котку такая классная

      Я глубоко вздохнул.       – Поттер, я серьезно, Котку очень классная.       Сказать, что мне надоели разговоры о Котку – не сказать ничего, но все, что мне оставалось делать – это терпеть и невпопад кивать.       – Она меня позвала сегодня в «К&К», сказала, что очень ждет, – Борис стоял завернутый в простыню и рыскал глазами по комнате. – Слушай, ты, эм, штаны мои не видел?       Я окинул взглядом место преступления. Окно было нараспашку открыто, солнце наполнило комнату теплым мягким светом – раннее утро, еще не слишком жарко. Повсюду были раскиданы грязные вещи, CD-диски, сигаретные бычки, упаковки от чипсов, пивные бутылки, разлитые по недавно вычищенному после прошлой пьянки ковру, и прочий мусор. Словом, ни одного признака Борисового белья.       – Нет, не видел.       – Ай, да и похуй, – махнул рукой Борис, в спешке собирая остальные вещи, – твои надену. Мы вообще-то опаздываем в школу.       Я насмешливо вздернул бровь, но Борис фишку просек и быстро добавил: – Я договорился встретиться с Котку до занятий, а ты же знаешь, что она не любит, когда ее заставляют ждать. Но вообще, ты не подумай, что она злюка какая – Котку меня, разумеется, простит, она просто потрясающая. Мы, конечно, бывает ссоримся, но у нее такое доброе сердце, она никогда не держит обиду, понимаешь? Я так счастлив с ней. Поттер, меня никто и никогда так не любил, – серьезно сказал Борис, посмотрев мне прямо в глаза.       Я отвернулся. Пока Борис носился по комнате, я сидел на полу и наблюдал за ним, думал о всяком. Резко захотелось закурить. Например, подумал я, было бы забавно, если бы Борис правда так когда-нибудь торопился в школу. И хотя никакая Котку меня не ждала, я решил тоже начать собираться. Ну а что еще делать? С тех пор, как Борис начал пропадать со своей богиней любви и красоты, такой классной, лучшей из лучших, добрейшей души человеком, мы с ним редко зависали вместе, прогуливая уроки, а тухнуть одному дома, занимаясь самобичеванием, мне не хотелось совсем. Лениво встав, я заметил, что сидел прямо на пропавших трусах Бориса. Удивительно, что при такой у Бориса с Котку идиллии, у нас с ним продолжали случаться подобные ночи. Борис, естественно, делал вид, будто ничего не было.       Вопросов я не задавал. Хотя, признаться честно, вся эта игра в «неговоринисловаовчерашнем» мне порядком надоела. Как бы ни хотелось все прояснить, провести черту и разобраться в происходящем, я играл по правилам. Из окна потянуло прохладой, занавески резко дернуло наверх. Вспомнилась песня, что-то там про Москву и ветер перемен.       – Поттер? Ты чё завис? – Борис посмотрел на меня и после запульнул чем-то тяжелым.       – Эй! Охуел? – крикнул я осипшим голосом и потер ушибленное плечо. – Больно, придурок.       Причиной моей медлительности была с каждой секундой нарастающая тревога. Не сказать, что я бы очень переживал, но различные неприятные мысли действительно меня терзали. Казалось, что вся эта недосказанность рано или поздно меня убьет, и если сегодня я не раскрою рот, то гибели просто не миновать.       Я молчал.       – Ты вообще пить не умеешь, с каждым разом я в этом убеждаюсь все больше, – процедил Борис, взглянув на меня. – Ты весь зеленый. Тазик не принести?       – Спасибо, обойдусь, – во мне с большей силой закипало раздражение, и Борис, кажется, это почувствовал.       – Эй, да что с тобой не так? – нетерпеливо спросил он, уже стоя в дверях.       Борис, право, сама невинность. Я же был готов вспрыснуть, взорваться. Но молчал. Я не знал, наслаждался ли он всем этим втайне, либо искренне не понимал – мне было все равно. Все, чего мне хотелось – это чтобы Борис не подумал ничего такого, и если раньше я действительно мог все списать на алкоголь и наркотики, желание девчонок, но теперь? Когда у него есть Котку – что это значило? Это он так жалость проявлял, потому что у меня не было девушки, что ли? Или хотел посмеяться? Я не понимал, но чувствовал, что надо мной просто издеваются, и поэтому никак не мог не злиться.       