Роковая ошибка или подарок судьбы?

POV Полина

— Ну, Поль, ты чего плачешь? — спросил Егор, когда я смотрела вслед отдаляющейся блондинке и не хотела уходить. — У тебя хорошая сестра, — я крепко обняла парня, чтобы успокоиться. Это подействовало моментально — объятия Егора будто творили чудо, сейчас мне хотелось только улыбаться. — Вы скоро встретитесь, — уверенно сказал Егор. — Я тебя и к родителям отвезу, и в ЛА к Полине. *** На то время, пока мама не вернётся в Москву, мы решили перебраться ко мне. Всё-таки постоянно ездить из посёлка Егора в центр неудобно, а я живу недалеко от центра. И хотя посёлком это назвать трудно, ведь он находится всего в пяти километрах от Москвы, дорога оттуда всё же доставляет некоторые неудобства. Мы снова поздно вернулись домой и даже успели встретить старушку-соседку, которая проводила нас подозрительным и, я бы даже сказала, осуждающим взглядом. Да уж, а я ведь знаю, что у неё давняя привычка выходить на улицу поздно ночью и дышать воздухом. Странно, но вполне реально. А насчёт осуждающих взглядов... чего мне бояться? Я иду со своим парнем, которого действительно люблю. Мы ведь просто цивилизованно ляжем спать. — Ты видела, как она смотрела на нас? — сдерживая смех, спросил Егор, когда мы заходили в квартиру. — О да, теперь я боюсь встречаться с ней наедине, — сказала я, и мы звонко рассмеялись. — Я надеюсь, это намёк на то, что я всегда должен быть рядом. — Я надеюсь, ты и без намёков всегда будешь рядом. Кажется, с такой ночной жизнью мы очень скоро испортим себе весь режим. Даже сейчас, вместо того, чтобы спать после столь сложного дня, мы сидим на кухне и кушаем мороженое, залитое малиновым вареньем. Спасибо бабушке, которая полгода живёт на даче и ежедневно ходит в лес, где собирает ягоды, из которых потом делает варенье. И всё-таки домашнее варенье, которое готовится с любовью, намного лучше, чем магазинная химия. Неожиданно мне позвонила мама. Я удивилась столь позднему звонку, но всё же взяла трубку. — Солнышко, привет, — начала мама. — Я знаю, что у вас уже поздно, надеюсь, я не разбудила тебя. Как вы там? — Привет, мамуля, нет, ты нас не разбудила, мы сидим мороженое кушаем. Всё хорошо, Полинку в аэропорт проводили, — я и не думала, что за сутки успею так сильно соскучиться по маме, что чуть ли не плакать буду, слушая её голос. — Ты кушала? — ну вот, теперь я узнаю свою маму. — Конечно. Ты-то как там? Нравится всё? — Да, отель шикарный, пляжи тоже. Познакомилась здесь с женщиной, она в соседнем номере живёт, так что ходим вместе. — Ну и отлично, мамуль. Я рада за тебя! Фотки хоть отправь. — Разберусь получше с интернетом и отправлю. Ладно, Полечка, передавай Егору привет и долго не сидите, ложитесь спать. Целую! Если я так соскучилась по маме за один день, то что же будет со мной за все десять дней её отдыха? Сейчас я всё-таки решила послушать маму и пойти спать — портить режим не очень хочется, ведь совсем скоро начнётся университет, и я должна быть готова к этому. Бодрствовать нужно днём, а не ночью. Прошло моё время безумных ночных прогулок, теперь пора стать взрослым человеком. На завтра у Егора не было запланировано никаких дел, и я попросила его отвезти меня на кладбище к папе. Дело в том, что находилось оно практически на окраине города, и ехать туда на такси очень проблематично, а своим ходом почти невозможно. Я засыпала в объятиях Егора, но с мыслями о папе... Как бы я хотела сейчас познакомить их. *** Это утро выдалось у меня самым ленивым за всё лето. Я долго валялась, не желая вставать, и даже Егор поддержал меня в этом — отвернулся на другой бок, чтобы свет из окна не светил ему в глаза и лёг спать дальше. А было уже, между прочим, 12 часов. — Егор, хороший мой, вставай уже, — сказала я, поглаживая парня по спине. Как бы ни хотелось валяться в кровати целый день, этого всё равно нельзя было допустить. — Ну Поооль, я ещё посплю, — сонно ответил Булаткин. Интересно, а ему точно 24 года? Кажется, надо взглянуть на его паспорт, а то я боюсь, что опоздаю и запись в начальную школу скоро закончится. — Хорошо, ребёнок, спи, — я пошла в ванную, переоделась в домашнюю одежду, а затем решила приготовить блинчики. Надоели готовые завтраки, яичница и всё прочее, хочется именно домашних блинчиков. Конечно, посуды после них немеренно, а съедаются они за пару часов, что не может не рассматривать, но ради пятнадцатиминутного удовольствия можно и гору посуды потерпеть. Чувствую, что Егору всё равно сегодня не удастся нормально поспать: сначала ему мешал