Я хочу, чтобы дождь шел весь день, Потому что тогда люди не обратят на меня внимание, Потому что зонтик спрячет мое унылое лицо, Потому что во время дождя люди заняты собой.
Сидя дома на диване, я держал в руках книгу Нейла Уильямса, страницы которой освещались приглушенным светом стоявшей справа от дивана лампы. Рядом в камине догорали дрова, отчего температура в комнате ощутимо понизилась. Из-за этого приходилось натягивать плед выше, стараясь не разлить давно уже остывший чай. Треск дров приятно ласкал слух, а капли падающего дождя разбивались об стекло; иногда вдали раздавался звук грома, и когда всё это смешивалось, то создавало своего рода мелодию. Или это мои уши уже привыкли везде и во всем слышать определенный ритм, кто его знает. Переворачивая очередную страницу «Истории дождя», я ощущал, как с каждой прочитанной строчкой всё больше и больше погружаюсь в сюжет. Автору отдельное спасибо, а ещё Юнги-хену, который впервые в жизни предложил что-то стоящее. Когда он показал мне книгу впервые, я бросил на неё быстрый взгляд, коротко пробежавшись по строчкам с описанием. Друг сказал, что она мне очень понравится, ведь это в моем «философском стиле». Юнги редко предлагает что-то почитать, ведь он не из тех людей, которые любят это занятие, но если он говорит, что книга ценная — значит так оно и есть. — «Я нихрена не понял, когда читал, поэтому думаю, что тебе определенно понравится»,— сказал он тогда. Я только усмехнулся, ведь это было так похоже на Юнги. Она долго пылилась у меня на полке, а сегодня… сегодня, когда я тупо смотрел в потолок над своей кроватью, снова загнанный в угол своего сознания, окутанный режущей слух тишиной - я опять погрузился в свои размышления, и случилось так, что они привели меня именно к этой книге. Недолго думая, я взял её в руки, приготовил зеленый чай с дольками лимона, и уселся читать. И сейчас, переворачивая уже восемьдесят третью страницу, я все больше и больше понимаю смысл сказанных Юнги-хёном слов. Книга действительно стоящая, а ещё она идеально подходит под сегодняшнюю погоду. История Рут — это сказ о бесконечном дожде, который однажды обязательно закончится. Это песнь во славу любви, которая исцеляет, долготерпит и неизменно, год за годом, ведет этот мир через тьму. Вау, что ещё сказать? Это затягивает. Книга — это своего рода душа человека. Когда писатель выводит её чернилами, не скрывая ни единого желания, ни единой эмоции- тогда рождается что-то новое, что-то, что никто кроме этого писателя не сможет понять, не сможет пояснить. Нам остается лишь догадываться, что было в его мыслях такого, что заставило его сесть и написать историю. Ведь еще ни одна история не рождалась просто так. Еще ни один рассказ не был рассказан просто так. Всегда есть что-то, что движет человеком при написании. И я не могу даже предположить, что двигало Нейлом в тот момент, когда он сидел в своем кабинете, освещаемом тусклым светом, за окном, возможно, также беспощадно лил дождь, а боль в его сердце была настолько сильная, что он писал и писал, выливая её на пожелтелые страницы. Как было написано им же: «Возможно, все поэты обречены на разочарование. А оно, скорее всего, вызвано тем, что поэты часто смотрят на мир сквозь розовые очки». Что-то в этих словах зацепило меня. А что, если Нейл был также несчастен? Что, если однажды кто-то предал его, и сейчас ему ничего не оставалось, кроме как писать и писать, бесконечно. Как и этот бесконечный дождь лился за окном. Когда глаза устали, а задница затекла до такой степени, что невольно начинала покалывать, я решил, что на сегодня достаточно. На часах лишь пять часов вечера, но на дворе уже заметно начинает темнеть. Ночь подступила слишком быстро. Вылив остывший чай в