Столица Равки — Ротенбург. Королевский дворец
— Господин, за воротами замка стоит толпа крестьян. Они устроили бунт на площади из-за поднятия налогов. Что прикажите? — седовласый мужчина с козлиной бородкой выжидал ответа Короля, пока тот, не торопясь, изучал бумаги. Время близилось к обеду. Шторы в Королевской Зале колеблются от ветра, от чего свет то и дело маячит в глазах Советника, но он не склоняет головы — это знак неуважения в присутствии короля. — Скажи страже, чтобы разогнали их. К приезду Кордийцев все должно быть тихо, я не должен оплошать… — последнюю фразу он произнес тише, — Так или иначе, завтра дай объявление газетам, что после Урожая налоги придут в прежнюю форму. Можешь идти, и передай Деснице, чтобы зашел в мои покои перед Королевским Обедом. — Да, господин. Мужчина низко поклонился и захромал к дверям, но резко остановился и повернулся к Королю: — Мой Господин, не смею боле вас беспокоить, но ваша дочь, принцесса Лалиса… опять сбежала из дворца, но мы уже отправили людей на её поиски и перекрыли выезд, прошу вас не… — Да что ж ты будешь делать с этой девчонкой! Найти её немедленно! — Король вскочил с места, стукнув кулаками по столу, большие стопки бумаг зашатались, и верхние листочки слетели на пол. — Я хотел помедлить с этим до приезда Кордийцев, но, на то воля Бога, она узнает сразу же, как её доставят во дворец. *** — Сехун! Да постой же ты! — девушка бежала вслед за парнем, иногда останавливаясь и переводя дыхание, — Я сдаюсь! Всё! Брюнет остановился и победно улыбнулся. Полы её платья поднимались на ветру, а сама девушка напоминала легкое полупрозрачное облачко — дотронешься, и оно развеется, словно и не было вовсе. — Твой отец точно не узнает? — он подошёл к ней достаточно быстро и склонил голову на тонкое девичье плечо. Её руки обвили его шею, проводя по волосам, ключицам. — Ты как маленький испуганный котенок, Сехун. Мои фрейлины не проболтаются, на то они и мои. — Девушка потянулась к губам брюнета. — Лиса, ты же знаешь, что это не может длиться вечно, — остановил её Сехун, — я всего лишь слуга, а ты принцесса. Рано или поздно, тебя выдадут за какого-нибудь принца и вы укатите на своей золотой карете из Равки, а я все так же буду драить королевские конюшни. — Я знаю об этом, и мне тоже нелегко представлять наше будущее, и осознавать, что его никогда не будет. Но я живу одним днем, мне не хочется думать о тех мужчинах, за которых меня выдаст замуж отец. Мои мысли заняты тобой, Сехун, и только тобой. — Её губы прикоснулись к его устам нежно и невесомо. Она знает, что это рискованно. Рискованно покусывать его нижнюю губу, слегка причмокивать и водить руками по взъерошенным темным волосам, чувствовать, как его руки начинают развязывать тугой корсет и ласкать бедра. Ей нужно сохранить невинность для будущего мужа, которого, вероятно, она никогда не полюбит, а не для человека, значащего для неё больше, чем весь мир. Сехун обнимает девушку за талию, прижимая ещё ближе. Это не столько поцелуи, они впиваются друг в друга губами, языками, зубами. Руки парня крепко сжимают её запястья — он всегда знал, что руки — её секретное место. Как же ему не хватало этого! Её губ. Её теплого тела, которое прижимается и требует продолжения, чего-то большего чем поцелуи и ласки. — Перестань целовать меня. Губы парня кривятся в усмешке. — Тогда отпусти меня, принцесса. Лиса медлит, Сехун вновь целует её, и его язык проскальзывает между её приоткрытых губ. — Нам пора, — говорит Лиса в перерывах между поцелуями, — вдруг хватятся. Завтра приедут гости из Кордии — королевская семья, нужно готовиться. — Прошу, останься со мной ещё на мгновение… Издалека послышались людские голоса, в них Лалиса узнала королевскую стражу. — Это за мной, — пропищала она, беря брюнета за руку, — нам нужно спрятаться! — Куда же вы хотите спрятаться, принцесса? — внезапно произнес за спиной стражник, — Ваш отец очень хочет это узнать.***
- Уму непостежимо! Он же из низшего сословия, Лалиса! Он - конюх, ты это понимаешь? А если бы он был заразным или больным? Ты хоть думаешь о своем будущем? - Королева Флестина швыряет в стороны все предметы, находящиеся поблизости. Жилка на её лбу яростно пульсирует, а волосы, прежде уложенные фрейлинами, теперь растрепаны. Лиса морщиться при каждом ударе предметов о стены её собственной комнаты, но решает возразить, когда мать замахивается хрустальной шкатулкой: - Матушка, прошу прекратить это сейчас же! Я понимаю всю серьезность моего проступка, но я готова понести за это наказание, только прошу - не трогай Сехуна, он тут не причем. Я сама его соблазнила... Королева с грохотом поставила шкатулку на стол. - Ты понимаешь, что за то, за чем вас застали, твоего конюха запросто могут казнить завтра на рассвете? Скажи мне, Лалиса, он ещё не осквернил тебя? Если это так, то... - Нет, матушка, - тут же ответила Лалиса, - он никогда ничего подобного со мной не делал. И вообще, то, что увидели стражники, было между нами впервые! Неужели ты мне не веришь? О Господь, не трогай его, прошу! Я сделаю всё, чего вы пожелаете. - Принцесса опустилась на колени перед матерью, скрывая лицо за волосами, её плечи еле заметно подрагивали. - Мы отправим его служить в армию, и ты никогда его больше не увидишь. - Нет, мама! - А что насчет тебя, моя прелестная дочь, то спешу тебя обрадовать: ты выходишь замуж.