Хорошая сделка

По всем приметам дорога подходила к концу. Несмотря на то, что это внушало ощутимую тревогу, Крассиус Сэрбис испытывал по этому поводу определенное облегчение — наконец-то останутся позади и холодные Морозные Горы, и скрипучая повозка под хлопающим тентом, и унылые разговоры солдат. На последних Крассиус возлагал определенные надежды, но оправдались эти надежды довольно скромно — сведения, которые удалось подслушать, позволяли сделать кое-какие предположения, но не давали преимуществ над предполагаемым противником. Точнее, противниками. Сэрбис не обольщался: честными эти противники не будут, как бы одобрительно ни отзывались солдаты об Инквизиции. Однако были и положительные моменты. Составить собственное мнение об Инквизиторе Сэрбис попросту не успел — в схватке нет времени приглядываться и оценивать что-то, кроме боевых навыков. Впрочем, кое-что можно было сказать уже сейчас. Очевидно, что Инквизитор Лавеллан — личность целеустремленная. Сэрбису не хватило считанных недель, чтобы изящно завершить свою деятельность в Западном пределе и удалиться по-антивански, не прощаясь. Еще можно было сказать, что у Инквизитора отлично поставлена разведка и есть неплохой военный потенциал. Солдат было не так уж много, но действовали они толково и слаженно. А вот все остальное, что удалось увидеть и услышать, было определенно занимательней. Инквизитор не только его не убил — хотя вполне мог бы, не только не оставил врага умирать в безводной пустыне, но и позаботился о том, чтобы, кроме солдат, в отряде сопровождения был лекарь. И надо сказать, очень неплохой лекарь — уж в этом Сэрбис не сомневался. Не просто тип с притирками и размолотыми корешками, а профессиональный маг. Скорее всего, духовный целитель. Он был неразговорчив, этот лекарь, но дело свое знал — Сэрбис, который в первый же день едва не отдал концы от кровопотери и быстро развившегося под палящим солнцем воспаления, уже к ночи пришел в себя. Смог сесть и даже почувствовал голод. Правда, накормили его типичным солдатским сухим пайком — хлеб да запаренные бобы, зато воды не пожалели. А дальше потянулись унылые однообразные дни. Раны, полученные от клинков Инквизитора, быстро прихватились, а под бдительным оком целителя и затянулись. К тому моменту как раз закончились унылые пески и началось что-то повеселее и позеленее. Ветер, правда, то и дело доносил запах дыма — в этих краях явно было неспокойно, но Инквизиция свое дело знала, и небольшой обоз ни разу не встрял по пути в неприятности. Крассиус часами отлеживал бока в неудобной телеге и тяготился размышлениями. Тоскливые мысли о том, как бы все могло обернуться иначе, успей он отправить письмо госпоже магистрессе, успешно соперничали с легкими сомнениями — а не зря ли так долго тянул. Все равно с венатори давно уже взять было нечего... Где Корифей и его блондинистая союзница набрали таких дураков, было не очень понятно, но вообще-то можно было и предположить, что такие, с позволения сказать, помощники только порождений тьмы способны откопать, а не что-то ценное. Оживлялся Крассиус только во время завтрака и ужина. К костру его не звали, только выдавали миску, хлеб и флягу, но разговоры все равно доносились — оставить пленника слишком далеко солдаты явно опасались. Впрочем, как печально размышлял Сэрбис, бежать ему сейчас все равно было некуда. Куда побежишь с едва затянувшимися ранами, без посоха и любого другого оружия, в гремящих оковах и со скудным пайком, которого хватит едва ли на пару дней, если не шиковать? А еще в голове бродили мысли, что не стоит наживать здесь себе еще больше врагов. Как тевинтерский маг, Сэрбис вряд ли мог рассчитывать на снисхождение южных жителей, но дым навевал мысли о том, что в Орлее есть и другие проблемы. Альтернативой была как раз Инквизиция. И потому Крассиус сосредоточил все внимание именно на ней. Солдаты говорили об Инквизиторе разное, но уже одно то, что Лавеллана не костерили на все лады, подсказывало, что руководитель он неплохой. Еще одобрительно отзывались о мессире Резерфорде. Сэрбис поморщился: это имя за месяц набило оскомину. Главнокомандующий, по словам солдат, был едва ли не святым — весь из себя понимающий и суровый. Обсуждали еще магов-мятежников, которых Инквизитор пригрел у себя. Отсюда можно было сделать выводы о том, почему Вестник так свободно разбрасывается лекарями — видно, хватает с избытком, а может, и лишние есть. Обсуждали поставки оружия; улучшенный рацион (и это улучшенный?!); удобные сапоги, доставленные по ходатайству некой сестры Соловей; порождений тьмы (тут Крассиус запомнил несколько новых полезных слов); и Серых Стражей (тут добавилось только одно полезное слово). И только когда на смену мягкому свежему ветерку пришли крепкие и стылые порывы ветра с гор, прозвучало наконец и что-то по-настоящему ценное. Один из солдат — щербатый и угрюмый — поведал приятелям о том, что сопровождал «тевинтерского хлыща» в деревню Редклифф, что на севере Ферелдена. Позже прозвучало и имя «хлыща». Выговор у солдата был отвратительный, но не догадаться, что речь о Герионе, Герионе Алексиусе, было нельзя. Про Редклифф Сэрбис что-то слышал от Кальпернии. Та резко высказалась, что ее господин потерпел поражение там и не допустит повторения в Западном Пределе. Крассиусу было все равно — он привык полагаться на собственные силы, а на проштрафившегося магистра ему было наплевать. Зато теперь жизнь заиграла новыми красками: если эльф-Инквизитор пощадил Алексиуса и, более того, оставил ему относительную свободу действий... Конечно, воспользоваться такой информацией напрямую было нельзя, но вот косвенно... В тот же вечер Сэрбиса нехотя подопнули к костру — видно, сочли, что стало слишком холодно, чтобы ночевать в телеге; а может, и опасались собственной разведки, которой могло не понравиться, что за ценным пленником не бдят в три глаза. Как бы то ни было, конец путешествия явно был близок, и Крассиус впервые за все последние ночи забылся относительно спокойным и крепким сном. Сэрбис уже знал, что ему предстоит инквизиторский суд, но подготовиться к этому все равно было нельзя, поэтому он