миксер, которым я перемешивала ингредиенты, потом шипящая сковорода, а затем и вовсе соблазнял вкусный запах блинчиков, на который он, собственно, и пришёл. — Ммм, как пахнет! — сказал парень, войдя на кухню. — Так, Егор, сначала в душ, а я пока налью тебе чай, — скомандовала я. — Как скажешь, мамочка, — парень попытался сказать это детским голосом, что у него плохо получилось, а я закатила глаза. Кому тут, интересно, 17 лет, а кому 24? *** После вкусного завтрака мы всё-таки собрались и поехали на кладбище. Хотелось поваляться дома, но я не могла так обидеть папу. А я верю в то, что он слышит меня, следит за мной всегда и помогает. Ночью, когда я мысленно разговаривала с папой, я пообещала ему, что сегодня обязательно к нему приеду. По дороге мы сначала заехали на заправку, так как из-за бесконечных поездок на столь большие расстояния у Егора быстро заканчивается бензин, а потом поехали на цветочный рынок, где я выбирала цветы для папы. И хотя Булаткин снова хотел заплатить сам, здесь я ему этого сделать не позволила, сказав, что это всё-таки мой папа и платить должна я сама. Он даже не возразил. Ведь Егор не хуже меня знает, как ценна семья. Я решила взять десять красных гвоздик и несколько букетиков искусственных цветов. Мы с мамой всегда так делали, потому что возможности навещать папу чаще у нас нет, а живые цветы быстро вянут. Пусть хотя бы искусственные цветы создают красоту на могиле. На территорию кладбища мы зашли вместе, но, подходя к тропинке, которая ведёт в могиле папы, я попросила Егора остаться. Я хочу поговорить с папой и знаю, что буду плакать прям там. Не хочу, чтобы Егор видел мои слёзы. — Привет, папуля, — сказала я, стирая рукой пыль с его фотографии. — У нас всё хорошо. Мама улетела в Тунис, а я осталась тут со своим парнем. Знаешь, пап, он очень классный... Мне так жаль, что ты не дожил до момента, когда я выросла, — продолжала я, убирая старые искусственные цветы и вставляя новые. — Я недавно была у дяди Саши, он обещал, что скоро тебя навестит, так что жди его, — я достала из рюкзака влажные салфетки и протёрла фотографию. — Совсем скоро я в университет поступлю. Подала документы в разные, периодически смотрю таблицу абитуриентов. Думаю, у меня есть шанс поступить туда, куда я мечтаю. Я стирала слёзы одну за другой рукавом своей тёплой кофты. Я не могла смотреть без слёз на его фотографию, где он так лучезарно улыбался... В голове всплывали моменты наших совместных прогулок каждые выходные. Я вспомнила, как однажды папа взял меня к себе на работу, в институт. Как же его любили все студенты... Они так внимательно слушали его лекции, в то время как я просто молча сидела и ждала окончания. Мне тогда было всего лет восемь, наверное, и физику я совершенно не понимала. Зато потом, когда я уже перешла в седьмой класс, оказалось, что наша учительница физики — это бывшая студентка моего папы. Какого же было моё удивление, когда она, изучая список нашего класса, обратилась ко мне со словами: «Полина Ефременкова, скажи, пожалуйста, Андрей Константинович Ефременков тебе случайно не родственник?» Так и началось уважение со стороны учительницы, которая в память о моём отце старалась не особо нагружать меня, понимая, что физика мне не особо интересна. Но я всё равно учила всё, что могла, и даже часто сама получала пятёрки, благодаря своим усилиям. — Мне тебя так не хватает, папочка. Иногда, когда я что-то делаю, я всегда думаю, как бы ты отреагировал в той или иной ситуации. Что бы сказал мне, поддержал бы или наругал... Ты бы знал, как тяжело жить без тебя. Зачем же бросил нас? — каждый раз я задавала этот вопрос, но ответа на него никогда не находила. Папа был слишком молод, чтобы так рано умереть... Я встала с земли, отряхивая джинсы, а затем убрала в рюкзак салфетки и старые цветы в мусорный пакет. — Родной мой, мы с мамой к тебе скоро вместе приедем, покрасим ограду, а то совсем облезла краска. Пока, папуля, — сказала я, целуя фотографию. Я вернулась к Егору, смахивая с лица солёные слёзы, которые катались по щекам не переставая. Парень терпеливо ждал на том же месте, на котором я его оставила. Я выкинула пакет в мусорку, которая стояла неподалёку от Егора, а потом снова вернулась к нему. — Ты как, малышка? — поинтересовался парень, заключая меня в крепкие объятия. — Всё в порядке. Спасибо, что отвёз и дождался. Сюда очень тяжело добраться своим ходом. — Маленькая моя, что ты такое говоришь? — Егор поцеловал меня в лоб. — Давай зайдём в церковь, поставим свечи за здравие и упокой.