Bartons

— Натаниэ-э-эль Пье-е-етро Бартон, — издевательски тянет парень, презрительно вертя в руках ланчбокс из стороны в сторону, — звучит по-пидорски, не находишь? Нейт сжимает руки в кулаки так, что ногти впиваются в кожу. Сколько можно было просить маму не маркировать их ланчбоксы из раза в раз? Или использовать хотя бы сокращения, в конце-концов! Это же лишь пластиковые контейнеры, а не подтверждающие личность документы, на кой-черт там полное имя и фамилия? — Тебе виднее, — фыркает рядом Морган, ухмыляясь, — тебя что-то не устраивает в чужом имени, сладкий? — Да, не устраивает, — продолжает гнуть своё задира, делая шаг в сторону Нейта и пальцем указывая на его грудь, — так называют девочек, не мальчиков. Значит ты у нас не Натаниэль, а Натали-и-и, — тянет он самодовольно. Старк выхватывает из полуоткрытого рюкзака парня тетрадь, делает шаг в сторону, открывает добычу и, растягивая гласные, читает с издевкой: — Ре-е-еджинальд Кве-е-ентин Хоупс. Звучит как что-то мерзкое и неприятное, не находишь? Хоупс дергается в сторону девушки, но она хмыкает и с отвращением откидывает тетрадь подальше от себя. — Знаешь, иногда имена очень хорошо отражают внутренний мир человека. Твоё звучит как мусор. Думаю, твои родители очень точно охарактеризовали тебя. Согласен? Бартон закатывает глаза, выхватывает из рук сердитого Хоупса свой ланчбокс и тянет за руку Морган к выходу из кафетерия. Девушка подчиняется нехотя, собирает на ходу свои вещи и выходит вслед за Нейтом. — Не стоило этого делать. Они в школьном дворе, Нейт полулежит на лавочке, покачивая босой ступней, — май нынче выдался ласково-тёплым, — Морган прислонилась к кирпичной стенке и упорно выискивает что-то в облаках. — Чего именно? Уточнение звучит так ненавязчиво и наивно, что малознакомому человеку может показаться, будто она и впрямь не понимает, о чем ей говорят. Но Нейта и Морган сложно было назвать малознакомыми людьми, а потому он лишь закатывает глаза, приподнимается на локтях и смотрит твёрдо, прямо как отец, когда говорит о чем-то важном: — Ты знаешь о чем я. Конечно, Старк знает. Знает, что политика у Нейта такая: терпи, не отвечай, знай себе только, что голову выше поднимай. Вот только с последним пунктом у блондина всегда проблемы были большие, а смотреть потом, как тот в себе закрывается да саморазрушением балуется, Старк не очень-то хочется. Поэтому она устало как-то смотрит на друга, полу-улыбается грустно в ответ: — Ты же знаешь, что не могу. Нейт знает, как же: будто бы у Старк врожденная патология такая — быть в каждой бочке. Вот только ему, Нейту, защита не нужна. И затычка тоже. — А ещё ты знаешь, что я не люблю, когда задире платят той же монетой. Это не в моем характере. — А это в моем характере, — просто отзывается Морган, пожимая плечами, — Ты и не должен это делать, ладно? Это моя прерогатива — отвечать мудакам их же языком. До них так проще доходит, статистика показывает. Бартон раздражённо выдыхает сквозь зубы, но ничего не отвечает. Смысл? У Старк всегда свой царь в голове, что ни говори, что ни делай. В висках вновь и вновь стучат слова отца, выгравированные на внутренней стороне черепной коробки. «—Натаниэль Пьетро Бартон, — голос отца звучит твёрдо, с нотками строгости, — тебя назвали в честь двух величайших героев земли. Ты должен гордиться этим, а не стыдиться. Никогда, слышишь? Никогда не позволяй кому-то обесценивать значение твоего имени только потому, что их тупые головы не способны понять, потому что их истории никогда не пересекутся с этими, значащими, одними из самых храбрейших и лучших. Ты лучшее, что было в них. Помни об этом.» В такие моменты особенно сложно, но. Нейт гордится, правда. Старается, по крайней мере. Потому что ему выпала честь носить имена тех, кто был лучшими, среди лучших, и он не должен подвести их.