раковину, я поставил чайник чтобы заварить новый. В этот момент желудок ужасно сильно заурчал, от чего мне даже не по себе как-то стало. Что же, придется сегодня остаться без ужина. Холодильник был пуст, точно так же, как и мой желудок. Но ни желания, ни денег - а особенно денег, - не было, чтобы пойти в магазин и купить что-то съедобное. На полке в шкафчике лежала начатая пачка орехов и шоколадный батончик. «Отлично, Ким Намджун, ты официально стал бомжем.» Как же это все удручало. Никакой нормальной жизни, ей Богу. Даже поесть нечего уже. «Ты уверен, что сможешь оплатить эту аппаратуру и отдать деньги за квартиру, без вероятности оказаться после на улице? »— как-то раз спросил меня Юнги-хён, когда мы стояли в магазине электроники и выбирали новую аппаратуру для записей музыки. Тогда я с улыбкой довольного кота, которому положили целую миску мяса, вынул бумажные купюры с бумажника и отдал продавцу, совершенно не заботясь о смысле прозвучавших слов, думая только о прекрасном гиганте, который скоро будет украшать мою студию. А вот надо было послушать. С обреченным вздохом наливаю вскипятившуюся воду в кружку, наблюдая, как она постепенно окрашивается в зеленый. Так и смотрю в одну точку, прислушиваясь к мольбам своего желудка скорее вкинуть в него хоть что-то. Дым от горячего напитка приятно бьет в лицо, а рука невольно тянется к заднему карману джинсов. Вскоре комната заполняется серым дымом Marlboro. Его запах смешивается с ароматом свежо сваренного чая и лимона. Горло жжет, но ощущение приятное. Дождь постепенно прекращается, нервно постукивая по крышам зданий, а холодный вечерний воздух обжигает нагретое тело. Перила балкона отдают тем же холодом метала, что и пол.Голова вниз, взгляд на свои пятки.
Если бы здесь была мама, она бы отругала за то, что босяком стою на холодном полу. Сказала бы, что я непременно простужусь и что тогда она не станет делать мне мой любимый чай и ухаживать за мной, хотя все мы знаем, что это не так. Она бы сто процентов укутала меня горой пушистых одеял и кормила домашним супом. Она ведь мама. Как же я скучаю. Marlboro вскоре догорает, а чай в руке снова остывает. Клубы холодного дыхания вырываются наружу, тело уже мельком начинает подрагивать, но я не спешу заходить в дом. Мне нравится смотреть на огни вечернего города, на разбивающиеся об асфальт капли дождя. Закрываю глаза, и в голову внезапно закрадывается мысль, что сейчас кто-то подойдет сзади и обнимет со спины, согревая теплом своего тела, положит голову на плечо и тихо выдохнет, прижавшись холодным носиком в изгиб шеи. Потом начнет ругать, что вышел на балкон в одной футболке, но в голосе так же будут слышны нотки беспокойства и… любви. ******
***
Да, определенно. Это то, чего Намджуну сейчас так не хватает. Любви. Но он ни за что на свете не признается в этом. Поэтому просто мотает головой и снова смотрит на проезжающие мимо машины. Мысль эта уходит так же быстро, как и пришла. Она ненужная, по его мнению, бессмысленно думать о чем то таком. Но в то же время в глазах потухает какой-то огонек, которого, оказывается, и раньше там не было, но который так сильно рвется на волю, кричит, но его не слышат. Почему-то именно сейчас так захотелось прогуляться под этим дождем, что он выбрасывает сигарету прямо на улицу, слыша внизу возмущающийся голос мимо проходящего мужчины. Намджун скрывается в квартире, не обращая на возгласы никакого внимания, ставит кружку в раковину и бежит одеваться. Не забывает также надеть теплое пальто и прихватить зонт. Он в спешке открывает двери квартиры, схватив с тумбочки телефон и ложа его в карман. Так же в спешке и закрывает квартиру, еще раз дергая ручку, чтобы удостоверится, что она закрыта. И только когда