успокоить бешено-бьющееся сердце. Со временем он справился, смог жить со своим недугом и дальше, не в падая в очередные депрессии или заливая свою боль литрами спиртного. И только в те моменты, когда Армстронгу приспичит "вотпрямщас" поиграть на публику, поцеловать его или же с блаженным видом устроить голову на плече Тре, каждый раз у последнего больно екало сердце. Это было и прекрасным и болезненным одновременно. Стоило Билли Джо выкинуть подобный финт, как барабанщика начинало охватывать за столько лет еще непривычное чувство эйфории. Но сердце от этого не переставало больно щемить в груди, напоминая о том, что Билли делает это все вовсе не из возвышенных чувств к другу, а из прихоти фанатов и своего гребанного желания, наверное, в конец извести Кула. Даже если последнее за двадцать лет тот и по сей день не замечает. - Дело не в бухле, я же ударился головой о пол, гений. - проворчал Армстронг, растрепав бардак на голове еще сильнее, чем было. Дернт продолжал настаивать на своем. - Ну правильно. А если бы ты не пил, то и не свалился бы на пол, алкоголик. В полной тишине раздался звук входящего сообщения. - Парниии, мне пора бежать, иначе Бритт порежет меня на кучу маленьких Майков. - проговорил Дернт, подходя к двери и на ходу читая пришедшее сообщение. - Ну ты и лох. - рассмеялся Армстронг. - Не злорадствуй, Би Джей. За самим Эдриенн глаз не сводит. - не остался в долгу Майк. Казалось, подтрунивать над лучшим другом было его традицией, которую он беспрекословно соблюдал все время, что был знаком с Армстронгом. - Вот поэтому я больше никогда не буду жениться. - фыркнул барабанщик, закрывая за другом дверь. - Хочешь до конца жизни быть одиноким? - вполне трезво спросил Армстронг, в дополнении к летящей, спотыкающейся и шатающейся походкой, направляясь в зал. - Зато это полная свобода. - философски выдал Кул, направляясь за другом. - Да и не нужен мне никто. - Совсем-совсем никто? - переспросил Армстронг, стараясь сослать дрогнувший голос на действие еще не выветрившегося из организма спиртного. Выглядело это совсем жалко, как показалось Билли, всем своим видом больше походившим на побитого котенка. Опущенные плечи, поникшая голова и отсутствующий вид не могли не навести подозрений. Фронтмен с силой сжал диванную подушку, отведя взгляд от друга, словно это каким-то волшебным образом могло снять с него внезапную, непонятную тоску. Из-за чертового алкоголя настроение фронтмена прыгало как резиновый мячик, от каждого удара об пол резонно меняя свое поведение. В голову Билли внезапно ударило осознание, что за всю свою жизнь он прятал глаза только от одного человека. От этого Армстронг с каким-то странным взглядом поднял голову, встречаясь с голубыми, полными растерянности глазами. Словно художник, рисующий автопортрет, он жадно всматривался в лицо ничего не понимающего барабанщика. В сердце больно кольнуло. Может быть, поэтому он не мог спокойно смотреть другу в глаза? У Фрэнка те были голубыми. Армстронг любил этот цвет. Цвет неба, свободы, воды. Цвет, излучающий незримое тепло и спокойствие. Все это Билли увидел еще двадцать лет назад. Не удивительно, что тогда он не смог устоять. И до сих пор не может.. Может быть, он отводил взгляд не просто от волнения или нелепого, но каждый раз появляющегося чувства стыда, словно его застукали за чем-то непристойным. Да, черт возьми, смотреть человеку в глаза запрещено у арабов, да и то, в глаза замужних женщин! Тогда почему ему так нелегко смотреть в глаза любимого человека? Билли Джо не раз представлял в них презрение, ненависть, гнев за его неправильные, как с пеной у рта твердит общество, чувства. Армстронгу было всегда откровенно похуй на чужое мнение. Философия панк-рока давно привила ему это качество. Но Армстронг впервые в жизни был бессилен, сломлен самым прекрасным чувством на свете. Любовью, точнее ее обратной стороной. И единственным вопросом в его голове было беззвучное "почему?". Он