постарался использовать полученные пару дней с толком — отъедался и высыпался. Кормили получше: каша была горячей, суп — съедобным, под вечер перепал и кусок кошмарно жилистого мяса. Однако последний Крассиус старательно сжевал, напоминая себе, что он в Ферелдене — стране собачников, где, наверное, принято глотать не жуя. Гораздо больше опасений вызвал ягодный напиток, который по консистенции напоминал горячие сопли. Однако сокамерник Сэрбиса, какой-то молодой дезертир, пил шумно и отдуваясь, и хвалил это, которое называл «кисель». Крассиус внимательно приглядывался к соратнику по несчастью и, убедившись, что тот не бежит в сторону поганой кадушки, и сам решился попробовать это. Было мерзко, зато на зубах не скрипел песок. Находить во всем светлые стороны Сэрбис умел отлично. Под вечер второго дня пребывания за решеткой Сэрбис услышал характерные шаги стражников и насторожился. Во-первых, вчера смена караула была много позже; во-вторых, сменные только топали, а эти гремели цепью. Крассиус не ошибся: появившиеся солдаты имели иное обмундирование, да и по поведению не были похожи на надзирателей — больно важными выглядели. — Крассиус Сэрбис, пришло время для суда Вестника Андрасте, — провозгласил один из них. Второй молча погремел цепью. Сэрбис поморщился. Он, может, и не слишком владел ферелденским диалектом, однако умственно отсталым не был, и мог бы возразить, что ему нет дела до того, кто будет судить Вестника, но нарываться на неприятности не следовало. В конце концов, много чести. Крассиус послушно подставил руки под кандалы и под заинтересованным взглядом сокамерника удалился в сторону выхода, стараясь не оступаться, когда добрые провожатые пихали его в спину. Только теперь Сэрбис смог как следует оглядеться. Когда обоз с пленным только прибыл сюда, здесь все стояли на ушах, вокруг было столпотворение, и Крассиус быстро перестал различать что-либо в хороводе инквизиторских лат. Сейчас же он оглядывался, пожалуй, с интересом. Инквизитор Лавеллан и его подручные неплохо обустроились. В крепости не было ничего кричаще богатого, дорогостоящего и очевидно бесполезного; здесь не прикрывали бедность, выглядывающую из щелей. Отстраивались добротно, так сказать, на века. Попадались по пути и любопытствующие. Южные маги в своих нелепых мантиях с опаской поглядывали на вооруженный конвой и пленника в одеждах тевинтерского чародея. Несколько орлесианцев не стеснялись обсуждать увиденное с кошмарным акцентом и отвратительным пришептыванием. Воины, заметив тевинтерские одежды, неосознанно крепче перехватывали оружие... Все это было вовсе не удивительно. У лестницы, очевидно, ведущей в приемную Инквизитора или куда там еще, было полно стражи. Сэрбиса провели по двум пролетам и буквально втолкнули в дверной проем, а сами двери глухо захлопнулись за спиной. Крассиус напрягся, собираясь с мыслями и с волей, и поспешно огляделся, торопясь оценить увиденное. Зал был просторный и гулкий. Здесь было как-то... пустовато, но чисто. Древние камни успешно контрастировали с новенькими резными панелями и витражными стеклами. Узоры Крассиусу были знакомы — очень похожие нередко покрывали старинные эльфийские артефакты, дошедшие до современности из глубины веков. Сам Сэрбис не видел в этом ничего особенно красивого, но знал, что такие штуки можно толкнуть по хорошей цене — причем как в Тевинтере, так и во всем остальном Тедасе. Но как раз это оценить можно было и позже. Сэрбиса придержали за локоть, и он напряженно вгляделся в самую даль длинного зала, где стоял алый трон, а по обеим его сторонам вытянулись солдаты. На троне пока было пусто, но Крассиус мгновенно выхватил взглядом щуплую фигуру Инквизитора. Тот беседовал с красивой — по крайней мере, издалека — леди в богатых одеждах, но явно никакого энтузиазма не испытывал, вся его поза говорила об этом. Это тоже было ценным наблюдением. Вполне вероятно, что Вестнику не захочется долго тянуть... Или — об этом думать не хотелось — все очень быстро кончится плохо. В зале были и другие люди, но большинство из них ничего собой не представляли, и Сэрбис скользил по ним взглядом, пока не зацепился за что-то... низенькое. Коренастый гном с переломанным носом закатил глаза и поспешно отступил куда-то за внутреннюю дверь, из-за которой появился... Сэрбис даже глазами хлопнул. Незнакомец был пристойно одет, отлично держался, да и вообще весь его вид указывал на то, что он здесь не последний человек. Но... тевинтерец? Свободный? Во владениях Инквизитора-долийца? Это что-то... то ли потрясающее, то ли непотребное. Тут со стороны — Сэрбис даже не понял откуда — ближе шагнула женщина. Даже под капюшоном было видно, что она хороша собой. — Мессир Павус, — произнесла она негромко, — думаю, вам не стоит находиться здесь. Решение мессира Лавеллана может быть... любым, а ваше присутствие может скверно отразиться на вашей репутации. Будьте благоразумны. Сэрбиса накрыло изумлением второй раз. Павус? Тот самый? Крассиус не входил в круг магистров, а о Галварде слышал только то, что тот придерживается умеренных взглядов. Впрочем, о Павусе-младшем как раз слышала вся Империя... И то, что Империя слышала, говорило о нем не в лучшую пользу. Крассиус попытался взять себя в руки, пока Павус-младший разливался на тему того, что он тут, в Инквизиции, чуть ли не единственный голос разума — за исключением самого Инквизитора. В голове у Сэрбиса что-то щелкнуло, и... И это выглядело уж слишком неприглядно. Очевидно, у Лавеллана есть более веская причина держать при своем «дворе» этого тевинтерца, чем интересы Инквизиции. О «подвигах» Дориана рассказывали обычно со вкусом — и по этим словам выходило, что тот «отметился» во всех эльфийских борделях. В общем, как говорится, ларчик просто открывался. Пока Крассиус панически размышлял, что ему дают новые сведения, Павус-младший неохотно уступил рыжей и скрылся, а вот в глубине зала наметилось движение. Сэрбис послушно пошел, куда подпихнули, поскольку никак не мог определиться с линией поведения, а охранникам только того и надо было — охотно поволокли под руки, словно мешок с мукой. Крассиусу удалось прийти