Хайкью. Путь навстречу.

      Домой они ехали в молчании. Хината и Ойкава сидели на заднем сидении, потому что переднее занимало детское кресло. Хината боялся лишний раз разозлить маму, хотя она уже, скорее всего, и не злилась, так как придумала свою месть за поведение сына. Она прекрасно знала, кто такой Ойкава Тоору и где он учится, и что они проиграли им на отборочных. И также она была осведомлена, что он всегда боялся сильных и высоких игроков.       Ойкава слегка задремал, так как немного утомился от тренировки, но больше все же от того, что этот день получился каким-то эмоционально напряженным. Для него тоже казалось, что это был странный день. Он не совсем понимал, зачем подошел к Хинате в магазине, зачем потащил его в кафе и зачем предложил потренироваться, когда узнал, что у того День Рождения. Везде с первого взгляда были свои причины, но они были не настолько важные, чтобы сейчас ехать к тому в гости. Но об этом он решил подумать позже. В конце концов, при обычном разговоре всегда можно узнать что-то о сопернике, что может в дальнейшем помочь в сражении против него.       Он проснулся, когда машина затормозила, и сначала подумал, что они приехали, но увидел, что Хината не выходит из машины, а вышла только его мама, и поэтому вопросительно на него посмотрел.       — Мы за Нацу приехали. Это моя сестра, она в детский сад ходит, хотя сегодня была у няни. В следующем году пойдет в школу.       — Долго я спал? — спросил Ойкава.       — Минут сорок, вы почти сразу заснули, как мы поехали.       — Ясно, — сказал Ойкава и отвернулся к окну. Он почему-то думал, что прошло всего пять минут. Видимо все-таки крепко заснул.       — Ойкава-сан? — обратился к нему Хината.       — М? — только промычал Ойкава, так как еще не совсем отошел ото сна, и повернулся обратно к карасуновцу.       — Спасибо за то, что спасаете меня от моей мамы.       — Хм. Она видимо решила, что ругать тебя в твой День Рождения не очень хорошо, но, чтобы не сорваться, решила пригласить стороннего человека, а единственным рядом был я. К тому же она права, если бы мы были друг другу неприятны, то вряд ли бы играли так долго и увлеченно. Ну и, в конце концов, это намного интереснее, чем сидеть сейчас дома одному и доставать Ива-чана смсками.       Хината только кивнул, и они опять замолчали. Мама вернулась в машину с Нацу, усадила ее в кресло, и они поехали дальше. Девочка не ожидала, что с ними будет кто-то еще, поэтому вела себя очень тихо.       До дома они доехали минут за двадцать. Мама с Нацу сразу же пошли на кухню готовить ужин на скорую руку. Сестра Шоё сейчас была в том возрасте, когда ей хотелось всем помогать, так что мама старалась обязательно занимать ее чем-нибудь несложным. Хината же проводил Ойкаву в ванную, где они помыли руки, а затем показал тому свой дом. Потом они расположились в гостиной, где разговаривали на различные темы, в основном касающиеся волейбола. Затем Ойкава резко перевел тему разговора, задав вопрос, который его мучил еще в кафе:       — Почему ты не празднуешь День Рождения с друзьями или с командой.       — Ну… С командой мы не особо ещё близки, только с некоторыми. И сейчас после летнего лагеря все немного потерянные и в раздумьях. Ну, а друзья со средней школы… У кого-то сейчас экзамены, а кто-то уже разъехался на каникулы, а в старшей школе я пока не завел друзей, ведь в основном провожу время после занятий на тренировках с командой, ну или с Кагеямой. А вообще, я не люблю отмечать Дни Рождения, и эту тему я обсуждать не хочу, — на удивление слишком серьезно сказал Хината, что даже Ойкава, который никогда не видел того таким, немного растерялся и понял, что это скорее всего какая-то больная тема. Поэтому только кивнул. И уже хотел что-то сказать, как с кухни раздался голос мамы:       -Шоё, на полу или за столом?       — Конечно на полу! — радостно ответил Хината и подскочил с дивана, и, посмотрев на ничего не понимающего Ойкаву, пояснил ему. — Ужинать будем на полу за прикроватным столиком, а не за нормальным столом. Так удобнее дотягиваться до еды и можно сидеть как хочешь. А не делать вид, что ты на официальном приеме у Британской Королевы.       — Родители такое обычно не предлагают, — заметил Ойкава.       — Но сегодня же День Рождения Шоё, — сказала мама, заходя в гостиную с какими-то тарелками, от которых шел приятный аромат. — Так что можно пострадать ерундой. Бегом на кухню и принесите все, что там осталось. И еще, Тоору-кун, там в духовке доходят творожные булочки, так что тебе, как более взрослому, доверяю их достать.       — Творожные булочки? — оживился Ойкава.       — Да, Хината, не особо их любит, но Нацу и я их обожаем.       — Я их тоже обожаю. Хината-сан, вы святая, — улыбнулся Ойкава и резко поднялся с дивана. Схватив Хинату за локоть, он потащил его на кухню не спрашивая, где она находится, как будто уже тут бывал.       Когда вся еда была расставлена на столике, они, пожелав друг другу приятного аппетита, принялись за ужин. Нацу была немного молчалива и не особо активна, так как смущалась в присутствии посторонних, однако после того, как Ойкава состроил ей несколько смешных рож, она стала более активна и даже начала разговаривать. Затем Хината-сан, Шоё и Нацу начали соревноваться между собой, кто быстрее достанет ту или иную еду. Мама участвовала только условно, поскольку это заинтересовывало Нацу в еде, ведь маленькие дети иногда отказываются есть привычные продукты. Хината же просто любил соревноваться даже в таких глупостях. Затем к ним присоединился и Ойкава, который в кои-то веки мог вести себя не особо сдержанно и дурачиться с остальными, не получив при этом подзатыльник. Естественно, чаще всего побеждал Хината.       — Теперь понятно, почему у тебя такая реакция — усмехнулся Ойкава. — Каждодневная практика с твоей сестрой явно тебе помогает ее улучшать.       Они шутили, общались, Хината оживленно рассказывал, как они сегодня тренировались с Ойкавой. Мама же была рада, что ее сын явно пришел в норму. И по его виду было видно, что он уже что-то твердо для себя решил. И за это она была очень благодарна Тоору.       После ужина они еще какое-то время болтали. В какой-то момент Нацу обратилась к Ойкаве:       — Ойкава-сан, а за какую команду вы играете?       — В Аоба Джосай, — ответил Ойкава, не сразу заметив, как Шоё и его мама напряглись. Как только Нацу задала вопрос, карасуновец потянулся к ней чтобы отдернуть.       — Так это из-за вас братик был очень расстроенным и не хотел со мной играть? — Нацу сразу стала очень серьезной. Было такое ощущение, что еще немного и она стукнет Ойкаву своим кулачком от негодования.       — В свое оправдание хочу сказать, что я не думал, что наш выигрыш так расстроит такую маленькую принцессу. Если бы я знал, то сделал бы все возможное, чтобы команда твоего брата выиграла.       На что Шоё и его мама синхронно фыркнули. Ойкава же одарил их суровым взглядом.       — Тогда в следующий раз ваша команда проиграет? — поинтересовалась Нацу.       — Э-э-э… — не знал, что сказать капитан Аоба Джосай. Даже маленькому ребенку он не хотел давать такого обещания.        — Нацу, — вмешался в разговор Хината. — Я не хочу, чтобы Ойкава-сан и его команда поддавались. Это не честно. Лучше пусть они играют в полную силу.       — Но тогда твоя команда может проиграть, и ты будешь расстроенным. Я не люблю, когда братик грустный.       — Да, можем проиграть. Но это не страшно. Я не планирую проигрывать, и моя команда тоже. Но даже если мы проиграем — это не страшно. Это будет значить, что мы еще недостаточно сильны и нам нужно развиваться дальше. Я был бы очень рад, если бы знал, что Ойкава-сан и Аоба Джосай играют в полную силу. Это будет значить, что они считают нас сильным соперником, раз играют на сто процентов. Поняла? — мягко постарался объяснить своей сестре Шоё.       