POV Полина
Последующие дни проходили у меня со слезами на глазах, потому что не этого я ожидала... Ну совсем не это. Я думала, что мы с Егором хотя бы днём будем вместе, но как же я ошиблась. Всё наше общение сошло практически на нет, ограничиваясь парой звонков в день. Я пыталась дозвониться до Егора, но когда слышала в ответ гудки и голос, сообщающий о том, что «абонент временно недоступен», весь мой положительный настрой куда-то улетучивался. Я бросала трубку и продолжала рыдать, листая наши с Егором совместные фотки. Мама пару раз вытаскивала меня гулять, потому что хотела провести со мной как можно больше времени перед началом рабочих будней. Она пыталась как-то разговорить меня, развеселить, но она даже не догадывалась, что творилось в моей душе. Наверное, впервые за всю жизнь я разговаривала с мамой грубо, всем своим видом показывая, что я глубоко в своих мыслях, а не с ней. Маму обижало это, но она всеми силами пыталась сгладить конфликт, успокоить меня, списывая все мои психи на переходный возраст. Знала бы ты, мамочка, что имя моего переходного возраста – Егор. — Мам, слушай, а Егор во сколько освободится? — спросила я, зная, что сегодня парень снова собирался ехать к маме на работу. Всё-таки он решил попробовать выкупить часть отеля, но, кажется, такими темпами обо всех подробностях я узнаю только от мамы, и Егор будет для меня не больше, чем просто новый мамин начальник. — Так он ведь уехал ещё до меня, — удивлённо ответила мама, отрываясь от разбора своего чемодана. — Он разве не звонил тебе? В эту секунду рухнули все мои надежды на то, что всё будет хорошо. Я-то думала, что он там вопросы какие-то решает, а он, оказывается, давно оттуда уехал. Ни звонка, ни сообщения, просто ничего. И в какой момент наши отношения зашли в такой тупик? Хотя... а есть ли они, наши отношения? Думаю, уже нет. — Нет, мам, ещё не звонил, — сказала я, сделав акцент на слове "ещё", чтобы мама себя не накручивала. Пусть думает пока, что всё в порядке, а я уже потом, когда всё пойму, расскажу ей. Наверное, он УЖЕ не позвонит. Аппетита не было совсем. Маме я говорила, что это всё из-за слишком жаркой погоды за окном. Она верила, а мне было стыдно за мой обман, ведь никогда ранее мне не приходилось врать матери так часто. Радовало то, что мама была загружена проблемами на работе и домашними обязанностями, а из-за этого она ни о чём меня не распрашивала. Вечером я несколько часов прорыдала в ванной, потому что только там я могла скрыться от мамы и от возможных вопросов. Мне не хотелось беспокоить её, зная, что на работе практически решается её судьба. Ну, от этого и моя, соответственно. Кто знает, выкупит ли Егор часть отеля, сможет ли решить все эти проблемы. Я верю в него. Пусть он не рядом, пусть он не просит моей поддержки, но я всегда рядом и всегда верю. Моя любовь к нему останется со мной навсегда, и я приду на помощь, если он попросит. Ночью меня спасало только одеяло, которым я могла накрыться с головой, чтобы бесшумно плакать. Музыка, звучавшая в моих наушниках, напоминала мне обо всех счастливых моментах, проведённых вместе с Егором. Я так и не могу поверить в то, что это так закончилось. Что произошло? Разлюбил? Может, его слова о расставании, сказанные мне в СИЗО, были сказаны неспроста? Может, дело не в том, что он боится испортить мне жизнь, а в том, что он просто меня не любит? Тогда... зачем всё это было? Нет, это не может быть обманом. Не может. Его глаза, так влюблённо смотревшие на меня, просто не могут врать... *** — Полечка, солнышко, скажи мне, откуда у нас два термоса и два этих контейнера? — спросила мама, разбираясь на кухне. Боже... я так и не придумала, что мне сделать с этим добром, я даже не додумалась спрятать это на время в своей комнате. И что сказать маме? «Ой, мам, да просто мы с Егором гуляли, он избил друзей моего бывшего