в себя только тогда, когда его, неласково тряхнув, поставили пред светлые очи Инквизитора. Пленник огляделся и усилием воли провел рекогносцировку. Лавеллан устроился на троне в самой обреченной позе, пока леди — та самая, орлесианка с толстой папкой — перечисляла прегрешения узника. Стоило отдать ей должное — она была почти беспристрастна, хотя, разглядев ее получше, Сэрбис пришел ко мнению, что насчет красоты погорячился. Однако не время было думать об этом. Инквизитор задумчиво слушал, но в глазах его — действительно светлых — было что-то иное. Сэрбис вгляделся внимательнее и сообразил, что Лавеллан и без того знает большую часть того, что ему говорят, и, скорее, пытается сравнить воспоминания о форте Эхо и то, что происходит сейчас. Что ж, это... Это тоже говорило в пользу Инквизитора. Сэрбис наконец распрямился и отбросил ненужные мысли. Самое главное — то, что Вестник вполне себе может быть лоялен к имперцам — неоспоримо. А все остальное — дело техники. В душе мигом проснулся азарт. Тот самый опасный азарт, что нередко подталкивал Крассиуса к смелым поступкам и неординарным шагам. Тот самый азарт, что позволил ему выбиться и возвыситься над своим небогатым сословием. Тот самый азарт, что едва не погубил. Орлесианка особо подчеркнула, что узник признал все обвинения, и Крассиус опустил голову, чтобы никто не прочел ничего на его лице. Если признанием можно было считать то, что во время допроса он коротко кивнул... Но Инквизитор, кажется, заинтересовался. А когда прозвучали слова обвинителя о том, что Сэрбису удавалось поживиться и вне ока нанимателя, Лавеллан и вовсе откинулся на своем троне и закинул ногу на ногу. Лицо Инквизитора отражало сомнение и явный интерес: — Вы крали у Корифея?.. Сэрбис мгновенно собрался и распрямился, не забывая держаться почтительно и покорно, как и положено пленнику. Он видел, что Инквизитор заинтересованно слушает... А ложь о том, что его нанял кто-то со стороны, собственно, и ложью не была — магистресса Кальперния и впрямь вела переговоры от лица своего хозяина. А единственную встречу с Корифеем Крассиус нанимательством не считал — новоявленный бог явно был выше того, чтобы заключать сделки с такими, как Сэрбис. Сам виноват. Обвинительница нетерпеливо переступила с ноги на ногу — и Крассиус понял, что если не теперь — то никогда. — Может быть, я вам пригожусь, ваша милость? Классический тевинтерский поклон — признание власти над собой — явно возымел действие, но все испортила орлесианка: — Простите, вы что, пытаетесь с нами торговаться? «А что еще с вами делать?», — невольно мелькнуло в голове. Крассиус едва удержался от усмешки. Торгуются все и всегда, политика не приемлет честных путей. Или только честных путей. А этот суд... В конце концов, лично Сэрбис убивал не так уж часто, так что речь только о том, чья сторона сильней. И вот тут следовало воспользоваться собственным богатым опытом. — Торговаться? — Крассиус поднял подобострастный взгляд на Инквизитора, игнорируя обвинительницу. — Помилуйте! Я... Он не успел закончить. Лавеллан резко распрямился и перебил. Слова его звучали негромко, но — это стоило отметить — он умел заставить слушать себя. — Минуту, леди Жозефина. Вопрос не так прост, как кажется. Сказал — и замолчал. Крассиус буквально кожей ощутил, насколько внимательно его оглядывают, и с трудом подавил желание сделать шаг назад. Он сам только что сделал то, на что надеялся и рассчитывал — вызвал личный интерес Лавеллана. Уж о чем думал остроухий Инквизитор, оставалось загадкой, но сомневаться в том, что теперь он не велит по-быстрому повесить, не приходилось. Игра вышла на новый уровень. Оставалось сохранить позиции и предложить что-то достойное. Что? Очевидно, что деньги Инквизитора не заинтересуют — раз уж у него вполне хватало средств, чтобы содержать огромную крепость, рассылать войска в отдаленные регионы и обеспечивать заключенным приличную кормежку. Едва ли его можно заинтересовать информацией — Сэрбис, к огромному своему сожалению, не так уж много знал о Корифее. Некогда он счел это благом: меньше знаешь — дольше жив. Однако теперь выходило плохо. А Корифей, по всей видимости, не зря метил в боги — отлично знал, что для того, чтобы властвовать, необходимо грамотно разделять ресурсы. Так что последним, что оставалось в этом списке, оставалось мастерство — политическое и более узкоспециальное, которое вполне можно было бы обратить на пользу и Инквизиции, и себе. Точнее, в обратном порядке, но пока над Крассиусом все еще незримо висела петля, он иначе расставлял приоритеты. Ну, и деньги, конечно, хоть и не являются определяющим фактором, лишними точно не будут... — Молю вас, — коротко склонил голову Сэрбис, нарушая тишину. — Бросаю себя к вашим ногам! У меня есть друзья в Тевинтере, которые должны мне крупные суммы денег... Забудьте о том, что произошло в Пределе, и я передам их в ваше полное распоряжение. Вот теперь основные слова были сказаны. Если Инквизитор не дурак — а он явно не дурак — то поймет. Но... Сэрбис вдруг почувствовал, что что-то идет не так. Эльф на троне не пошевелился и не среагировал на предложение, а напротив, еще внимательнее его оглядел. И это было... неприятно. Крассиус вдруг понял, что просчитался. Кажется, Инквизитора он недооценил. Сэрбис почувствовал, что краска отхлынула от лица. Он полагал, что имеет дело с хорошим политиком, но, как оказалось, тот занимает этот трон не только потому, что ему повезло выжить, а потом удалось с умом распорядиться толпой... Мысли испуганно заметались. Вот сейчас вполне можно было и на виселицу угодить. Следовало немедленно что-то сказать, но Крассиус уже раскрыл все карты, полагая, что противникам, которые уже сходились в прямом бою, ни к чему экивоки, однако решение это было поспешным. Что еще можно предложить этому эльфу? И тут — как нельзя кстати — вспомнился Дориан Павус, про которого Сэрбис уже почти позабыл. И взгляд Инквизитора — оценивающий — кажется, теперь был вполне понятен. Крассиус и сам позволил себе оценивающе взглянуть на Инквизитора. Тот, как и большинство его расы, был невысок и худощав, а на лице у него были