Из-за стены, что тонка до того, что при желании ее можно пробить одним лишь кулаком, слышится тихий звон гитарных струн. Ты уже собиралась заснуть, ведь время довольно позднее. Или раннее? Какими нужно считать пять чертовых утра? Уже плевать, ведь теперь этот звук явно не даст тебе вот так просто провалиться в царство самого Морфея, а все из-за разгоревшегося в твоей груди огонька интереса.
Ты распахиваешь глаза, подняв свои веки, успевшие отяжелеть за эти несколько мгновений. Твой сонный взгляд устремляется вглубь комнаты: смотришь на заключенную в оковы рамки фотографию, что стоит на письменном столе. На ней запечатлены твои родители, и ты наверняка погрузилась в раздумья о том, что было бы неплохо навестить их в ближайшие месяца два, а то и три — академия забирает слишком много твоего времени. От этих мыслей брови сами по себе сползают вниз, а ты, даже думая, умудряешься не переставать прислушиваться к льющейся из-под чьих-то пальцев мелодии.
Взгляд перемещается к окну, где виднеется тонкая полоска восходящего солнца, окрашивающего небо в приятный алый цвет, да и не только в него — здесь присутствует огромное множество иных оттенков, которые радуют глаз. Яркий цвет золота, насыщенный персиковый — можно продолжать до бесконечности. И пока ты размышляешь о том, какие еще цвета скрываются от твоего взора, параллельно этому в твоей голове рождается новое полотно.
Это картина, самая настоящая. Картина, которую мне, наверное, узреть не суждено в этой жизни. Твое сознание выписывает то, как чьи-то руки мягко прижимают к телу изгиб старой доброй Yamaha, покрытие которой уже бликует на свету не так, как раньше, а поверхность увешана цветными стикерами. Пончик, радужный флажок и даже какой-то человечек. Стой, он… Да, он, черт побери, был выцарапан, а затем бессовестно залит черной краской.
Вот одна ладонь скользит по грифу вверх, к самым первым ладам, зажимая нужные аккорды. Это C, это D, а это… это E. А кончики пальцев второй проходятся по струнам настолько бережно и трепетно, что на секунду кажется, словно они ласкают эти тонкие и такие хрупкие медные нити.
Но все не так просто. Картинка смазывается, ведь тебе время от времени приходится напрягать свой слух, прислушиваясь. И знаешь, почему?
Все просто. Игра становится более тихой, робкой и, возможно, стыдливой, словно человек, решивший в столь позднюю, — или уже раннюю? — пору исполнить наверняка свою самую любимую песню, вдруг осознал, что может разбудить кого-то.
Ну, или не дать заснуть кому-то, вроде тебя.
Хотя, знаешь, это довольно странно, ведь если ты обучаешься в академии, то ночью-то, да еще и на выходных, точно тихо никогда не бывает.
Однако сегодня вам обеим повезло.
«Обеим?» — наверняка спросит читающий.
Да.
Ты точно знаешь, кто живет за стенкой. Давай пока оставим это за завесой и не будем называть имен.
Да, даже твоего собственного, так и ласкающего слух каждый раз, стоит ему только прозвучать.
Ох, вот. Наконец-то, спустя тягучие секунды горького ожидания, громкость игры снова нарастает, а значит человек увлекся игрой вновь. Теперь тебе даже под силу распознать исполняемую песню, даже учитывая то, что всего пару минут назад твое сознание было опутано туманными сетями только-только начавшегося сна.
Ты улыбаешься, опустив голову и немного покачав ей. Слова раздаются эхом в твоей голове.
All I want is nothing more
To hear you knocking at my door.
Эхом, потому что этот человек всегда придумывает что-то, что заставит тебя улыбнуться, хоть и грустно. Она достучится до тебя, даже не находясь в одной с тобой комнате.
Хитрость?
В точку, детка.
Человек знает, как тебя коснуться не касаясь, как бы это странно ни звучало. Ссора? Обида? Просто желание увидеть тебя на своем пороге - гитара и голос. Всё решат они.
Тебе определённо нравится эта черта Человека. И теперь даже решаешься подыграть. Ты осторожно поднимаешься с постели, стараясь не скрипнуть чем-нибудь, будь это пол или сама кровать — похрен. Главное не шуметь.
Ты тоже не из самого плохого десятка и знаешь, как убед… Блять, опечатка. Да хотя… Ты и удивишь, и убедишь — тебе все по зубам.
Пройти к шкафу, взять упаковку какао с полки и пойти к Человеку, поющему о том, что хочет услышать то, как ты робко заносишь ладонь, сжатую в кулак, в воздух, а потом стучишь?
Запросто.
Ты делаешь точно то же самое, что описано выше. Да, встаешь, да, берешь, да, заносишь руку, но…
Ты не стучишь.
Просто потому что решаешь поступить по-другому.
Достаешь из кармана джинс свой мобильник и шустро открываешь контакты, находя нужный.
From: L. Adler.
To: M. Campbell.
Message: Выйди на улицу. Да, сейчас. Без вопросов. Просто сделай это. В окно смотреть бесполезно — все равно меня там не увидишь. И давай быстрее.
Немного грубовато, но это в твоем стиле.
Нажимаешь кнопку «Отправить?», тут же услышав, как раздается звук уведомления. Игра прекращается почти сразу. До твоего слуха доносится мой тихий вздох, от чего ты едва сдерживаешь смешок, закрыв рот ладонью. «Спалишься — весь план насмарку» — эта фраза является твоим главным стимулом к тому, чтобы быть тихой.
К тому же, за дверью уже слышен звук суеты, а через пару секунд и приближающиеся шаги.
Мгновение.
Дверь распахивается и я едва сердечный приступ не ловлю, положив руку на сердце: — Твою ж мать, Адлер… — произношу это, а через секунду уже висну на тебе и прижимаю к себе, поглаживая по спине ладонью.
— Я тебя тоже очень рада видеть, малышка, — усмехаешься, обнимая меня в ответ, а потом поднимаешь мою голову. Заглядываешь в глаза, улыбаясь. А я…
…а я лишь начинаю тараторить извинения, портя весь момент к чертовой матери: — Прости, боже, я… Я виновата, я не хотела, я…
Закатываешь глаза, а уже в следующую секунду я оказываюсь заткнута твоим поцелуем.
И, что самое главное, мне не удастся не поддаться. Просто потому что я уже таю от твоих губ и того, как твоя ладонь мягко скользит по моей спине.
Видно, что отстраняешься ты очень нехотя, однако…
— Вместо того, чтобы ты сейчас извинялась просто так, пошли лучше пропустим по кружке какао. Как ты любишь.
Я смеюсь, утыкаясь лбом в твое плечо, и едва слышно шепчу одно лишь слово:
— Пойдем.