за то, что они назвали меня шлюхой, а потом попал в СИЗО, куда я ему носила попить и поесть». Очень интересно, жаль, что не поэтично. — Это... мам, да мы просто с Егором выезжали на природу, поэтому пришлось купить, — сообразила я. — Ты у меня случайно не заболела? — обеспокоенно спросила мама. — Вся бледная, не ешь ничего. Что стряслось? — Ничего, мам. Не ем из-за жары, бледная из-за того, что сижу дома, — я снова ответила заученным текстом. Эта ложь точно во благо, я знаю. Я вернулась в комнату, посмотрела в зеркало и ужаснулась своему внешнему виду. Я действительно была вся бледная, но при этом с огромными синяками под глазами, которые образовались из-за плохого ночного сна. А какой, собственно, смысл рассматривать себя? Кому я нужна, кроме мамы? Никому. А мама и в таком виде примет. Ближе к вечеру мама снова поехала на работу, сказав мне, что там будет и Егор. А что я? Я ответила «хорошо», но разревелась, как только за мамой закрылась дверь. В отель ездит, с мамой общается как ни в чём не бывало, а мне ничего... Ни словечка о том, как у него дела и чем он занимается, пока я сижу дома и рыдаю. Интересно, а что вообще было между нами? Невозможно сосчитать, сколько раз я задавала себе этот вопрос, но ответа на него так и не нашла. Это всё не могло быть игрой, но почему тогда Егор так резко пропал? Неужели его чувства пропали давно, но он был со мной, потому что пообещал маме следить за мной? Глупо, очень глупо, ведь можно было просто поговорить со мной. Это больно, но я бы всё поняла. По крайней мере, это лучше той неопределенности, которая сейчас повисла в воздухе. Почему Егор не подумал о моих чувствах? Если для него наши отношения ничего не значили, то для меня это всё было очень важная. Моя первая любовь. Первый человек, которому я доверилась во всех смыслах этого слова. И что я получаю? Молчание. Игнор. Если я думала, что те четыре дня, которые мы провели почти порознь, были самыми трудными за всё время наших отношений, то сейчас я понимаю, что гораздо труднее мне приходится сейчас. Когда Егор сидел в СИЗО, я хотя бы несколько часов в день могла быть рядом с ним. Он обнимал меня, говорил, что любит и всегда успокаивал. Я чувствовала, что нужна ему. А сейчас я чувствую только пустоту внутри. Больше нет сил так жить. Открываю инстаграм в попытке успокоить поток негативных мыслей, но руки сами нажимают на "архив сторис", где я натыкаюсь на недавно выложенное видео с Егором.Flashback
Мы едем в аэропорт, чтобы встретить маму. По радио как обычно играют различные песни, но именно на песне «Обезоружена» я делаю громче и начинаю подпевать, снимая себя на видео. — Я обезоружена, ведь ты очень нужен мне, ты очень нужен мне, нужен мне, нужен мне. Легенда разрушена, я обезоружена, — подпеваю я своей знаменитой тёзке. — А я вооружен, — Егор влезает в кадр, прерывает этот романтичный момент и смеётся. — За дорогой следи, — я смеюсь вместе с ним и заканчиваю снимать.Конец flashback
Кто же в ту минуту мог подумать, что спустя несколько дней я буду пересматривать это видео много раз подряд и рыдать. Но, к сожалению, не от счастья. Возможно, это наше последнее совместное видео. Не исключено, что именно в тот момент любила только я, а Егор просто хотел как можно быстрее забрать мою маму из аэропорта и уехать. В любом случае я должна поговорить с парнем, чего бы мне это ни стоило. Пусть пошлёт, пусть скажет, что никогда не любил, но я должна знать правду. Как только перестану страдать и приведу себя в человеческий вид, обязательно поеду либо к нему домой, либо на работу, если у него всё пройдёт успешно. Может, мы не пара, но я хочу услышать это из его уст. Телевизор, которым я хотела отвлечь себя от всей этой боли, спасти меня не смог: музыкальные каналы, которые я листала, один за другим выкидывали строчки, режущие мне прямо по раненому сердцу: «Я тебя