мудреные татуировки. До того Крассиусу не приходилось оценивать не только эльфов, но и в принципе мужчин с такой стороны, однако теперь это было необходимо. Что еще можно сказать об Инквизиторе? Довольно смазлив, опять же как и многие из его народа... Еще можно было отметить его невероятную ловкость — благодаря которой Крассиус и проиграл этот бой. И отличную для бойца с кинжалами тактику — Лавеллан умудрялся каждый раз ударить неожиданно, так, что даже защититься было сложно. О его характере знать много Сэрбис не мог, но предполагал, что Инквизитор умен и упрям. А еще, вполне вероятно, имеет личный счет к людям... а то и даже именно к уроженцам Империи. Все эти мысли пронеслись в голове за несколько мгновений, но, как бы логичны ни были, сам Крассиус находился в растрепанных чувствах. Выжить было необходимо, но... это? — Ваш случай действительно необычен, — вдруг снова произнес Лавеллан, хотя Сэрбис не ждал ничего — или ждал приговора. Крассиус почтительно склонился, но слов, позволяющих намекнуть на что-то такое, не находилось, а меж тем мгновения утекали, как вода... — Жози, — вдруг обернулся к орлесианке Инквизитор, — может быть, стоит его попросту отдать Корифею? Мы знаем, где проходят пути венатори, можем оставить его там. Леди обвинительница только было открыла рот, чтобы ответить, как Крассиус не удержался. В голове помутилось, он плохо осознавал, что происходит, но Инквизитор как будто угадал самый страшный его кошмар — рядом с которым меркла даже необходимость вступить с эльфом в связь. — Смилуйся, Создатель! — невольно сорвалось с губ. — Вы это серьезно? Пожалуйста, не надо! Лавеллан дернулся и распрямился. Приподнял бровь: — Разве вы не этого хотели? Правления вашего бога. — Я не храню ему верность! — выдохнул Сэрбис. И вдруг понял, что прозвучало это... Леди Жозефина нахмурилась и качнула головой: — Решение за вами, милорд Инквизитор, но политически это будет не слишком выигрышным ходом. Такое... оригинальное наказание одобрят только сторонники силовых методов. Прочие же, скорее всего, будут недовольны: ваши союзники могут неприятно удивиться изощренности; а ваши противники убедятся и убедят сомневающихся в отсутствии у вас аристократической чести. Лавеллан закатил глаза, а Сэрбис едва удержался, чтобы не фыркнуть или не сделать еще какую-нибудь невероятную глупость. Не хватало только еще и напомнить Инквизитору, как к долийцам относятся в Тевинтере... — Ну не казнить же его, — несколько нервно усмехнулся Инквизитор. — Стоило тогда спасать, лечить и тащить через пол-Тедаса, чтобы... — Тюрьма? — оживленно предложила обвинительница. — Так принято во многих цивилизованных странах, милорд Инквизитор: если преступник не заслуживает смертной казни, он отправляется в заключение. А срок вы можете избрать на ваше усмотрение. — В моем клане за такие преступления карали изгнанием, — задумчиво сообщил Лавеллан. — Но опять же: стоило устраивать все это, чтобы отпустить? Крассиус вдруг с определенностью понял, что Лавеллан не ответил на вопрос о тюрьме, а леди Жозефина нетерпеливо переступает — собирается напомнить. И Инквизитор вполне может согласиться — хотя бы временно, потому что готового решения у него нет. А как известно, нет ничего более постоянного, чем «временное»... Допускать этого было нельзя. — Я смогу расплатиться за преступления, милорд Инквизитор, — вкрадчиво проговорил Сэрбис, отвлекая внимание на себя. — Вы не будете разочарованы. Лавеллан осекся, и обвинительница тоже отвлеклась, а сам Крассиус вдруг сообразил, что и эти слова прозвучали крайне двусмысленно. Инквизитор заинтересованно подался вперед, а глаза его блеснули. Сэрбис только теперь увидел, что светлые — это прозрачно-зеленые. На медных прядях, рассыпавшихся по плечам эльфа, блеснули красноватые отблески свечей... Инквизитор явно принял решение. — Пожалуй, тем, кто может контрабандой ввозить и вывозить из Тевинтера магические артефакты, не стоит жертвовать ради придворной дипломатии, — веско произнес Лавеллан. — Передайте эти артефакты Инквизиции. А потом... Впрочем, будет лучше, если мы обсудим это позже. Леди Монтилье, отдайте распоряжение разместить пленного там, откуда он не сможет сбежать, и передайте Каллену мой приказ об усиленной охране, — эльф дождался кивка и посмотрел Крассиусу прямо в глаза. — Вы так настойчиво предлагали свои таланты, что это уже интригует. Я навещу вас, как только закончу с самыми неотложными делами — и вы сможете попробовать заработать искупление. — Ваша милость умеет оценивать... возможности, — Сэрбис постарался сохранить лицо — хотя бы перед обвинительницей и наблюдателями. — Я не подведу вас. Инквизитор вновь откинулся на своем троне, а сам Крассиус постарался крепче сжать руки, чтобы не дрожали и не выдавали волнения позвякиванием цепей. Однако давешний тюремщик, который принес цепь, теперь повернулся и жестом показал, что готов разомкнуть оковы. Второй, который гордо вещал об инквизиторском суде, скривился, но более ничем своего мнения выразить не посмел. Сэрбис не знал, куда его ведут и чего толком ждать, но в запястьях, не скованных более, ощущалась невероятная легкость — и на душе как-то светлело. А со всем остальным можно будет разобраться и позже. Сэрбис четко уяснил за весь свой нелегкий путь: самый ценный подарок — жизнь. А распорядиться этой жизнью можно по-разному. Мерные тяжелые шаги за дверью и бряцанье ножен о кольчугу изрядно раздражали. Сэрбис уже успел вдоль и поперек изучить пожалованные ему покои. Комната была небольшой, зато к ней прилегала личная уборная. Крассиус терялся в догадках — то ли это было помещение для незнатных гостей, то ли некогда эта конура служила кому-то будуаром или гардеробной. Впрочем, грех было жаловаться — тепло, светло... Окно не было зарешечено, но находилось на такой высоте над землей, что не было абсолютно никаких шансов выбраться иным путем, кроме как через дверь. А за дверью топталась охрана. Ужин тоже приносили, и он был куда сноснее предыдущих — что тюремного, что походного. Без изысков, но можно было почти поверить, что его, Сэрбиса, из категории пленников перевели в статус