Нацу кивнула головой.       — А теперь извинись перед Ойкавой-саном, — серьезно сказал Хината.       Нацу подошла к Ойкаве и, поклонившись, извинилась. Ойкава улыбнулся, и, потрепав ее по голове, сказал:       — Ничего страшного. Ты просто переживаешь за своего брата. Но ты больше должна в него верить и поддерживать, потому что самую сильную поддержку оказывает семья.       — А теперь, юная леди, — сказала мама, — тебе пора спать. Шоё, иди и уложи спать свою сестру и заодно возьми футон в моей комнате и постели у себя.       — Да, — одновременно ответили Шоё и Нацу и наперегонки понеслись в комнату к Нацу.       После того, как дети скрылись на лестнице, Хината-сан обратилась к Ойкаве:       — Спасибо, что принял приглашение, Тоору-кун.       — Ну, вы мне выбора-то особо не оставили, — честно сказал Ойкава, от чего мама Хинаты рассмеялась.       — Но ты не особо сопротивлялся, — решила уточнить Хината-сан.       — Скажем так, иногда полезно плыть по течению. Но вам-то это зачем было нужно?       — За последние пару недель Шоё не особо был счастлив. Он, конечно, как обычно улыбался, прыгал и носился, как сумасшедший. Но я его мать. И могу отличить его обычную улыбку от улыбки, за которой он пытается скрыть боль или отчаяние. Шоё очень энергичный, но, когда он слишком энергичный и начинает делать или говорить какие-то глупости, это значит, что он находится в смятении и не знает, как реагировать. Так что, если когда-нибудь он нес бред или будет нести бред, знай, что он просто в растерянности. Раньше он не был таким, но после того, как его отец ушел из семьи за день до его Дня Рождения, он, чтобы поддержать меня и Нацу, был еще более активным. Хотя я прекрасно видела его боль. За последние две недели он стал немного походить на былого Шоё, много энергии и много фальшивых улыбок дома да и, скорее всего, в клубе тоже. И сегодня, когда я увидела, что он искренне улыбался и радовался, когда вы вместе тренировались, то просто не могла не пригласить тебя к нам.       — Видимо на него так повлиял проигрыш… — начал было Ойкава, но мама его прервала:       — Не обольщайтесь, Великий Король, — сказала мама и ухмыльнулась. Ойкава же удивленно на нее уставился. — Он достаточно спокойно относится к поражениям. Ну, я имею в виду, что, конечно, не спокойно, но они не сломают его. Он всегда будет возвращаться и начинать все с самого начала. Шоё считает, что поражения важны не меньше побед. Его больше угнетает, что у него не получается играть на одном уровне с остальными членами команды. Поэтому он и старается компенсировать разницу умений своей скоростью, прыжками, а главное энтузиазмом.       — Ему нужно просто тренироваться. Кстати, собственно, чем он занимался в средней школе? — спросил Ойкава и тут же подобрался, так как Хината-сан на него очень строго посмотрела.       — Почти такой же вопрос ему задал Тобио-кун после их первой и последней игры в средней школе. Видимо не зря он твой ученик, как говорил Шоё, мыслите вы в одном направлении. Не знаю, правда, что ему ответил на это мой сын. Скорее всего — ничего. Потому что он не любит к себе жалости и к тому же очень строг к себе, каким бы дуралеем он не казался. После этой игры они стали заклятыми соперниками. Но даже после того поражения и после поражения этим летом он не был в таком убитом состоянии, в котором он вернулся из летнего лагеря. Но вопрос, чем он занимался в средней школе, тебе лучше задать ему самому. Но скажу только одно, в средней школе у них волейбольный юношеский клуб появился только на третьем году. И я вижу, что ты все понял, — сказала мама и ухмыльнулась на реакцию Ойкавы. Тот сидел как громом пораженный. У него в голове проносились вопросы, которые он уже собирался озвучить, как в гостиную вернулся Шоё.       — Нацу уснула, и я постелил футон, так что можно идти спать, Ойкава-сан, — он уже обращался к капитану Аоба Джосай, который никак не отреагировал на эти слова, а только не отрываясь смотрел на Хинату. Мама Шоё же стояла и ухмылялась.       — Ойкава-сан? — еще одна попытка вернуть того из раздумий. — Великий Король! Мама, ты что, сломала капитана Аоба Джосай? Они же мне не простят такого.       — Да, это был мой план. Заманить его сюда и вывести из зоны комфорта, чтобы у тебя стало меньше соперников, — на что Хината прыснул.       Тут Ойкава все-таки пришел в себя:       — Хей-хей, все в порядке, я уже в норме. Давайте я помогу убрать посуду, — предложил он, обращаясь к маме Шоё.       — Не стоит, идите, готовьтесь ко сну и ложитесь. По-любому еще пол ночи проболтаете.       Пожелав спокойной ночи, парни направились в комнату карасуновца. Хината выдал тому пижаму, видимо специально отложенную для неожиданных гостей, так как она явно была не по росту для Шоё, и показал где душ.       Пока Ойкава умывался и принимал душ, он размышлял, стоит ли задавать вопросы про клуб в средней школе. Судя по реакции Хинаты-сан, это могло вызвать не самую хорошую реакцию. Но с другой стороны, возможность что-то узнать была только сейчас. Так что он принял решение все же поговорить с рыжим карасуновцем. Когда он вернулся в комнату, Хината тоже только заходил, он так же был в пижаме и с мокрой головой, видимо принимал душ в какой-то другой ванной комнате. Ойкава направился к футону, но Хината его остановил, сказав:       — Футон для меня, вы наш гость, так что будете спать на кровати, тем более я и так вам доставил много проблем сегодня.       — Ну, предположим, не так уж и много проблем, но раз так положено в вашем доме, тогда ладно. Надеюсь только ты не простынешь на полу, — сказав это Ойкава пошел к кровати, а Хината выключил свет и направился к футону.       В комнате не было темно, хоть и выключили свет, так как ночь не была достаточно мрачной из-за света луны. Оба лежали, и каждый думал о своем, при этом хотели поговорить. Ойкава хотел знать, что это была за история с волейбольным клубом. Хината же просто хотел поблагодарить о сегодняшнем дне.       — Ойкава-сан, вы спите? — тихо спросил Шоё.       — Нет, — также тихо ответил Тоору и уже чуть громче добавил. — Я же поспал в машине, так что теперь спать как-то не особо хочется.       — Я хотел извиниться.       — Ха? — не понял Ойкава. — За что извиниться?       — За то, что мама вынудила вас принять приглашение, ну и вы почти весь день провели со мной. Может у вас были какие-то планы, а я…       — А ты им абсолютно не помешал, так как если бы помешал, меня бы здесь не было, и я бы еще в магазине прошел мимо. Да и это все было полезно.       — В каком смысле? — теперь была очередь удивляться Хинаты.       — Ну, как говорится, держи друзей близко, а врагов еще ближе. Я, возможно, узнал что-то, что поможет выработать стратегию против твоей игры. Так как твои техники и твоя игра в любом случае складываются из твоего характера.       — Вы как всегда правы. Только я вас врагом не считаю, очень сильным соперником — да. А еще я хотел сказать спасибо за сегодняшний день.       — Тоже что-то узнал?       — Не то чтобы, даже если что-то и узнал, то вряд ли смогу это применить на практике. Просто это был странный день. Согласитесь, это не в порядке вещей встретить в магазине своего соперника, которому ты проиграл две недели назад, посидеть с ним в кафе, получить пару советов, потом поиграть с ним в волейбол, а после он же оказался у меня в гостях.       — Согласен, — сказал Ойкава, смотря в потолок. — Запишу этот день в список самых странных. Но ты же вроде общаешься с другими командами-соперниками. Вон Некома, например.       — Некома, — хмыкнул Хината. — Они наши заклятые соперники, как мы с Кагеямой. Вроде и друзья, но спуску в игре друг другу не дадим.       — Странные у вас с ним отношения, — заметил Тоору.       — Не особо. Он еще тот придурок, конечно. Но я им восхищаюсь, он дает мне пасы, с которых я могу пробивать. Но я ему не уступлю. Знаю, что это будет сложно, но я должен стать сильнее него.       — Жалко, что ты не мой кохай, — сказал Ойкава не подумав и тут же прикусил свой язык, поняв, что он сейчас ляпнул. Но, с другой стороны, это была правда.       — Почему? — удивился Хината.       — Ну, я бы тебе давал пасы лучше, чем Тобио-чан. И ты бы мной тоже восхищался и радовался, когда пробивал с моих пасов. Моя команда не особо-то мной восхищается.       — Но я и так вами восхищаюсь. Вы крутой, — серьезно сказал Хината, и в него прилетела подушка. — Ай, за что? — спросил Хината и кинул подушку обратно.       — Ты не можешь говорить такие вещи настолько серьезно, — заворчал Ойкава, хотя ему было приятно.       — Но это правда. Я восхищаюсь вами, а еще Иваизуми-саном и Куроо-саном, Бокуто-саном и Акааши-саном, но вами, наверное, больше всего. Вы отличный связующий, у вас отпадная подача и крутой прием. Вы очень разносторонний, и проиграть вам, на самом деле, не очень-то стыдно.       — Перестань говорить это. Это ужасно смущает. Да и ты хоть кем-нибудь не восхищаешься? — решил уточнить Ойкава.       — Киндаичи-куном.       — Ха? — удивился Ойкава, он никак не ожидал услышать имя члена своей команды, но с другой стороны этого следовало ожидать.       — Он меня постоянно блокирует. Хотя меня многие из Некомы блокируют, но вот ваш блок меня бесит больше всего. Я, наверное, теперь всегда на месте блокирующих из других команд буду представлять себе Киндаичи-куна.       Ойкава на это рассмеялся, но тут же понял, что уже ночь и где-то в соседней комнате спит ребенок, перевернулся на живот и уже смеялся в подушку. Хината же лежал и широко улыбался. После того, как Тоору отсмеялся, он сказал:       — Теперь, когда Каиндаичи будет чихать, я буду знать, что это ты его вспоминаешь. А если он заболеет, то это будет значить, что вы, скорее всего, наткнулись на сильный блок, — теперь была очередь смеяться Хинаты. — Ладно, кто еще? Или такая честь выпала только Киндаичи?       — Вакатоши-сан.       Ойкава тут же стал серьезным:        — Ого. Тут мы с тобой единодушны. Но вот только у меня на это свои причины. Ты же вроде восхищаешься всеми сильными игроками. Ушивака-то чем перед тобой провинился?       — Он крутой, да. Но вот его отношение к соперникам меня немного раздражает. Он сказал, что Аоба Джосай без вас были бы слабаками. Но у вас каждый игрок силен и мне на самом деле было обидно за вас. Это же чушь полная.       — Чертов Ушивака! — вспылил Ойкава. — Как будто их Шираторизава без него была бы сильна.       — А ещё он сказал, что те, кто проиграл Аоба Джосай, его не волнуют.       — А еще что-нибудь заливал про грунт или плодородную почву, — добавил Ойкава.       — Да, вот только нас он назвал бетоном, — проворчал Хината.       — Это в духе Ушиваки, — кивнул сам себе Ойкава. — Но вы-то уж явно не бетон.       — Я тоже так думаю. Поэтому, когда я схватил перед ним мяч, который он пытался поймать в прыжке, я подошел к нему и сказал, что «Я Хината Шоё, представитель бетона. И мы обязательно победим».       — О Боже? Чиби-чан. Я тебе поражаюсь, то ты трясешься от страха перед сильными игроками, то показываешь небывалую храбрость, которая граничит с глупостью. Но я бы хотел видеть лицо этого придурка Ушиваки в этот момент, да и Кагеямы тоже. Я даже не сомневаюсь, что оно того стоило. Хината на это только хмыкнул.       — Кстати, насчет вашей команды. Я не думаю, что они не восхищаются вами. Просто вы давно с ними играете, поэтому они уже привыкли к вам. Но ведь игроки из Китагава Дайичи пришли в вашу школу, чтобы играть именно с вами. Просто не все такие как я, кто не может держать язык за зубами. Возможно, если бы они прыгали вокруг вас, так же, как я вокруг Кагеямы, вам бы это не нравилось, как и Кагеяме.       — Ну да, это было бы странно, если Ива-чан и все остальные требовали у меня пасы. Кстати, я надеюсь ты понимаешь, что я не из самых лучших побуждений тебя выслушал и потренировался? — решил уточнить Ойкава, портить свой имидж «отвратительной личности» он особо не хотел.       — Конечно, — согласился Хината. — Вы получаете информацию для того, чтобы была возможность ее применить. Но ведь с моей стороны это, наверное, работает также. Я имею в виду, вы использовали меня, а я вас, как, ну видимо, жилетку, чтобы рассказать о своих проблемах.       — Почему ты так спокойно на это реагируешь? — удивился Ойкава. — Обычно, когда люди понимают, что я за человек, то перестают со мной общаться, либо начинают опасаться.       — Так я вас и без того опасаюсь, мне кажется, что уже больше опасаться некуда, — заметил Хината. — Ну, а вообще, это же не работает по-другому. Вы просто очень внимательный и умный. Вы замечаете, делаете какие-то выводы и применяете их на практике. Вся проблема в том, что так делают все в отношении самих себя. Но когда они слышат что-то из уст другого человека, до чего должны были дойти сами, они чувствуют растерянность от того, что их раскрыли. Как будто бы они становятся голым перед этим человеком. Это неприятно, конечно, но если я сам идиот и не могу прийти к определенным выводам, то это же моя вина, а не ваша. Я не должен обижаться на вас, а должен только сказать спасибо за то, что помогли мне что-то понять. Просто в обычной жизни я стараюсь ничего не скрывать, всегда говорю, что думаю и делаю то, что хочу. И если это кому-то не нравится, то это уже не моя проблема. И в игре это работает также. Это наша вина, что вы смогли так быстро найти против нас стратегию, и это наша вина, что мы не смогли с ней справиться.       — За сегодняшний день, я слышал от тебя очень много умных вещей. Это не вяжется с тем образом, который ты сложил вокруг себя. Это немного обескураживает, — растеряно сказал Ойкава.       — Кагеяма в свое время сказал тоже самое. Что я могу нести глупости, но иногда говорю умные вещи. Но дело не в этом. Я на самом деле глупый и еле сдал экзамены, чтобы меня до игр и до летнего лагеря допустили. Просто я как-то понимаю желания своих друзей, членов команды и соперников и принимаю их всех таким, какие они есть. Наверное, я просто, хочу, чтобы меня тоже принимали таким, какой я есть.       — Это как-то связано с твоим отцом? — осторожно спросил Ойкава, повернувшись на бок и посмотрев вниз на Хинату.       Тот закрыл глаза и, тяжело вздохнув, ответил:       — Мама рассказала все-таки, — в сторону сказал Шоё и, чуть помолчав, добавил:       — И как вы это делаете? — проворчал Хината.       — Что именно? — не понял Ойкава.       — Правильные выводы. После того, как я принял, что отец больше к нам не вернется, я стал относиться проще к людям. Наверное, теперь для меня худшего человека, чем он, не может быть. Но, возможно, у него все-таки были какие-то свои веские причины на то, чтобы уйти от нас в другую семью. И когда он ушел, Нацу очень плакала и постоянно капризничала, так что приходилось чувствовать настроение и мамы, и Нацу, чтобы хоть как-то их поддерживать. Ну и иногда просто полезно побыть идиотом, чтоб тебя не грузили лишней информацией и лишними проблемами. Но, я думаю, что вы это и сами понимаете, так как тоже иногда ведете себя как идиот.       — Согласен. Скажи мне, Чиби-чан, справедливо потребовать что-то взамен моего, как ты выразился, неудобства? — Ойкава, все же решился задать мучавший его вопрос. Возможно сейчас, когда Хината был очень разговорчив и даже на тему с отцом не особо сильно отреагировал, можно было задать этот вопрос.       — Я думаю, что можете. Но поддаваться я вам в следующей игре не буду и мешать своим хорошо играть тоже, — все также с закрытыми глазами проговорил Хината.       — Эй! Ты за кого меня принимаешь? Я бы не стал такое просить. Гораздо интереснее играть, когда соперник играет изо всех сил. Мне просто не понятно, ты вроде играл в волейбол в средней школе, но твои техники оставляют желать лучшего, так что мне просто интересно, чем ты занимался в средней школе?       Хината подскочил на футоне и уставился на Ойкаву взглядом, которого тот у него никогда не видел. Боль, смешанная с отчаянием, ему даже показалось, что во взгляде Хинаты мелькнула ненависть. И хотя Ойкава понимал, что, скорее всего, этот взгляд не был предназначен самому Тоору, а больше воспоминаниям Шоё, становиться объектом такого взгляда еще раз он точно не хотел. Скорее всего он до сих пор переживал этот проигрыш, так как даже года не прошло с того момента.       — Мама и об этом рассказала? — Ойкава на это кивнул. — Что еще она рассказала?       — Она сказала, что у вас не было юношеского волейбольного клуба. Но ты же выходил с какой-то командой на отборочные?       Хината упал на подушку и положил тыльной стороной на глаза и начал рассказывать.       — У нас не было юношеского волейбольного клуба, только женский. Поэтому тренер предложил мне к ним присоединиться. Естественно, тренироваться нормально с ними я не мог, так что я тренировался один в зале, когда все были на улице. Ну, или в коридоре. Иногда девочки из волейбольного клуба кидали мне мяч, иногда друзья из других клубов. Несколько раз я тренировался с другими клубами: с футбольным и баскетбольным. Собственно, тренируясь с футболистами, я и открыл, что могу быстро бегать, а с баскетболистами учился прыгать. Потом на третьем курсе к клубу присоединились трое игроков, но нам не хватало людей, чтобы сформировать команду и выступить на отборочных. Поэтому двое ребят из футбольного и баскетбольного клубов согласились нам помочь. Собственно, из-за того, что нас было мало, у нас и тренера-то не было. Только иногда между тренировками женского клуба с нами занимался их тренер. Ну, а дальше вы знаете. Я прекрасно понимал, что мы ни черта не выиграем, хотя надежда всегда есть, пока мяч не упал. Но попробовать себя в настоящей игре очень хотелось.       — Твоя команда знает эту историю? Или просто так некоторые считают тебя бестолочью?       — Не все, Суга-сан знает, да и Кагеяма тоже, но они не распространялись об этом. Я просил их об этом. Лучше так, чем если бы они все знали. Тогда было бы какое-то снисхождение ко мне, а его я не хочу. Лучше буду тянуться за всеми. Возможно в какой-то момент смогу их догнать.       — Или убежишь вперед, и они не смогут до тебя дотянуться, — предположил Ойкава.       — Не думаю, что так получится. Но я буду стараться.       — Подожди-ка. То есть ты начал нормально тренироваться с командой в полном составе и с нормальным тренером только на первом курсе старшей школы три месяца назад? — осипшим голосом спросил Ойкава.       — Да.       — Наша с вами игра, какой официальной твой игрой была по счету, то есть без учета тренировочных, хотя, судя по всему, в тренировочных ты не меньше вкладываешься.       — Четвертая.       — А тренировочный матч? — все же решил уточнить Ойкава, ему казалось, что у его сейчас удар хватит.       — Тренировочный матч против сильной команды, а не так, как мы между собой играли, был первый.       — Первый тренировочный и четвертый официальный матч, — и Ойкава опять засмеялся в подушку. Он просто пребывал в шоке. Отсмеявшись, он посмотрел на ничего непонимающего Хинату. Тот явно был обеспокоен поведением Ойкавы.       «Он ведь даже не понимает, что для человека с запасом практики в одну официальную игру на нашем тренировочном матче показал ужасные и пугающие способности. И на официальной игре он должен был быть меньше на площадке по времени, а не прыгать в основном составе. Он ведь не менее талантливее, чем Кагеяма. Вот только это почему-то так не бесит. Видимо потому, что он сам к этому относится так, как будто ничем таким не обладает».       — Чиби-чан! Ты чудовище! Вот так и знай! — Ойкава серьезно посмотрел на Хинату после того, как отсмеялся. — И я не дам тебе спуску в нашей следующей игре. Я найду способ справиться с тобой и с твоей командой, чтобы вы там не придумали за следующие четыре месяца. Первый тренировочный и четвертая официальная, — еще раз проворчал Ойкава.       — Хорошо, — только и сказал Хината. Он не совсем понимал реакцию Великого короля, но обещание его приободрило. — Я рад, что не ваш кохай.       — Почему это? — удивился Ойкава. — Я был бы прекрасным семпаем.       — Я и не сомневаюсь. Но вы признаете меня игроком, хорошим или плохим, не важно. Но игроком, которого стоит опасаться, раз вы обещаете не давать мне спуску. И это приятнее слышать от своего соперника. А еще, имея вас в соперниках, есть стремление к самосовершенствованию. Вы умный и всегда найдете какую-нибудь стратегию.       — Ты мне льстишь, и я ничего такого не имел в виду, — проворчал Ойкава.       — Имели и я вам не льщу. Даже Кагеяма так думает.       — Не имел, и по реже упоминай меня и Тобио-чана в одном предложении.       — Имели и хорошо.       — Не имел.       — Хорошо, вы ничего такого не имели в виду, что не мешает мне думать иначе.       — Ты хитрая зараза, Чиби-чан, — улыбнулся Ойкава. — В общем, пора уже спать, и я напоследок тебе кое-что хочу сказать. Возвращаясь к разговору, который у нас с тобой был в кафе. Твоя команда, Тобио-чан и тренер правы, что у тебя ужасная подача и прием. С блоками у тебя тоже не очень, хотя и получше будет, чем со всем остальным. И в любом случае тебе нужно тренировать все это. Но вот с другой точки зрения, твоя лучшая сторона — это атаки и прием пасов от Кагеямы, которые большинство людей считают ужасными. К тому же, как я понимаю, именно это ты и тренировал со средней школы. В основном атаку. И в данный момент перед тобой возникла стена, которую тебе нужно преодолеть, чтобы продолжить бороться. Если ты будешь бить вашу быструю с открытыми глазами — это будет очень круто. И я хотел бы это увидеть. К тому же, если ты говоришь, что видишь другую сторону, это значит, что ты хотя бы видишь, куда тебе стоит направлять мяч. Так что я бы на твоем месте от своей позиции не отступал и просто ждал, когда Тобио-чан прозреет.       На какое-то время в комнате воцарилось молчание. Ойкава понимал, что помогать сопернику советами — это не совсем то, что нужно. Но вот для Хинаты ему было не жалко. В конце концов, он понимал, что в следующей игре у них опять будет противостояние связующих, а без Хинаты Тобио-чан далеко не пойдет.       — Спасибо еще раз и за то, что выслушали, и за тренировку, — прервал тишину Хината. — И мне действительно стало лучше, на следующую тренировку я точно пойду с другим настроением.       — Не забывай, не из лучших побуждений, — решил уточнить Ойкава.       — Да, я помню, — улыбнулся Хината.       — И завтра, когда мы разойдемся, я буду делать вид, что ничего не говорил, особенно про кохая.       — Конечно, а вы что-то говорили? — спросил Хината невинным голосом.       — Отлично! И об этом дне будет лучше, если никто не узнает.       — Я что совсем на идиота похож? Если Кагеяма узнает, что я с вами общался, да еще и тренировался, он меня закопает, хотя мы с ним и не разговариваем.       — А Ива-чан, если узнает про сегодняшний день, мне точно приложит хорошенько. Хотя он и так найдет, за что стукнуть. В общем, спокойной ночи, Чиби-чан, — сказал Ойкава, закрыл глаза и почти сразу отключился.       — Спокойной ночи, Ойкава-сан, — сказал Хината и тоже закрыл глаза. Но вот уснул он не сразу. Слишком эмоциональным для него был день. Он прокрутил в голове весь этот ночной разговор и вдруг понял, что не соврал, когда сказал, что ему полегчало. Он никому не рассказывал про среднюю школу и про отца, а сейчас, рассказав все Ойкаве, понял, что эта ситуация его отпустила. А значит можно было двигаться дальше. И он наконец-то заснул.