холодный ночной воздух снова обдувает красивое, но напряженное лицо, тело начинает расслабляться, а Намджун вдыхает эту прохладу, позволяя ей окутать и легкие тоже. Он не знает, почему напряжение в груди резко начало расти, но сейчас думать об этом не хочется. Он открывает зонт и ступает под капли мелко моросящего дождика, шагая вниз по улице. В основном, он любит гулять под дождем. По его мнению, он уже обошел все парки Сеула, каждый раз любуясь ими и удивляясь их красоте, как впервые. Особенно они прекрасны во время после дождя, когда свежая трава начинает приятно пахнуть, распространяясь на все ближайшие улочки, мелкие животные выходят из своих норок, бросаясь людям под ноги и рискуя быть раздавленными. Сейчас в центральном парке не так много людей, но несколько душ всё же присутствуют. Намджун не задерживается здесь на долго, ведь если бы пробыл тут ещё хотя бы минуту, то вырвал бы из рук маленького мальчика хот-дог, — пусть и немного промокший, — не смотря на приличия. Он до ужаса голоден, и ненавидит себя за это. Ноги сами несут его вдоль улиц, он не замечает куда идет и кто проходит мимо, просто накидывает капюшон на голову и спускает зонт ниже. Внезапно он захотел стать невидимым или просто чтобы люди исчезли.Тогда он смог бы просто так прогуляться под дождем, без всякого глупого зонта, прыгая по лужам, не боясь осуждения с боку людей.Потому что тогда люди не обратят на меня внимание, Потому что зонтик спрячет мое унылое лицо,
Может быть, он и о голоде забыл бы совсем. Но реальность такова — ты должен придерживаться рамок, установленных этим миром. «Чувство, будто пути всего сущего ведут тебя к реке», — ещё одна фраза из книги Нейла. Почему он вспомнил о ней именно сейчас, когда ноги принесли его к реке Ханган, он не знает. Но и думать об этом не хочет. Просто садится на мокрую землю и свешивает ноги с моста, закрывая зонт и кладя рядом с собой. Поднимает голову вверх, позволяя каплям падать на лицо и медленно стекать по щекам и подбородку. Он смотрит на огни уплывающего вдали корабля и, внезапно на его лице появляется вымученная улыбка. Без всяких ямочек, которые в ином случае озарили бы этот мрачный мир своим сиянием, принуждая даже самые грозные тучи разойтись в стороны. Но это не происходит, ведь улыбка эта именно измученного жизнью и голодом человека. Намджун вспоминает свою мать и Юнги-хёна, вспоминает свою уютную квартирку и новую аппаратуру, за которую отдал последние гроши. И вдруг улыбка становится грустной, а огни вдалеке какими-то размытыми, и нет, это просто капля дождя стекает с лба и попадает в глаза; совершенно не то, о чем вы подумали, совершенно не скопившиеся в уголках глаз слёзы, нет. ******
***
Я знаю каждую улочку в радиусе тридцати пяти миль от моего дома, каждый поворот и здание, парк, магазинчик, аптеку, закусочную, кафе — даже где какое дерево растет. Я гулял по улицам Сеула каждый день, начинай с возраста десяти лет, какая бы погода на дворе не была и сколько бы работы у меня не было. Сейчас мне двадцать два, и как я, взрослый мужчина, смог, черт возьми, потеряться в родном Сеуле?! Нет, я конечно все понимаю… Я ничего не понимаю. Иду вдоль какой-то аллеи, изредка освещаемой уличными фонарями. Людей здесь нет, лишь пустые намокшие лавочки. Небо всё больше затягивается черными тучами, а дождь с каждой секундой начинает лить всё сильнее. Уже даже зонт не спасает от каплей дождя. Пальто немного намокло, а ботинки неприятно хлюпали. Возвращаться домой слишком далеко, если бы у меня были деньги на такси и я вообще знал бы куда мне идти. Тяжело вздыхаю, сильнее кутаясь в кремового цвета пальто, и иду дальше, надеясь выйти из аллеи и найти какое-то теплое местечко, в котором можно бы было отсидеться. Выходя