гостя. Правда, когда дверь приоткрывалась ровно на ту ширину, чтобы в нее пролез поднос, позади, в полумраке коридора, можно было увидеть нацеленный в проем клинок. Крассиус церемонно поблагодарил солдат, а сам невольно гадал — это приказ Инквизитора? Главнокомандующего? Или просто солдаты Инквизиции боятся тевинтерских магов? Все три объяснения были примерно равновероятны. Но охрана раздражала не своим наличием и даже не унылым мерным звяканьем. Сэрбис ожидал визита Инквизитора и вовсе не желал, чтобы разговоры — или, что хуже, не только разговоры — стали достоянием общественности. Сэрбис вообще чувствовал такую редкую и непривычную для себя обескураженность... Действительно не знал, чего ждать. Не понимал, что происходит. Если Лавеллан по каким-то личным причинам собирает себе коллекцию тевинтерских магов, то сколько уже успел собрать? И как к этому относятся его советники, армия и прочая толпа вокруг? Такое не спрячешь. Если Инквизитор «пристойно» выбрал себе Павуса, то как собирается объяснять любовнику наличие еще одного тевинтерца в своей постели? Сэрбис чувствовал пробел в этой области знаний, и это не добавляло спокойствия. Настолько не добавляло, что за последний час он успел дважды переодеться. Нет, выбирать ему было не из чего — солдаты предоставили на смену только исподнее, но... Сначала Крассиус привел собственный костюм в идеальный порядок — насколько это было возможно. Даже смочил водой тканые украшения, а потом высушил их чахлым огнем на ладони — без посоха заклинания давались хуже. Но ткани полагалось быть накрахмаленной, а после телеги, конечно, об этом оставалось только мечтать. Позже — очевидно, перенервничав — Сэрбис разделся. Остался как раз в исподнем, раз уж это единственная чистая одежда, да и цели Инквизитора прозрачны. Еще на четверть часа его хватило, а потом вдруг стало... неприятно и чуть ли не страшно — и Крассиус поспешил натянуть свое почти магистерское одеяние обратно. И вот теперь он сомневался, не стоит ли сбросить хотя бы наплечник с капюшоном, чтобы предстоящая встреча не выглядела столь напряженной... Никогда раньше Крассиус Сэрбис не думал о внешнем виде столько времени подряд! И собственные наблюдения сейчас помочь ему ничем не могли. Крассиус умел располагать к себе людей. Поначалу, когда только вступил на свой нелегкий путь, он помногу наблюдал, но уже к двадцати годам вывел для себя правило, которым неукоснительно пользовался и сейчас: для того, чтобы понравиться кому-то, втереться в доверие, стоит копировать. Всё: от одежд до речи и манеры поведения. Но сейчас это вызывало затруднения. Лавеллан был эльфом, изворотливым бойцом и предводителем едва ли не народного движения. Стать его отражением тевинтерский маг не мог по определению. Обычно Сэрбис предпочитал не переживать и не волноваться заранее, будучи вполне уверен в себе. Но только не сейчас. Сейчас на ум невольно лезли вопросы, и все неприятные. Сэрбис никогда не делил ложе с мужчиной, но женщин в своей постели очень уважал. И это было действительно правдой — он никогда не относился к тем, кто считал, что женщины лишь дозволяют мужчинам чего-то хотеть и получать. По юности, заработав первые настоящие деньги, бывал в борделях, но быстро наигрался, как только понял, что телесные удовольствия более чем доступны. Но как это происходит у двоих мужчин, он не мог себе предположить. Точнее, доводилось пару раз видеть, как магистры таскают за собой рабов, явно исполняющих личные прихоти, но это было не то. Да и сама мысль была какой-то... То ли кощунственной, то ли искаженной — не мог же долиец хотеть подобного? Впрочем, дамочек-магистресс, озадаченных и озабоченных тем, чтобы рабы годились на что-то, Сэрбис тоже видал. И еще тогда ежился, когда слышал нежное щебетание о том, какие заклинания и инструменты могут помочь держать рабов в боеготовности. В общем, что так, что эдак — выходило плохо. А еще — Крассиус не мог не задумываться над этим — были не слишком понятны мотивы Инквизитора. Даже если он смотрит на мужчин не от пресыщенности и капризов, то что ему мешало реализовывать свой интерес? В Инквизиции полно солдат, магов, храмовников, крестьян и прочего сброда. В Инквизиции наверняка бывают именитые и известные гости. Или..? Сэрбис даже присел на застеленную кровать, покрывало на которой выправлял добрых четверть часа. Именно эта мысль не давала покоя. Похоже, что Инквизитор-эльф все-таки питает ненависть к тевинтерцам. Такую, которая не позволяет даже милосердно убить. Или хотя бы бросить умирать. В этом случае все слабые надежды на то, что изящное тело Лавеллана, его светло-зеленые глаза и демонически-рыжие патлы смогут сделать предстоящую близость хоть несколько приемлемой, таяли. И вообще — как устало признал перед собой Сэрбис — невозможно было даже предположить, как долийцы вообще продолжают род. Вот если бы для этого нужно было убивать шемленов... Как бы то ни было — выхода не было. Инквизитор обещал прийти, и Сэрбис надеялся только на то, что тот появится до того, как безумно захочется спать; до того, когда слабость не позволит держать себя в руках. И когда за порогом сбились мерные шаги, а в тяжелой двери заскрипел ключ, Крассиус уже чувствовал нечто сродни облегчению. Лавеллан появился на пороге. Сэрбис даже встряхнул головой. Капюшон он так и не снял, а потому тяжелая ткань лишь мешала. Лавеллан появился на пороге один, без охраны и в таком одеянии... Когда Крассиус видел его в бою, тот был отлично экипирован — легкая блестящая броня с элементами старинной ковки; когда Инквизитор сидел на троне, на нем было что-то многослойное и причудливое — наверняка результат стараний десятка портных. Сейчас эльф был одет в тонкий светлый облегающий костюм с кучей блестящих пуговок. Костюм обтягивал его, как вторая кожа, и, надо сказать... подчеркивал фигуру довольно выгодно. По крайней мере, именно об этом старался думать Крассиус, когда увидел Лавеллана на своем пороге. Инквизитор огляделся и жестом отослал охрану. Кто-то пытался ему возразить, но эльф звякнул ножнами на поясе и небрежно отказался от помощи. Дверь закрылась, отрезая весь внешний мир, и Сэрбис