лето - время сладости

Приближение лета чувствуется всё больше и больше с каждой секундой. Дни улетают вместе с бумажными самолётиками через приоткрытое окно куда-то за пылающий горизонт навстречу большому оранжевому солнцу. Юта устало выдыхает куда-то в пол, лёжа в окружении учебников, и тянет протяжное: «Тэёёёён, я так устал», − в сопровождении ленивого потягивания и сладкого зевка. − Ещё один скулёж и я ухожу. Я предупредил, − с наигранной суровостью в голосе. Юта по-детски дует губы и, обиженно глядя на парня напротив, берётся нервно грызть колпачок ручки. − Накамото, − твёрдо, − это раздражает. − А меня раздражает твоё занудство. − В таком случае я избавлю тебя от тягости своего присутствия. − Ну и уходи. Тэён быстро скидывает все свои вещи в рюкзак и, напоследок кинув презрительный взгляд в сторону младшего, покидает квартиру, демонстративно громко хлопнув дверью. Накамото невыносимый до чёртиков, но Тэён почему-то до сих пор проводит с ним бок о бок двадцать часов в сутки, бежит на первый же зов и принимает все извинения. Юта сложный, с Ютой тяжело, но он нуждается в Ли так же сильно, как старший нуждается в нём. Тэён почти добрался до входной двери своего дома как услышал звонок. Не было ни малейшего сомнения в том, кто это мог быть. − Ну чего тебе? − Т-тут что-то большое и жужжащее залетело через окно. Мне страшно. Ты мне нужен. − дрожащим голосом. У Тэёна нет причин отказываться. − Сейчас буду, − бросает устало, − только не плачь. Ли спокойно принимает в свою сторону критику, принимает свои недостатки, но слабость свою принять не может. Её не существует. Юта же, несмотря на свою капризную натуру и то, что он главная причина всех ссор, упорно твердит, что они не могут существовать порознь, как масло не может существовать отдельно от ломтика хлеба. Тэён буквально влетает в квартиру Накамото. У него трогает что-то внутри при виде свернувшегося на полу младшего, что смотрит, словно загнанное животное, пробирая взглядом до костей. Под потолком, громко жужжа, летает здоровенный овод. Юта прячет голову меж коленей, сгибаясь в три погибели.Старшего такая картина отчего-то умиляет: смеётся громко, искренне, вызывая у друга жалобный скулёж. Почти грациозно прыгая то на одной, то на другой ноге, он снимает кроссовки и, взяв один из них в руку, ловко запрыгивает на стол, целясь в уже надоевшее насекомое. Овод оказался не таким уж глупым членистоногим, как думал Тэён. Он легко уклоняется от удара и принимается контратаковать, целясь парню прямо в нос. Не ожидавший такого поворота событий, Ли теряет равновесие и падает прямо в руки подоспевшего Накамото. Овод же времени зря тратить не стал и продолжил терроризировать обидчика, на что Юта с громким воплем бросил своего недоспасателя на произвол судьбы (паркет) и забился где-то в углу комнаты. Злой Тэён, кряхтя, кое-как поднялся с пола. Держась одной рукой за ушибленную голову, а другой сильнее стискивая кроссовок, он бросил обиженный взгляд на японского дезертира и одним махом прикончил надоедливую муху, что устроилась на полу рядом. − Кажется, я умер вместе с ним, − на выдохе произнёс Тэён. Он устало прикрыл глаза и откинул голову назад, прислонившись затылком к столу. Их отношения с Ютой похожи на эти догонялки с оводом, во всяком случае, так думает старший. Тэён слышит тихие шаги, но глаз не открывает. Накамото садится на бёдра Ли и, уткнувшись мокрым носом в шею, шепчет еле слышное: "Прости", − и оставляет лёгкий поцелуй где-то в районе уха. Тэёну кажется, что у него как минимум сотрясение, как максимум − он умер. Он боится открыть глаза, дышать боится - вдруг спугнёт. Кажется, проходит целая вечность, а на деле − минут десять. Голова кружится от нехватки кислорода, а Юта ещё крепче сжимает руки вокруг талии старшего, выбивая из него последние крупицы воздуха. Тэён