к дороге, жду, чтобы светофор загорелся зеленым и я смог перейти на другую сторону улицы. Дождь уже беспощадно барабанит по зонту, стекая и разбиваясь об асфальт. Когда свет загорается, я срываюсь на бег и мчусь к первой попавшейся крыше, чтобы она дала мне укрытие хоть на несколько секунд. Тогда я смог бы тщательно всё обдумать и найти выход из сложившейся ситуации. Поскорее бы домой. В голову приходит мысль позвонить хёну, чтобы тот забрал меня, но как только загорается дисплей телефона, я успеваю лишь отметить время — 8:27, как он снова потухает. Нажимаю на кнопку ещё несколько раз и разочаровано прихожу к выводу, что я попал. И что теперь делать? С осознанием того, что разрядившийся телефон не включится по волшебству, я продолжаю судорожно нажимать на кнопку довольно окаменелыми от холода руками. — Такими темпами ты ничего не добьешься, — раздается справа от меня нежный, словно бархат, голос, и я резко поворачиваюсь в сторону звука. Бессознательно пялюсь на парня с волосами нежно-розового цвета, который теплой улыбкой смотрит на меня в ответ. В его карамельных глазах играет какая-то смешинка, а когда я совсем глупо отвечаю а, что?, он начинает смеяться. Красиво так растягивает пухлые губы в улыбке, а я теряю дар речи. Так, стоп, приди в себя, Намджун, где твои манеры? — Говорю, ничего не добьешься, если будешь стучать по нему и мысленно просить включится, он не восстанет так из мертвых, — продолжает парень. — Я… я надеюсь на чудо, — как-то глупо отвечаю, полностью разворачиваясь к***
***
За окном заметно усиливается дождь, а вдали слышатся новые раскаты грома. От вспышек молний молодых людей спасают зеленого оттенка шторы, но Джин-хён и так вздрагивает каждый раз, когда удары усиливаются, а вспышки настолько сильные, что ткань не помогает сдерживать их. Они в тишине доедали приготовленную старшим парнем еду, уже успевшую остыть за долгое время. Никто не знает, сколько точно времени прошло, но ребята успели переговорить на различного рода темы, начиная сегодняшней погодой и заканчивая обсуждением недавно вышедшей дорамы. Оказывается, хён очень любит сидеть перед телевизором в свободное время, особое внимание уделяя новым, - ещё не успевшим покорить сердца многих зрителей, - дорамам. У него есть несколько любимых, которые он пересматривает уже в двухтысячный раз, но больше всего старший любит смотреть аниме, поедая при этом разные вкусности. Он может смотреть аниме целыми днями, и даже несколько раз в его историях упоминается имя - Ким Тэхён, - с которым, по словам старшего, они не раз устраивали ночные марафоны, умудряясь пересмотреть десятки различных аниме. Ким был его младшим братом, а по совместительству и лучшим другом. Намджун узнает, что находится сейчас в нескольких десятках миль от своего дома, в неком районе Инсадонг. К удивлению младшего, он бывал здесь десятки тысяч раз, ведь Инсадонг - главный центр культуры и искусства в Сеуле, причем этот статус закреплен за ним уже долгие годы. А так как парень обожает искусство, он уделял этому месту особое внимание, иногда прогуливаясь по старинным улочкам и заворачивая в местные галереи и музеи. Он любил это место, ведь тут всегда пахло свежим кофе и пряностями. И даже аллея, по которой недавно выбирался Намджун, была той самой, в которой парень любил садится на лавочки и читать найденные в запыленной библиотеке отца книги. - Не могу поверить, что не узнал Инсадонг сразу, - дожевывая последний кусок мяса тянет недовольно Джун, - я ведь знаю это место, как свои пять пальцев. - На улице темно и льет как из ведра, неудивительно, что ты не распознал местность, - пожимая плечом отвечает старший. - Но, хён, - немного притихшим голосом спрашивает Нам, - почему я раньше не