Прошло полгода
Чёрт. Как же не хотелось сейчас жить. В глазах потемнело, Мидория полуголый облокотился на стену. Изнасилование. За что? …Всё ужасно закончилось. Прошла неделя. Мидории было всё хуже и хуже. И в физическом, и в моральном плане. Какого чёрта всё произошло именно так? Проходит месяц, Мидория не в состоянии продолжить работать, увольняется, на время переезжая к маме. Проходит ещё две недели. Беременность. Что делать? Рожать и растить ребёнка от какого-то урода? Но нет, нет, дети в этом не виноваты! Он буду его любить. Немного колебавшись, согласился родить. Мама обещала помогать всем, чем может. Бакугоу он не видел с их первой за долгое время встречи. Да и не было в этом смысла. Казалось, что за то утро они рассказали всё, и говорить больше не было смысла. Роды. Было тяжело, был риск потерять ребёнка, но всё же родился мальчик. Его назвали Аки. Весь измученный Мидория был счастлив, и в этот момент он позабыл все сомнения, что терзали его.Четыре года спустя.
Мидории двадцать три, сынишке четыре. Время летело незаметно. — Аки, солнце, ты готов? — поправляя шарф сына улыбнулся Изуку. — Да, мамуля! А куда мы идём? — Мы идём к няне. — А зачем к няне? У тебя появились важные дела? — Да, котёнок, маме надо работать. — немного улыбнувшись, ответил Изуку. — Если маме надо, тогда я согласен! Всё ради тебя, мамочка! — Аки родился альфой, но был таким добрым, что в это не сразу поверили люди. И это поражало Изуку. — Умничка, а теперь пойдём? -Мидория протянул мальчику руку, тот обхватил её своей маленькой ладошкой, крепко, не выпуская маму, будто сейчас исчезнет. Звонок в дверь. Дверь открылась. На пороге стоял полу-сонный, накаченный блондин. Изуку смотрел куда-то в даль, поэтому не сразу увидел старого друга-врага. Эту няню посоветовала ему мама, говорит, мол, хорош и все дела. — Звонил вам, я Изуку. — Кацуки, проходите.- с усмешкой ответил тот. Тогда Мидория наконец обратил внимание на него. На его лице было достаточно много удивления. Пока они с Аки проходили, мальчик внимательно разглядывал свою будущую няню. — Мам, мам! Она мне нравится! — Кто — она? — Мидория переодел мальчика и отдал верхнюю одежду Бакугоу. Сейчас маленько не до него. Поэтому он полностью попытался подавить удивление и посветить себя сыну. — Няня! Кач-чан рассмеялся и подошёл ближе, наклонившись, он сказал: — Думаю, мы с тобой поладим. — Да! — мальчики улыбнулись друг другу. Это был такой ценный момент, как показалось Изуку, что он даже застыл, смотря на происходящее. — Ой, точно, мне пора! Не скучай, солнце! — потрепав мальчишку по тёмным изумрудным волосам, Изуку выпрямился. — Спасибо, Бакугоу. Я вернусь к восьми, если не задержусь. — Мидория, немного покраснев, потёр затылок. — Ничего. Если задержишься, то можете остаться у меня, как-никак обещают ливень. — Хо-хорошо. Я тогда пошёл. — по привычке он поцеловал того в щёку. Сообразив, что он только что сейчас сделал на глазах Аки, он покраснел до кончиков ушей. — П-прости! Я н-не хотел! Правда! — Кач-чан смотрел на него непонимающе, но позже улыбнулся своей милой улыбкой. — Иди уже. — немного подтолкнув его ответил Бакугоу. Изуку вспомнил, что сейчас опоздает и вышел из квартиры. — До встречи. «А он красивый… Так, стоп! Изуку, о чём ты думаешь?!» День прошёл хорошо, Аки понравилась «няня», целый день они играли, общались, веселились. Кацуки был очень рад этому парнише. И в правду, Инко была права, он легко общался с сыном Изуки, это было странно. Парень на дух не переносил других детей, но почему-то с Аки было легко. Его больше волновало то, от кого этот малый. Вечерами, когда Инко заходила и рассказывала про дела Мидории, она всегда отнекивалась что произошло на самом деле. Да и сам Бакугоу помнил их последний разговор. Хоть и прошло четыре года, но казалось, что тот останется