приобнимает младшего за шею и, усиливая в один момент хватку, делает вдох полной грудью. Юта громко шмыгает носом, чем заставляет Ли всё-таки открыть глаза. Тэён смотрит со всем теплом, на которое только способен, и, не сдержавшись, оставляет сухой поцелуй у виска. − Плакал? − вопрос риторический, но Юта кивает, пряча от взгляда старшего смущённую улыбку. − Я тоже готов был разрыдаться, когда ты оставил меня без поддержки на растерзание той твари. Накамото прыскает и смотрит снизу вверх, дуя свои и без того пухлые губы: будто нарочно провоцирует. − Мне правда жаль... Ты ведь знаешь, что я, − взгляд отводит виновато, − боюсь... Очень сильно боюсь, − и снова прячется уже на груди Ли. Тэён притягивает смутившегося Накамото ещё ближе (казалось бы, куда?) и оставляет несколько поцелуев на макушке. Такой внезапный порыв нежности пугает самого Тэёна не на шутку. Но урчащий Юта, что трётся головой о грудь старшего и смеётся смущённо, выбрасывает все эти мысли куда-то за грани их вселенной. − У тебя, случаем, родственников среди кошачьих нет? Уж больно вы повадками похожи, − получая ленивый удар в плечо. − Ты не слишком головой приложился? Может, в больницу? − с наигранной озадаченностью спрашивает младший. − Не отказался бы от чего-нибудь холодного, − глаза прикрывая. Юта встаёт и уходит на кухню, собирая по пути углы бёдрами и громко чертыхаясь. Возвращается через пару минут с пакетом замороженного зелёного горошка и пачкой фруктового льда. Помогает старшему встать, усаживает его на кровать и, опускаясь на чужие колени, прислоняет холодный пакет к затылку. Ли забирает мороженое из рук японца и, открыв, суёт сладость в рот под вопросительный взгляд Накамото. Лёд со вкусом арбузного смузи. Сладко и свежо. Юта в опасной близости. Сглатывает громко и смотрит на липкие от сока губы старшего. У Тэёна перехватывает дыхание. Он облизывает стремительно тающее мороженое и заглядывает в помутневшие глаза напротив, что так и кричат: "Ли Тэён, ты – труп". И это действительно так. Потому что внезапно Юта подаётся вперёд и целует. Тэёну кажется, что сегодня он заработает себе диабет. Губы у Юты мягкие и сладкие, будто розовая сахарная вата. Фруктовый лёд благополучно падает на пол, сразу же образуя лужу, туда же отправляется и пакет с уже нагревшимся горошком. Пальцы Тэёна ощупывают сквозь одежду каждый позвонок, каждое ребро младшего, будто оценивая насколько происходящее реально, пока Юта, устроив ладони на щеках, терзает чужие губы с пугающей жадностью. Ли подхватывает японца и укладывает спиной на кровать, перехватывая инициативу на себя. Поцелуй углубляет, получая зелёный свет. Накамото стонет сдавленно, вызывая у старшего толпы мурашек, шею руками огибает и притягивает ближе, чтобы расстояние между ними сократить до микронов. Воздуха в лёгких по нолям и это единственное, что заставляет их оторваться друг от друга. Вдохи болезненные, дыхание − жар, по венам − лава. Тэён смотрит так, будто это конец. Оставляет лёгкий поцелуй в уголке губ, красных, как маковые лепестки, и опускается на младшего всем телом. − Ты тяжёлый, − посмеиваясь. − Тэён, я серьёзно, ты меня раздавишь, − вопит возмущённо. Ли сползает, сохраняя молчание, и устраивается рядом. Юта переворачивается на бок лицом к старшему и, недолго думая, игриво целует в нос. Тэён в глаза заглядывает, выискивая там смятение, испуг, что угодно, но находит лишь тонну нежности и сверкающие звёзды. Накамото искрится, улыбается ярко, ослепительно и смешные звуки издаёт. Кто такой Ли Тэён, чтобы противиться желанию обнять это чудо. Он хмыкает и кусает извивающегося японца за ухо. Если это и конец, то сопровождается он началом чего-то нового, неизвестного, но до одури приятного. В их сердцах родилась новая галактика с мерцающими звёздами в глазах и электрическими разрядами на кончиках пальцев.