видел твое кафе? Я ведь прекрасно помню, что три месяца назад, когда я здесь был в последний раз, его тут не было. Сокджин сжимал в руках край скатерти, приподнимая губы в улыбке. Он закрыл глаза и откинул голову назад, от чего кадык на его шее задергался, а сидящий напротив парень невольно сглотнул скопившуюся во рту слюну, немного напрягаясь. Старший тихо вздохнул и сел уже спокойно, начиная объяснять: - Я сам не думал, что здесь когда-то будет что-то похожее на это. Я уже второй год живу в квартирке сразу над этим зданием, - что же, теперь я хоть знаю куда он относил мои вещи. - Всё это время место внизу пустовало. Здесь несколько раз делали картинные выставки, так как помещение было довольно хорошо обставлено, пусть из всей мебели тут был только кожаный диванчик. Он стоял здесь всё то время, что я живу наверху. Никто и никогда не претендовал на пустынную комнату с большими окнами в потолок, - хён на секунду остановился, проверяя, слушает ли его Намджун. И продолжил, когда увидел его заинтересованное лицо. - В один день шел дождь, а я возвращался со своей скучной работы, без какого-либо желания делать хоть что-то в ближайшие дней пять. И когда проходил мимо, намереваясь уже взобраться по лестнице на второй этаж, я вдруг заметил здесь свет и решил проверить, мало ли кто забрался сюда. - И что было дальше? - Дальше я познакомился с бывшим владельцем, - быстро выдохнул хён. - Он вернулся с Японии и решил заскочить, посмотреть что да как, и был удивлен, что никто ещё не использовал здание в каких-то собственных целях, ведь он был бы совершенно не против. Мы поговорили, и я как-то моментально принял решение забрать помещение себе. Он согласился сразу же, и даже не стал просить деньги, представляешь? Он просто подарил мне его, - с восторгом взвизгнул старший, не скрывая свою радость и некую благодарность. - Ого, в наше время ещё есть такие люди, как тот парень? - усмехнулся Нам, откидываясь на спинку мягкого кресла. - К сожалению или же к счастью, Чон Хосок единственный в своем роде. Он невероятный парень, стал чаще приезжать и всегда заходит в гости, иногда даже на ночь остается. "Вот как, - пронеслось у младшего в голове, - даже на ночь остается". Он тихо хмыкнул и отвернулся к окну, что не скрылось от глаз сидящего напротив человека. Ким старший хитро прищурил глаза, что-то обдумывая в своей голове, но быстро расслабил черты лица, стоило Намджуну снова повернутся к нему. - Так значит ты живешь наверху? - решил спросить первое, что пришло на ум. Джин лишь кивнул, не сводя взгляда с лица младшего. Сокджин признает, что тот был действительно красив, а ямочки на щеках придавали парню ещё больше обаяния. Он захотел снова увидеть их, и хотел было рассказать одну шутейку, чтобы исполнить свое желание, как Намджун выдал следующее: - У тебя тут всё так красиво обставлено, неужели ты сам справился за такой короткий срок? - Ну, - начинает Ким старший, - Хосок много чем помог мне. Он купил большую часть мебели и оплатил рабочих, которые покрасили здесь всё. Ещё мне помог Техён-и. И снова этот Чон Хосок. Он что, действительно такой ангел, прям во плоти, который распространяет свою светлую ауру налево и направо, улыбаясь, как радостное божье существо? Неужели своей этой улыбкой он смог очаровать Сокджин-хёна? "Господи, Намджун, о чем ты вообще?" - ругает парня внутренний голос. И Намджун понимает, что мысли в его голове слишком банальны, но они продолжают крутиться внутри черепной коробки, уже рисуя портрет того самого Хосока, о котором с таким придыханием рассказывает Джин. Старший заметил, что Джун впал в некий транс, смотря в одну единственную точку на полу, и несколько раз щелкнул пальцами перед его глазами. К внешнему миру его вернули