печаль одной семьи

Осень. Слякоть и дождь, сильный ветер и грязные листья под ногами. На нашей улице совсем не хотят убирать листья, до нас вообще не один транспорт не ездит, да, заброшенный район города- маленького города. «здесь уровень суицида превышен более чем…» И моя маленькая семья здесь ничем не отличается от любой другой. Я, мой отец, мать и любимый брат. Только четыре человека, всего четыре человека, но сколько страданий и боли. Всё началось… Я не помню как всё начиналось из-за проблем с памятью. Моя память может удерживать воспоминания двух-трёх лет и не более того т.е мне четырнадцать и я помню всё с двенадцати лет. И потихоньку я забываю, заполняя память новыми событиями -банальными, однообразными… Но маленькие обрывки чего-то всё же сохранились в моей голове. Например, счастливые лица родителей, моего щенка, большую игрушку, которую они мне подарили на день рождения…я не помню что это была за игрушка, вроде заяц, а вроде мишка-уже нет разницы… да мне и не вспомнить… Я не знаю когда это началось, но мой отец изменил моей матери и всё пошло не так: скандалы, драки, уходы из дома, больницы... Вечные слёзы матери, истерики отца… Мир потерял, звуки, движение, красочность, только кровь на моих руках оставалась по-прежнему красной – так я могла заглушить свою душевную боль… «за что?» «Почему именно мы?» «Почему я?» «Кто-нибудь помогите….» - эти мысли ни как не покидают мою голову… И вот новый договор родителей, они помирились и решили «создать» ребёнка. Боже, какое счастья я- Акари больше не буду одна, у меня будет брат или сестра ,мне без разницы, я буду любить этого ребёнка больше всех на свете, больше всего!!! Сколько эмоций я испытала, дожидаясь на грязной койке в старой больнице рождения моего «спасителя». Я пропустила школу потому, что надо было идти пешком в другой город- только там был роддом, на электричку у меня не было денег. «Я маленькая тогда была ,мне это мама рассказывала». Я смутно помню слова врача: Мальчик. Здоров… Мы радовались! Папа принёс цветы и конфеты, кажется, был ещё коньяк, но мне не налили. Когда, маму выписали и она с Хару приехала домой, мы устроили праздник. Честно говоря мне было сложно с папой вдвоём: было сложно начать разговор, все фразы довались туго, получались грубо и надменно, находиться в одной комнате было напряжно, но когда он рассказывал о прошлом, всё менялось. Я действительно чувствовала, что нас связывают родственные узы. Хару был прелестным мальчиком, быстро учился, всем улыбался, да и родители теперь могли дать своему ребёнку больше, чем когда то мне, много игрушек, вещей..- у него было всё. А я так его любила, что даже мама иногда ревновала. Но я ошиблась, он рос не такой как я: его не так волновали скандалы родителей, не так пугали, не вызывали столько эмоций как у меня. Он не обращал на всё ЭТО внимания. «Как?». Завидовала ли я?- нет, не завидовала, не ненавидела, не презирала, не обижалась, не кричала, не переставала любить, не забывала… Просто, мои надежы, моё спасение всё угасало, тот маленький огонёк ,который зажегся во мне при появления брата-родной души, он больше не горел и не грел. «Я думала, мы разделим с ним всё!» Когда в семнадцать лет я это поняла, было уже настолько поздно что-либо делать, что я опустила свои израненные руки, отпустила свой разум, я не слушала своё сердце, которое уже подставило меня когда то в прошлом… Чувство одиночества выветрившееся из моей памяти, знакомо на физическом восприятие сжало всё внутри… Когда под вечер я возвращалась домой , услышала из окон своей квартиры крики, не раздумывая рванула туда. Вбежав в квартиру, я заглянула к брату. «он никогда не видел моих порезанных рук.» Он сидел под одеялом и что то читал на телефоне , я не разобрала. Хару посмотрел на меня и сказал: «Сестричка, Акари, ты же их померишь!» Кивнув, я улыбнулась и вышла, плотно закрыв за собой дверь. «Мне страшно.» Опять разнимать их, не чувствовать ни ударов, ни боли ,ничего… но я побежала. Встав между ними я закричала, и расставила руки. Крик всегда приводил людей в сознание. Клочья волос, порванная одежда, сломанная мебель, изуродованные лица. «больше нет сил.» Когда они успокоились папа ушёл в спальню, а мама ко мне. Посмотрев на остатки нашей кухни, я не выдержала и хотела заплакать, но слёз не было «почему?», тогда я зашла к Хару, он всё так же сидел. -Всё успокоилось, Хару. -сестра, тебе больно, у тебя кровь? -нет, мне уже давно не больно… Что ты читал всё это время. «раздражена» -волшебные слова, они помогают. Он тепло улыбнулся. Я погладила его по голове, нежно поцеловала. -спи спокойно, я люблю тебя. «Вера.» Он читал молитвы, он всегда что-то читал, когда было плохо, теперь я поняла – он молился, у него был Бог! У него была сильная вера, отдушина в веровании, в молитвах. У меня не было ничего. Только теперь я поняла почему Хару был таким- он не был безразличным, он был по-своему сильным! «меня здесь больше нет». Взяв маленький свёрток я медленно поднималась вверх по лестнице дома. Всего лишь пятиэтажка, а кажется такой большой! Открыла дверь на крышу, сильный порыв ветра сбил меня, слабо стоящую на ногах. Свёрток откатился от меня по скользкой крыше, не было сил подняться. Я медленно поползла к свёртку, развернула его и достала острую, блестящую как звездочку бритву. Больше мне не будет больно…. Кровь тёплой струйкой скользнула по окоченевшим рукам. Сжимая кулаки, я почувствовала как на них упала что то теплое, нет, это была не кровь. «Слёзы.» «Больно.» ещё не много и я откинулась на спину разбросав руки в стороны, наверное откуда высоко с неба я выгляжу как падший ангел, совершивший грех и испачкавший свои руки и крылья в крови. Мне ничего не жалко только: «ПРОЩАЙ ХАРУ!»кринула я и закрыла глаза…