жил с этим вопросом. Он просыпался, ел, пел, засыпал и даже бухал с ним вот уже двадцать долгих лет. Особенно вопросы любили наталкивать фронтмена на алкоголь. Шум и гул, боль в голове заглушали его безмолвные крики о помощи, ответе, вопросах, что рвались наружу, грозясь навсегда сорвать ему голос своей силой и громкостью. Может быть, поэтому он так часто вливал в себя нечеловеческие дозы алкоголя? Так много "может быть" и ни одного "потому что". Еще хоть один вопрос в его голове и Армстронг просто сорвется. О Джимми, ведь он уже давно не в том возрасте, когда от вида любимого человека начинают подкашиваться ноги и теряться дар нормальной, связной речи. Точнее, он уже прошел его. Ни Аманда, что все же оставила один из самых светлых и болезненных одновременно моментов в жизни Армстронга, ни Эд не вызывали в Билли столь сильных чувств. Хоть он и любил их. И любит до сих пор. И снова это "может быть". Ведь, может быть, он и мог бы быть счастлив с Эдриенн. С любимыми детьми. Но мысли Билли неизменно возвращались к другому человеку, что похитил его сердце двадцать лет назад и до сих пор не отпускает от себя ни на шаг. - Билли? - Тре резко вывел Армстронга из раздумий. Билли Джо упрямо молчал, продолжая сидеть в той же позе, разве что только опустив голову. Барабанщик позвал громче. Билли скривился в гримасе, но все же ответил. - Не ори, голова болит. - Слушай, когда я говорил, что мне никто не нужен, я не имел в виду вообще всех. Я говорил лишь об отношениях и прочей фигне.. - Тон Фрэнка был похож на тон родителя, утешающего своего ребенка, чем на разговор со взрослым сорокалетним мужиком. Что ранило Армстронга еще сильнее. Тре приобнял друга за подрагивающие плечи, и притянул того к себе, позволив себе зарыться носом в пушистую макушку друга. - Как тебе могло только в голову придти, что ты мне не важен? Вы с Майком и наши фанаты - моя семья. Кроме вас мне никто не нужен, ну что ты? "Ну что за сопли, Армстронг? Ведешь себя как плаксивая девчонка. Только опозорился перед ним." Грустно подумал Армстронг, устраивая голову на груди друга. Пора переставать пить... Вскоре ослабленный организм взял верх над фронтменом, отпуская того в царство Морфея. - Ух, тяжелый. А с виду не скажешь.. - улыбнувшись, прошептал барабанщик, поднимая заснувшего Армстронга на руки. Не будет же он спать на жестком диване. Билли спал без задних ног, если не считать бубнежа во сне. Наверное, он еще не до конца протрезвел. Завтра все будет как всегда: головная боль, минералка и желание сдохнуть. Но сейчас Билли мирно спал на кровати Фрэнка, приобнимая подушку и уткнувшись в нее носом, умильно ворочаясь в коконе одеяла. Кажется, кровать барабанщика уже стала их совместной. Сколько раз Армстронг засыпал на ней после крупной ссоры с Эд, похмелья, или просто с хреновым настроением, когда единственное, чего по-настоящему желанием фронтмена было нажраться с лучшими друзьями "вдрова" и забить на всякую постороннюю хуйню, что частенько любила совать свой нос в его жизнь. Тре присел на корточки возле кровати и начал разглядывать друга. Тот хмурился или улыбался, что-то бубнил или едва слышно мурлыкал какую-то незнакомую мелодию, вызывая этим вполне ожидаемый вопрос: "спал ли он?" . Но что-то не давало Фрэнку усомниться в этом. Поэтому тот привстал, наклоняясь к лицу друга, словно за эти двадцать лет он его так и не разглядел до конца. Барабанщик невесомо коснулся щеки фронтмена, проводя рукой по лицу, очерчивая его брови, подбородок, большим пальцем разглаживая морщинки в уголках глаз, очерчивая губы. Переместил ладонь чуть выше и аккуратно убрал спадающую на лоб прядку волос, так бережно, словно та портила всю красоту мужчины, но разве что-то может испортить ее? Кул выпрямился, еще с минуту простояв возле спящего друга без желания уходить и нежно коснувшись губами его лба, как это обычно делают детям, Фрэнк едва нашел в себе силы удалиться в гостиную. Пора с этим заканчивать.