совсем не пальцы хёна (хотя они были довольно привлекательными и большими ... ), а новый раскат грома и усилившийся дождь, барабанящий по подоконнику. - Я, - замялся Намджун, - мне, наверное, стоит уже уходить. Спасибо, что накормил меня, Джин-хён, - парень поднялся на ноги, а за ним и Сокджин, с непонимаем во взгляде. Его брови были сведены и между ними пролегла складка, когда он смотрел на копошащегося Намджуна. Тот вынул из зарядки свой телефон, поставленный туда Джином раньше, и бил по кнопке, пока экран мобильника не засветился, оповещая о загрузке устройства. - Что-то не так? - спросил Ким старший, но в ответ получил лишь некое подобие улыбки. - Нет, всё нормально, - Намджуна от чего-то раздражала вся эта напряженность, появившаяся так внезапно. Он понимал, что ведет себя сейчас, по крайней мере, глупо, и попытался умерить свой пыл. - Я и так доставил тебе кучу проблем, хён. Ты накормил меня и буквально спас мою жизнь, но у меня нет денег, чтобы расплатиться с тобой сейчас. - Ничего и не нужно, Джун-и, - мягко отвечает парень, немного расслабляясь. От этого Джун-и у Намджуна дыхание останавливается, ведь никто, кроме мамы, - даже Юнги-хён, - не называл его так раньше. - Ты можешь принести мне моё пальто и ботинки, пожалуйста, - спрашивает он, вбивая пароль на телефоне. Сокджин лишь медленно выдыхает, кивая и направляясь наверх. - Ну же, давай, - Джун приложил телефон к уху, слушая бесконечные гудки, которые вскоре сменились низким женским голосом. Парень тихо выругался и повторил попытку, но тщетно, всё тот же девчачий голос доносился с динамика, никак не шепелявый голос его друга. Когда вызов сбросился в пятый раз, послышались шаги, и вскоре сам Ким Сокджин вернулся, держал в руках кремовое пальто и такого же цвета ботинки, протягивая их своему уходящему гостью. - Вот, держи, ботинки ещё правда не полностью просохли, - парень замешкался, а после добавил, - может останешься ещё ненадолго? - с каким-то отчаявшимся голосом спросил он, смотря Намджуну в глаза. - Хён, ты время видел? Уже почти двенадцать, я и так доставил тебе слишком много хлопот, - тихо отвечает младший, принимая из рук хёна ботинки и начиная обуваться. - Ты не ... - начал было Сокджин, но его перебил слишком сильный удар грома. Парень испуганно подпрыгнул на месте, инстинктивно обнимая себя руками. - Не уходи, - шепчет Джин, чем вызывает табун мурашек на спине Намджуна. Он так и оставляет руки над головой, готовый накинуть на себя пальто, и смотрит на него широкими от услышанного глазами. - Там... там льет как из ведра, ещё и гремит. К тому же, ботинки ещё мокрые, а я не хочу чтобы ты простудился. И ты совершенно не доставишь мне хлопот, - быстро заключает старший Ким, прерывая последующий монолог младшего, который было уже открыл рот чтобы запротестовать. Он придумывает всякие причины, которые заставят Намджуна остаться на ночь. И ким Сокджин не понимает, почему для него присутствие этого человека настолько важно. "А почему, собственно, я не могу остаться? - думает Намджун, - хён хороший человек и он действительно переживает. Да и Юнги-хён не отвечает, а мне идти добрых сорок миль". Из раздумий выводит новый удар грома и испуганный визг старшего. Намджун смотрит на парня напротив и, ещё секунду сомневаясь в правильности своего решения, опускает руки и перекидывает пальто через спинку одного стула. Глаза Джина загорелись, как только тот понял, что Нам решил остаться. Он улыбнулся своей фирменной улыбочкой, а Нам хмыкнул, обнажая свои зубы и позволяя ямочке украсить его щеки. - Умеешь же ты уговаривать, Сокджин-хён, - фыркает Намджун, чем вызывает смех у старшего. - И где я буду спать? ******