попытался сгладить напряженное молчание: — Прошу вас, милорд... — он растерянно оглянулся и понял, что предложить Инквизитору что-то, кроме кровати, затруднительно — уж слишком скромными были покои, даже кресла какого не нашлось... Но предлагать разместиться в кровати до достижения окончательной договоренности Крассиус не желал. Как говорится, сначала деньги — потом артефакты, и никак иначе. — М-м, да, благодарю, — не менее неловко кивнул Инквизитор и, пройдя через комнату, оказался у подоконника, а потом и заговорил: — Итак, вы говорили, что готовы что-то предложить Инквизиции. — Не Инквизиции, — осторожно поправил его Крассиус. — Лично Инквизитору. Мне казалось, что и вы заинтересованы... Лавеллан помолчал, покусал губу, а потом вздохнул: — Я не выбирал себе этот путь. Но раз уж так распорядилась судьба, то стараюсь не упускать возможностей. — Понимаю, — чуть склонил голову Сэрбис. — Вы, как и я, не были рождены подобно королям и владыкам, и, как и всегда в таких случаях, судьба — это цепь случайностей, из которых можно извлекать... пользу или урок. Лавеллан неожиданно нахмурился: — Я был лучшим охотником клана и вовсе не рвался спасать мир. Это Сэрбис тоже понимал, хоть и тактично умолчал об этом. Достигая богатства, власти и величия, уже как-то не хочется спасать какой-то там мир. — Так или иначе, вы уже на своем месте, а я на своем, — уронил Крассиус, а сам все приглядывался исподлобья: когда уже Инквизитор перейдет к делу? Пора бы уже было либо сказать, либо сделать хоть что-то. Лавеллан явно собрался с мыслями, но никаких решительных шагов не сделал. Напротив, лицо его приняло напряженное выражение: — Вы тевинтерец, и у меня есть все причины вам не доверять, однако я готов рискнуть. — Вы и так постоянно рискуете, — тонко улыбнулся ему Сэрбис, стараясь польстить. — Один маленький риск ничего не изменит. — Только не в случае с Тевинтером, — отрезал Инквизитор. Крассиус едва заметно покачал головой — сбывались худшие опасения. А потом и поглядел на эльфа с сомнением — неужели столь компактное и худосочное создание собирается добиваться исполнения низменных прихотей грубой силой? Но тут же вспомнил, как Лавеллан управляется с кинжалами — и желание язвительно усмехнуться пропало само собой. Может, за ним поухаживать? Как ухаживать за мужчинами, Сэрбис не знал, но мелькнувшие в голове неясные образы вполне вдохновляли — рядом с Инквизитором даже он, маг, не обладающий воинской силой и тяжестью, смотрелся... внушительно. Или этим можно сделать только хуже? Привычная осторожность победила. Сэрбис предпочел не гнать коней и начать с разговоров, хоть Лавеллан и посматривал напряженно и подозрительно. — Должно быть, среди долийцев о нас ходят самые неприглядные слухи, — вкрадчиво предположил Крассиус. — Сплошь жестокие магистры, желающие власти любой ценой, не признающие за другими права на жизнь и свободу, готовые на все ради собственных амбиций... Лавеллан вдруг фыркнул и удобнее устроился на подоконнике: — В моем клане не рассказывали таких историй, — насмешливо бросил он. — Однако уже после того, как мне пришлось покинуть клан, я видел не так уж много тевинтерцев. И тот, которого я наблюдаю перед собой постоянно, как раз именно такой. — Господин Павус? — от изумления Крассиус произнес это, не подумав. — Разве он... — Я говорю о господине Корифее, — теперь уже в голосе Инквизитора мелькнула смешинка. — Господин Павус — иной, так скажем, случай. — А господин Алексиус?.. — Господин Алексиус благополучно избежал наказания за свою деятельность в Ферелдене только благодаря заступничеству господина Павуса, — отмахнулся Лавеллан. — Дориан поручился за него, и я... Впрочем, это не относится к вам. — Вы правы, — Крассиус на всякий случай поклонился. — Простите, ваша милость. Лавеллан поерзал на подоконнике, тяжело вздохнул, закусил губу... Сэрбис понял, что больше не в силах терпеть неопределенность, и шагнул к подоконнику. Инквизитор настолько неудобно сгорбился на узкой доске, что просто сама судьба даровала шанс проявить... благожелательность. — Простите, ваша милость, — начал он, понимая, что пути назад не будет, — но, насколько я понял... Вы ведь предпочитаете мужчин? Инквизитор вздрогнул и поднял на Крассиуса широко распахнутые глаза — теперь уже отчетливо зеленые: — Да, — сорвалось с его губ. — А... почему вы... — Сложно не увидеть, — уклончиво отозвался Крассиус и подал ему руку, как в танце. — Изволите пересесть? Вам, право, должно быть неудобно. — Наверное, — эльф посомневался, но руку не принял — спрыгнул с подоконника сам. — Вы что, смеете... ухаживать за мной?! Крассиус порадовался, что осторожность не позволила ему ухаживать так, как он обычно ухаживал за дамами — тогда, наверное, и кинжала у горла можно было дождаться. — Вы красивы, — привычно польстил Крассиус. — Неудивительно, что... привлекаете внимание. Я полагал, что ваша личная заинтересованность... На скулах эльфа явно проступила краска, но взгляд его по-прежнему метал молнии — в переносном смысле, конечно: — Вы полагали, что таким образом добьетесь свободы? А вот теперь Сэрбису стало не по себе. Да, именно это он и полагал, и не понимал, отчего это вызвало вспышку гнева. — Когда моя жизнь оказалась в ваших руках, вы... так говорили, — неуверенно произнес Сэрбис, — что я взглянул на вас иначе — не только как на судью и возможного палача. А учитывая вашу близость с господином Павусом... — Что?! — Лавеллан мотнул головой и вдруг прикрыл глаза. — Вы уверены, что не спали во время суда? Вы говорите так, как будто мы с вами видели два разных Скайхолда. Я никогда не был близок с Дорианом. Сэрбис замер. А потом и невольно попятился, глядя на Инквизитора так, как будто тот на его глазах превращался в демона. Собственно, почти так и было. Крассиус неплохо разбирался в душах и сейчас был абсолютно уверен — Лавеллан не лжет. А если это так, то все выводы насчет него были ошибочны. И можно только возблагодарить высшие силы за то, что хотя бы с предпочтениями Инквизитора удалось не ошибиться, потому что если бы было иначе, то его бы, наверное, уже убили. И все-таки... Все-таки на душе стало