Все же Борис начал беспокоиться. Он медленно подошел ко мне, легко толкнул в плечо. – Ты чего напрягся-то? Ты мне можешь сказать, — и, откинув челку со лба, добавил, – Я же вижу, что ты грустный.       Но так ли я злился на самом деле? Нет, тут было что-то другое: мне было обидно.       Он посмотрел на часы: по его выражению лица было ясно, что Котку уже давно ждет, и мне на секунду показалось, что он сейчас развернется и уйдет, побежит к ней навстречу, обнимет ее костлявое тельце, сядет с ней на какой-нибудь крыше и, потягивая косяк, будет шептать ей в ухо: «Котку, Котыку, хорошая моя, любимая», да и сам он наверняка так подумал, поколебался, но, на удивление для нас обоих, подошел ко мне.       – Ладно, Поттер, давай пиздострадать вместе, – Борис достал сигареты, и мы уселись на подоконник. – Ну? Скажешь чего-нибудь?       Я не находил себе места, мне было по-прежнему нехорошо и тревожно. На самом деле, я бы мог пресечь все свои переживания на корню, заглушить их водкой, продолжить играть по Борисовым правилам, каждое утро собираться впопыхах, смеясь и швыряясь друг в друга вещами, делая вид, какие мы классные друзья, друзья-приколисты.       – Ммм… – я затянулся сигаретой. Утро было и вправду прохладным, что совершенно непривычно для Вегаса, и вот так, сидя, прислонившись к Борису, бросившему ожидать Котку одну на улице, мною овладевали совершенно новые чувства, воли которым я раньше не давал, и еще эта песня: про ветер перемен. И пускай Борису нравилось обманывать себя, почему-то мне правда начала казаться чем-то очень приятным.       Борис лишь горько усмехнулся, поняв, что из меня не вытянешь ни слова, поднялся с подоконника и молча направился к двери. Какой-то голос в моей голове сказал: «Тео, я твой шанс, хочешь проебать меня?»       – Борис, – я вдруг произнес, но он даже не повернулся, – Стой.       – Да? – Он равнодушно посмотрел на меня.       – Что происходит? – мне не понравилось, как прозвучал мой по-детски дрожащий голос.       – Ты о чем? – Борис лишь усмехнулся.       – О том.       – Что? Поттер, я не понимаю, о чем ты говоришь. – он рассмеялся, но я заметил, что Борис напрягся.       – Я про нас.       – Про каких еще нас? – Борис резко вздернул голову, и по складке между его бровей я понял, что он разозлился.       Я нарушил неписаный закон, правила никогда не обсуждаемой игры, пересек дозволенную черту.       – Слушай, Поттер, ты явно не до конца протрезвел да и Котку меня уже заждалась, – Борис закинул на плечи рюкзак, пошел к выходу. Таким раздраженным я его не помнил. – Просто напиши мне, когда придешь в себя, ок?       – Нет, Борис, - мой голос прозвучал намного увереннее, останавливаться я не собирался. – Ты мне объяснишь, что между нами происходит, – он запротестовал, но я тут же его перебил, – потому что, блять, ты меня уже в край заебал.       – Серьезно?       – Я никогда до этого не был более серьезным.       – Боже правый, – Борис умоляюще посмотрел наверх, – не заставляй меня произносить это вслух.       – Произносить что?       – Сам знаешь.       – Я не знаю, скажи.       – Да не буду я ничего говорить, это тупость полная, для девчонок, – Борис горячо махал руками, и, уловив мой вопросительный взгляд, продолжил. – Поверить не могу, Поттер, что тебе нужно это услышать. Я думал, ты умнее.       Я уж было открыл рот, чтобы высказать ему все: какой он трус, что он не может признать правды, что даже если для него это ничего не значит, не нужно пудрить мне мозги, но вдруг Борис резко сорвался с места и уже через секунду мой рот был занят поцелуем.       – Пиздец, Тео, ты такой придурок.       Я наконец выдохнул.