***
Одежда хёна пахла цветками розы и была мне немного великовата. Несмотря на то, что я выше Сокджина, у того действительно была хорошая структура тела. Из-за его широких плеч футболка немного спадала и оголяла ключицы, а вот пижамные штаны наоборот - были немного коротковаты. Гель для душа тоже пах розами, отчего мне вскоре вскружило голову. После душа захотелось осмотреться, пока хён возился с чем-то на кухне. Его квартирка была немного меньше моей, но по-особенному уютной. Всё так же сделано в теплых оттенках, как и само кафе. Только ванная комната отличалась от всего интерьера, ведь была сделана в тёмных тонах, что совершенно не сочеталось с игрушками для купания: уточками и машинками, что лежали в корзине возле ванны. Я устало плюхнулся на застеленную парнем постель, уже намереваясь погрузится в сон, как половицы в коридорчике скрипнули, а на пороге гостевой комнаты показался сам Сокджин. Он держал в руках две чашки, от которых поднимались клубы дыма. Мило улыбнувшись, он зашел вовнутрь и вручил мне одну кружку, садясь на край кровати. - Извини, я подумал, что ты захочешь выпить чаю перед сном, - виноватым тоном заговорил старший. - Я могу уйти, а ты ложись спать, - он уже было поднялся с кровати, как я от чего-то резко подался вперед и схватил его за запястье, разворачивая лицом к себе. - Это твой дом, ты не должен извинятся, - говорю ему, - я совершенно не против выпить с тобой чаю, Джин-хён. Он кивает в согласии, после чего предлагает пройти в гостиную и включить какой-нибудь фильм. Я охотно соглашаюсь, предлагая посмотреть что-то фантастическое, из разряда зарубежных фильмов, на что тот охотно кивает и уходит в свою спальню. После он возвращается с огромным пледом и двумя подушками, чуть не роняя их на пол. Я помогаю парню восстановить равновесие, но спасти любимую кружку Сокджин-хёна нам так и не получается. От вида его красного и обиженного лица я хочу смеяться, и не сдерживаюсь, прыская в кулак, когда старший надувает губы и несильно бьет меня в плечо. И не скажешь, что этому парню уже двадцать четыре, ведет себя, как маленький ребенок. Пока я выбираю нам фильм, хён убирает пролившийся чай и собирает осколки, умудрившись порезать палец. И так, с перебинтованным пальцем и мерцающими на экране "Стражами Галактики", мы и засыпаем. Когда за окном внезапно раздался сильный разряд грома, хён подпрыгнул и прижался ко мне сильнее, пряча лицо где-то в ключицах. Он длинными руками обвил мою талию, отчего я приоткрыл глаза и, посмотрев вокруг, а потом на спящего и мельком дрожащего хёна, - натянул плед повыше, прижимая теплое тело ближе к себе. Снова погружаясь в сон, я решил оставить вопрос о том, почему вдруг мне стало так хорошо и приятно, зарываясь носом в светло-розовые пряди, на потом. Завтра, когда мы проснемся в обнимку с переплетенными конечностями, посмотрим друг другу в глаза и будем искать ответ на вопрос - "Как так случилось, что это вообще такое? ", - я и подумаю об этом чувстве. Не сейчас. Не сейчас, когда хён тихо выдыхает мне в шею, а я целую его светлую макушку. Не тогда, когда дождь за окном беспрерывно барабанит, а раскаты грома чувствуются всё ближе. Не тогда, когда два тела, согреваемые друг другом, вдруг находят покой и умиротворение в маленькой квартирке на втором этаже. Не тогда, когда темная ночь заставляет всё живое забыться сладким сном, а сердца двух парней наполнится неожиданной теплотой, позволяя искорке надежды, наконец, пробить себе путь наружу.Надеюсь, что кто-нибудь поприветствует меня, Может быть, даже обнимет мое усталое тело. Пожалуйста, прошу не задавай никаких вопросов, А просто продолжай лить вечно.
А утром лишь тихое "Просыпайся, принцесса" на ухо, и нежная улыбка с выступающими ямочками. И больше им ничего не надо.Лишь бы дождь продолжал лить вечно.