легче. Значит, Инквизитор вовсе не стремился добиться «благодарности», а значит, даже если убьет, то хоть спать с ним не придется. Эльф немного постоял, с тоской посмотрел на дверь... — Давайте начистоту, Сэрбис, — произнес он устало. — Кто вам наговорил, что я и Дориан..? — Честно говоря, никто, — признал пленник, буквально чувствуя, как над головой снова свивается петля. — Это я сам додумал. И решил, что вы со мной флиртуете. О, и даже оценил ваше изящество — флиртовать прямо перед толпой, когда вы решаете, жить мне или умереть. Очень... нетривиально. Обычаи моей родины таковы, что я... — Вот если бы все были так догадливы... — мрачно буркнул Инквизитор. — Я всего лишь собирался предложить вам поработать на Инквизицию и не хотел освещать это перед слушателями. Если оставить вам даже относительную свободу, вы несомненно продолжите заниматься тем, чем занимались до этого, и я хотел добиться того, чтобы Инквизиция от этого выиграла, а не проиграла. Вы можете обменять вашу жизнь на что-то стоящее, что вам удастся достать, а мы обеспечим вам... поддержку. Или охрану, называйте, как хотите. — Конвой, — усмехнулся Сэрбис, прямо ощущая, как в груди разливается тепло. Не ошибся все-таки в Инквизиторе, хоть тот и эльф, и тот еще разбойник, да еще и мужеложец в придачу. — Это я могу вам пообещать. Признаться, я опасался... полагал... Да что там, был уверен, что вы хотите лично меня. И обдумывал это... Так сказать, со всех сторон. Не поймите меня неправильно, вы действительно красивы, но чтобы оценить это в должной мере, мне пришлось приложить достаточно усилий. Лавеллан слабо и печально улыбнулся: — Это потому, что я эльф? — Нет, это потому, что вы... Да нет, дело не в вас, — признал Крассиус. — Просто эта сторона жизни от меня далека. С гораздо большим удовольствием я бы оценил красоту женской части населения Скайхолда. — Если я услышу хоть одну жалобу на то, что вы позволяете себе лишнее по отношению к тем, кто к вам не расположен... — задумчиво произнес Инквизитор, а потом глянул осмысленно и даже насмешливо, — то приду и сделаю с вами то, чего вы так опасались. В конце концов, вы тоже красивы, а я свободен, и мне ничто не мешает. Крассиус уже хотел было вежливо улыбнуться, показывая, что оценил шутку, но знание душ вдруг кольнуло — и он не удержался: — А что же вам тогда мешало, когда я... так грубо и безыскусно попытался... м-м-м... приударить за вами? — Это только для дела, — веско произнес Инквизитор. — То, что я не связан обязательствами, не означает, что мне не хочется подарить кому-то сердце. — Господин Павус?.. — осторожно уточнил Крассиус. Лавеллан раздраженно плюхнулся на кровать, но теперь Сэрбис уже не испытывал волнений — не опасался больше ни насилия, ни виселицы. — Да что вы так привязались к Дориану? — нетерпеливо бросил Лавеллан. — Он что, единственный тут, на кого можно без слез взглянуть? Нет, я не имею на него видов, так что если желаете его очаровать — я могу даже прислать его к вам. С вином. Тевинтерским. Обсудите будущее Империи. — Не надо, — Сэрбис даже позволил себе улыбнуться. — Просто я подумал... Может быть, я могу помочь чем-то лично вам? Вы, конечно, и без того были милостивы ко мне, но я бы согласился работать на Инквизицию и без дополнительных условий. Вы сделали больше. Крассиус подумал, что Лавеллан не совсем прав в своих выводах: служба на Инквизицию, конечно, освобождала от неприятных обязанностей любовника, но не даровала никаких гарантий. А работать без гарантий Сэрбис не привык. — Да чем вы тут поможете, — пробормотал Инквизитор. — Вы вряд ли что-то понимаете в обольщении воинов. — Но я же сумел догадаться, что вы... — Крассиус сделал паузу. — Хотя сам — никогда ничего подобного... Возможно, вы не видите чего-то у себя под самым носом. — Это он не видит у себя под самым носом, — буркнул эльф. — Наверное, чтобы он что-то понял, мне нужно прийти к нему голым. И то, возможно, решит, что у меня одежду украли. Голова ему, верно, чтобы рога носить! Крассиусу показалось, что он ослышался. Рога?.. Но ведь... — Ваш избранник — из кунари? — слабо вякнул он. — А что? — Лавеллан распрямился и посмотрел с вызовом. — Это в вас опять ваша тевинтерская предвзятость говорит. — Нет, я... — Крассиус откашлялся и в очередной раз скользнул откровенным взглядом по тонкой фигуре Инквизитора. — Я только восхищаюсь вашей... отвагой, так сказать. — Кажется, теперь мне придется вас охранять вдесятеро надежнее, — вздохнул Лавеллан. — Еще не хватало, чтобы пикантные слухи вышли из этой комнаты. — Вы, конечно, не поверите мне, если я заверю вас в своем молчании, — парировал Сэрбис. — Однако, полагаю, охрана и без того будет... приличной, а выгоды от того, чтобы делиться с солдатами — никакой. К тому же среди них наверняка будут шпионы... И все-таки я готов помочь вам. Инквизитор вскинулся, сощурил свои невозможно-зеленые глаза... — Чем? — резко бросил он. — Ну, чем вы здесь поможете? — Хотя бы тем, что я имел дело с кунари, — самодовольство все-таки сквозило в голосе. — Правда, не в этом смысле... Но разницы никакой, когда речь о подходе. Я был на Сегероне в составе... Впрочем, это скверная история. И общался с последователями Кун в тех случаях, когда они не могли просто приходить и убивать. Я все-таки... немножко дипломат. Так вот смею вас заверить, ваш... друг, скорее всего, все прекрасно видит. — Как этого вообще можно не увидеть? — Лавеллан дернул плечом. — Когда я в своем клане доходил до подобных ухаживаний, от меня уже либо бежали, как от огня, либо посылали к Фен`Харелу. Но хотя бы честно посылали. — Возможно, он не желает вас посылать, — пораздумав, сообщил Сэрбис. — Кунари всегда действуют соответственно каким-то собственным суждениям — ни раньше, ни позже. И у них нет отношений по любви, так что... Постарайтесь заработать уважение, это быстрее приведет вас к цели. Если, конечно, это в принципе возможно. А я думаю, что возможно, потому что по-своему кунари честны. И ему ничто не мешало послать вас... к Кослуну. — А, то есть голым приходить пока что рано? — съязвил Лавеллан, поднимаясь — он явно считал, что беседа зашла куда-то не туда. — Если