ждала. Мы не попрощались. Больше не могу засыпать одна» «Что между нами, нам никто не скажет» «Между нами ветер, вечное не вечно, Время отвлекает, но время не лечит» Я выключила телевизор, откинув пульт куда-то в сторону, чтобы больше не прикасаться, а сама уткнулась лицом в подушку. Слёзы катились по щекам с новом силой, ведь все эти строчки крутились в голове, выворачивая наизнанку всю мою боль, которую терпеть мне уже невыносимо... *** — Полечка, можешь поздравить нас! — крикнула с порога радостная мама, которая, видимо, уже вернулась с работы. Я стала стирать слёзы рукавом своей домашней кофты, чтобы мама ничего не увидела, но глаза ведь выдают. — Уже завтра у меня будет новый начальник. «Нас». Поздравляю вас, мамочка. Где-то в глубине души я, возможно, рада, но мне слишком плохо, чтобы улыбаться этой новости. Я хотела быть рядом с Егором в такой ответственный для него момент, но он, видимо, предпочёл просто забыть обо мне. Только вот я никогда не забуду, как мне с ним было хорошо. — Поздравляю, мамуль, — я попыталась сказать это максимально позитивно, будто я целый вечер только и ждала этой хорошей новости, а не рыдала, думая о том, что всё-таки было между мной и Егором. — Так, дочь, ты кушала вообще? — спросила мама, бесцеремонно ворвавшись в мою комнату. Я сидела так, чтобы она не видела моего заплаканного лица, которое явно вызовет много вопросов. — Нет, у меня нет аппетита, — напомнила я. Я уже несколько дней подряд не ем, даже жидкости пью мало, потому что совсем ничего не хочется. — Смотри мне, я Егору пожалуюсь, он тебя точно накормит, — в шутку пригрозила мама. — Он, кстати, злой как чёрт был в эти дни. Не ладилось что-то. Очень интересно, на кого же он так сильно злился? Наверное, на свой мудаческий поступок. Хотя, сомневаюсь, что он вообще помнит о моём существовании. — Теперь не будет злится, — сказала я, и мама, увидев, что я не очень настроена разговаривать со мной, ушла, закрыв дверь в мою комнату. Мне больно обижать маму из-за своих же психов, но я, честно, ничего поделать не могу с этим. Трудно сдерживаться, когда тебе задают вопросы, на которые тебе не очень-то хочется отвечать. Надеюсь, что совсем скоро я успокоюсь и извинюсь перед мамой за своё ужасное поведение.POV Автор
И всё-таки Екатерина Сергеевна была обеспокоена резкими изменениями в поведении дочери, которая уже несколько дней не ела и пресекала все попытки матери хоть как-то пообщаться с ней. Женщина допускала, что это можно объяснить переходным возрастом, но уж слишком резкий скачок произошёл... Или это сказался так отпуск, который Екатерина впервые провела вдали от дочери. Женщина не находила себе места, постоянно думая о том, как она может помочь своей Полине, но вдруг поняла, что без помощи Егора ей не обойтись. — Алло, — ответил парень, отрываясь от важного дела, которое не требовало отлагательств. — Егор, вы с Полиной не ругались? — женщина решила сразу задать вопросы, чтобы понять, связано ли поведение дочери с Егором. — Нет, а в чём дело? — парень был удивлён таким вопросом, потому что он никогда не позволил бы себе обидеть Полину. — Изменилась она как-то. Не ест совсем, разговаривать со мной не хочет, плохо спит и никуда не ходит, — голос Екатерины Сергеевны был каким-то растерянным, будто она совсем впала в отчаяние, потеряв всякую надежду на то, чтобы понять причину таких изменений в поведении единственного ребёнка. — Екатерина Сергеевна, вы не переживайте, я решу этот вопрос, — пообещал Егор, понимая, что завтрашний день многое изменит в жизни Полины. *** Егор понимал, что решать подобные вопросы по телефону нет смысла, поэтому серьёзный разговор с девушкой, которая, по словам матери, так сильно изменилась за несколько дней, отложил до завтра. Единственное, что мог сделать парень сейчас, – написать Полине сообщение. Егор: Спокойной ночи, малышка❤️