непреклонен и пока не собирается настраивать свою личную жизнь. Тот часто встречал Изуку на улице, тот выглядел так мило, спокойно, эти изумрудные вихри на его голове немного выпрямились, он возмужал и больше не походил на того слабого, вечно ревевшего Деку. Кач-чан тоже не отставал, он стал более накаченным, привлекательным, но таким домашним, что это было совсем не похоже на него. Красные глаза уже не выглядели жестоко, в них были тепло и забота. Постоянно кто-то клеился, всё это выглядело как-то глупо. Им был совсем не важен пол и возраст. Молодые девушки вплоть до более зрелых женщин постоянно висли на него, дабы затащить в постель. Но как только их отвратительные губы касались лица или шеи Бакугоу, тот не особо сдерживал себя, лишь покрывал всех тех «красавиц» трёхэтажном матом. Впрочем, было ясно лишь только то, что Бакуго кого-то ждал, и действительно: он не понимал почему отвергал всех: и парней, и женщин, хоть все их ласки и были довольно мерзкими, но не сказать, что это были уроды. Это были и актёры, и модели. Он не понимал, кто ему нужен. Сидеть в элитном ночном клубе, выслушивая очередную шлюху о том, как парень бросил её, было невыносимо. Хотелось уйти от всего этого. Просто исчезнуть. Просто забыть и полюбить так жарко, так по детски, как ему хотелось. Но по прежнему тот не встречал людей, к которым он мог бы испытывать какие-то жаркие чувства. Он так устал от всего. Бакугоу сразу же согласился помочь Изуку, тому надо было работать, а Кацуки наконец отдохнёт, почувствует себя легко. Время шло. На часах уже полдевятого. Кач-чан пошёл за стаканом воды, в то время как Аки уже по хозяйски развалился на диване. Какой милый, так похож на Мидорию. Поставив стакан на журнальный столик, тот убрал все фломастеры и рисунки, на которых невольно расположился сорванец. Укрыв того одеялом, Кач-чан подошёл к окну. На улице уже льёт как из ведра, и грохочет молния, а этого всё ещё нет. Прошёл ещё час. Бакугоу не стал запирать дверь, вдруг Мидория вернётся. Сам же задремал рядом с Аки. Изуку вернулся к десяти вечера, ему было так неловко перед Кач-чаном. Немного мешканья, Изуку взял ручку двери в надежде, что она не закрыта. И, о чудо, та была не заперта. Сняв с себя серое пальто, почти на цыпочках Изуку прошёл в гостиную. Квартира у Бакугоу была достаточно большой, показалось, что тот был какой-то важной шишкой. Наконец найдя гостиную, он увидел милую и завораживающую картину: Кацуки лежал на диване, а верхом на нём Аки. Рядом, где-то ближе к столу, валялся махровый плед. А на самом столике рисунки Аки. Пройдя к креслу напротив, Изуку сел и стал наблюдать за этой чудесной, и, как кажется, семейной идиллией. Прошло немного времени и сам Мидория отключился из-за усталости, накопившейся за весь день. Вокруг темно. Ощупывая, он оборачивается — стена, до боли знакомая бетонная стена. Кто-то кричит. — Урод! Кому ты нужен?! А если и нужен, так лишь для секса. — Да и омега-то из него ничего. Холодный пот побежал по его шее. Эти кошмары его мучают с того времени. А самое страшное, что это видел Аки. Когда Изуку кричал и просыпался от очередного кошмара, перед глазами в слезах стоял Аки. «Мама, что с тобой?..» И эти слова резали душу. Было так больно и невыносимо мучать Аки из-за своих же страхов. Тогда обнимая своего мальчика, как сумасшедший на коленях извинялся перед ним. — Эй! Чёртов Деку, ты не виноват! — стало светло, и совсем не страшно, но если только самую малость. — Мм… что произошло.? — немного потерев глаза, которые жгло, скорее всего, от очередных слёз, сказал Мидория. — Проснись. Всё хорошо. Ты не виноват. Не виноват, слышишь? Распахнув свои зелёные глаза, перед которыми всё чётче вырисовывался образ Кач-чана, он немного ужаснулся. Сейчас было стыдно. Только не говорите, что тот знает о этих кошмарах…