вас интересует не только постель — вам вообще не стоит приходить... так, — серьезно откликнулся Крассиус. — Потому что для этих целей у кунари есть женщины. Но отношения с ними никогда не выходят за рамки «пришел и ушел». А ведь вы хотите большего? Вы... действительно необычны, ваша милость. Не боитесь ни за тело, ни за душу... А ведь воин из кунари может сломать и то, и другое. — Называйте меня Алларосом, — вздохнул Инквизитор. — После того, что мы тут с вами обсуждали, «ваша милость» звучит глупо. Я попробую последовать вашему совету, потому что больше никаких надежд у меня не осталось. — Меня зовут Крассиус, — принял щедрое предложение Сэрбис. — Вы не пожалеете, что оставили меня в живых. Крассиус услышал сопение из-за двери и поднялся из-за стола, за которым сочинял послание в Орлейский Университет. Топчется и топчется... — Ну? — бросил он недовольно, узрев парнишку из охранников. — У меня сегодняшний вечер занят, а тебе больше проигрывать нечего. Дождись недельного жалования — тогда и сыграем. — Командор Каллен запретил игру в карты в казармах, — вздохнул юноша. — И что? — Сэрбис пожал плечами. — У меня-то не казарма, а, считай, тюрьма. А играть в тюрьме никто не запрещал. — Ага, тюрьма, — парнишка завистливо оглядел кровать под балдахином, уютное кресло и заваленный бумагами стол из какого-то дорогущего дерева из Долов — Крассиус так и не запомнил, что объяснял ему Алларос... — Но я вообще-то письмо вам принес. Сестра Соловей говорит, что срочное. — Давай сюда, — Сэрбис выпростал руку из уже настоящей магистерской мантии. — И передай Дориану, что его я ночью тоже не жду. Занят. — Ночью? — со сомнением спросил парнишка, но Крассиус уже только рукой махнул, едва увидел имя отправителя. Не зря леди Лелиана требовала срочности... Да за такой куш!.. — Ступай, — торопливо приказал Сэрбис. — Придешь, когда я позову, чтобы отдать ответ. Солдат вытянулся в струнку — перед ним, пленником Инквизиции — и вышел, оставляя Крассиуса одного. Сэрбис и сам понимал, что стоит поторопиться. Лелиана ждать не станет, а она действительно опасна. Да и на ночь у Крассиуса были вполне определенные планы... Сэрбис торопливо распечатал письмо и шагнул к окну — вечерело, светло было только там, но он не спешил зажигать свечи. Поспешно пробежав глазами строки, Крассиус победно прикрыл глаза. Это будет всем сделкам сделка! Алларос непременно оценит амулет, который мог принадлежать чуть ли не самим эльфийским богам. А если и не им, то эта штука все равно кошмарно древняя и редкая... Ответ нужно было написать уже сейчас — достаточно резкий, чтобы у продавца не возникло желания соскочить, и достаточно любезный, чтобы не слишком напугать. Сэрбис только начал подбирать подходящие слова, как вдруг движение под окнами отвлекло его взор. Комната его находилась на уровне примерно второго этажа, вечер был еще светлым, видимость была отличная... В косых темно-золотистых лучах заходящего солнца рыжая голова Инквизитора светилась, как настоящий костер. Алларос метал ножи в мишень и неизменно попадал, вышибая следующим предыдущий, но именно сейчас рука его дрогнула, и клинок воткнулся в стороне от центра мишени. Сэрбис понимающе покачал головой. Неподалеку, конечно, замаячила огромная фигура одноглазого тал-васгота — иначе бы Лавеллан ни за что не промахнулся на целых несколько дюймов. Тал-васгот одобрительно похлопал Аллароса по спине, а потом и прижал за плечо. И это могло бы выглядеть встречей двоих закадычных друзей, если бы Инквизитор не запрокинул голову, рассыпая огненные пряди по бугрящимся мускулам своего приятеля. Потерся затылком, словно кот, заглянул в лицо... Крассиус и думать не хотел, как эти двое... находят общий язык, но Инквизитор был спокоен и уверен в себе, а это лучше всего говорило... Тут Крассиус решительно запретил себе думать дальше. Письмо надо было составить незамедлительно — на ночь у него действительно были планы. Строки ложились ровными рядами, слова подбирались легко, и он уже даже успел скрутить бумагу в трубочку — не запечатывал, потому что Лелиана все равно распечатает, не отправит же без проверки! — как вдруг за дверью послышался звонкий голос: — Передай, что я пришла. Ответа не было слышно, а голос зазвучал громче: — Потом допишет! Сэрбис торопливо поднялся и распахнул дверь. Улыбнулся посетительнице, протянул письмо охраннику: — Передай сестре Соловей. Я всегда держу слово. — Передам, — заверил его паренек. — Смене сказать, чтобы вас не беспокоили? — А ты сам-то как думаешь? — смерил его взглядом Крассиус и, галантно распахнув перед посетительницей дверь, громко хлопнул створкой прямо перед носом охранника. — Прошу прощения, — бархатно произнес он, склонившись, зная, что ту забавляет такое отношение. — Я немедленно исправлюсь и буду любить вас всю ночь. Девушка лукаво опустила взгляд, но глаза ее сверкали: — Полно тебе, я же не какая-нибудь маркиза. — Да что маркизы, — деланно-презрительно отмахнулся Крассиус. — Что я, с маркизами не спал? Они тебе и в подметки не годятся. — А в Тевинтере не боятся рыжих? — смешливо фыркнула девушка. — В Ферелдене говорят, что у рыжих нет души. — Когда-нибудь я отвезу тебя в Тевинтер — и ты увидишь, что там нет таких предрассудков, — гордо заявил Сэрбис. — Надеюсь, ты сдержишь слово, — девушка тотчас прижалась к нему и требовательно вскинула голову. — Немедленно поцелуй. А потом люби — всю ночь, как обещал. — Вы не будете разочарованы, леди, — серьезно произнес Сэрбис — и резким движением опрокинул девицу на кровать. Та взвизгнула и рассмеялась: — Хорошо, что я выбрала тебя, а не того, рогатого. Он на меня смотрел. — Это потому что рыжие — проклятие Создателя, — фыркнул Крассиус. — И лишь иногда — Вестники Андрасте. Забудь про рогатого, он тебя в Тевинтер не увезет. — Ну да, увезешь и сделаешь магистрессой, — насмешливо фыркнула девушка, стоило ее обнять. А сам Крассиус вдруг подумал, что это возможно. Ханна — магесса не из последних, она достаточно умна и раскованна... А еще Инквизиция когда-нибудь закончится — так или иначе. И больше ему никогда не придется никому служить. Разве что в самом приятном смысле.