***
Дорога до дома тэхеновых друзей занимает всего пятнадцать минут на автобусе. Морозным вечером хочется посильнее закутаться в шерстяной шарф, спрятать руки в длинных рукавах совсем не по погоде легкого пальто, сшитого больше для красоты, нежели для тепла, а лучше и вовсе никуда не высовываться. На улице шторм, организованный взбунтовавшимся декабрем. Волосы беспорядочно треплет ветер, глаза слезятся и немеют покрасневшие пальцы. На ресницах оседает морозная пыль, сквозь которую уставший город плывет маревом. Друзья плетутся от остановки нарочно медленно, собирая кроссовками все лужи Ульсана. Чимин обещает себе под моросящим снего-дождем, что сегодня все будет обязательно по-другому. Что сегодня родится новый Чимин: смелый, уверенный в себе и откровенный, — недаром на нем полупрозрачная черная рубашка. Та самая рубашка для особых случаев. Мальчик осознанно берег ее ровно для одного из таких дней. Они с Тэхеном забегают по дороге в магазин купить в гости соджу на двоих. Но это лишь на словах. Чимин знает, что будет пить его один, — Тэхен пить не любит. Зато носится с бутылкой по тротуарам и лавочкам, распугивая редких прохожих, и все кричит, что сейчас самое время загадывать желания под первым декабрьским снегом. Такой счастливый и взбудораженный. Чимин берет с него пример и подзаряжается сумасшедшим настроем. Они забредают на любимый пешеходный мост и, словно сговорившись, замирают, изучая отблески на чернильной поверхности ледяной реки. Мальчики еще в детстве решили, что этот мост умеет исполнять желания. И вкупе с первым снегом их каменный друг должен сотворить действительно настоящее чудо. Тэхен хватает друга за руку, и они вместе становятся на край плитки, опираясь бедрами о ледяные перила моста. По коже бегут мурашки, руки и колени немеют, мороз щиплет нежную кожу щек, но Чимину давно не было так хорошо. Они делят свободу на двоих, и мальчику так ее не хватало. Не хватало этой головокружительной энергии. Он отдается своему единственному желанию с головой, оставляет все свои страхи за железными перилами и твердо верует, что сегодняшний вечер изменит всю его жизнь, хорошо бы все-таки в лучшую сторону. До нужного дома они добираются уже в полуживом состоянии. Чимина колотит до скрежета зубов, и в подъезде между пролетами он пытается ухватить хотя бы капельку тепла от старой батареи, ладонями цепляясь за тонкие трубы. Он сейчас раскрасневшийся от мороза, дрожащий, как осиновый лист, и ему попросту стыдно появляться в таком виде. Красные щеки никого не красят. — Ты предупредил родителей, что с ночевкой? — заявляет Тэхен у самой двери и тянется к звонку. Чимин перехватывает его руку. — В смысле, с ночевкой? Договорить им не дают, потому что нужная дверь открывается сама. — Хен! Хен! Я соскучился! — радостно басит Тэхен, отвлекаясь, и прыгает к кому-то в объятия, не позволяя Чимину рассмотреть хозяина. Вероятно, их действительно ждали. Из-за сплетения рук Тэхена со вторым парнем, их ног и еще бог знает чего Чимину совсем ничего не видно. Жмутся они так тесно, что мальчику становится не по себе. Если в этой компании все так близки, то Чимину уже пора домой. Ему на секунду даже чудится звук короткого поцелуя, когда к дверям сползаются остальные ребята. — Заждались вас, пиздец. — Поляна накрыта. — А мы без вас начали! — Идиот. Не слушайте его. Ничего мы не начинали. — А уже можно наливать? — О, вы соджу принесли! — Ты даже несовершеннолетний еще, Чонгук-а, обойдешься. — Ребята! — торжественно объявляет Тэхен, перекрикивая галдеж. — Вы же помните, я рассказывал вам про своего друга детства? Знакомьтесь, тот самый Чимин-и! Мальчишка отходит в сторону, уводя с собой хозяина квартиры, и Чимин с ужасом понимает, что на него уставились три пары глаз. — А, первокурсник, — лениво тянет худощавый парень. Чимин точно знает, что он на несколько курсов старше и зовут его Юнги. От его сканирующего взгляда хочется поежиться, но Чимин лишь вяло машет одеревеневшими пальцами и прячет красные щеки за шарфом, сильнее в него кутаясь. С оттаивающих ресниц вокруг глаз собирается влага, и это удача, если от макияжа останется что-то приличное. — Да, мы учимся в одной группе, — кричит в ответ Тэхен уже из другой комнаты. Двое других ребят громко спорят, чья очередь заряжать телефон, и это переходит в детские бои без правил с поджопниками и выкручиванием конечностей. Парень, которого Чимин раньше не встречал, с кроличьей улыбкой и выразительными глазами, одерживает верх над хеном, в котором мальчик узнает старшекурсника Ким Сокджина. Оба получают подзатыльники от Юнги, а младший пристыженно позволяет оттянуть себя за ухо в другую комнату. В узкой прихожей душно и темно, воздух сбитый, прокуренный настолько, что перед глазами маячит целый слой дыма, но даже в этой духоте мальчика все еще трясет. К нему быстро теряют интерес, оставляя в дверях. Внутри возобновляется суета, квартира оживает, припечатывая его звонким смехом и громкими разговорами, запахами нескольких табаков, алкоголя и одеколона. А са́мого нужного нигде нет. Глупо было надеяться на удачу. Мальчик даже не замечает, в какой момент у него из рук забирают бутылку. Просто хочется в горячую ванну с головой, махровое полотенце и любимую пижаму. И, может быть, совсем немного соджу. И одного конкретного хена, который смог бы заменить все вышеперечисленное одной только улыбкой. Как раз его голос и возвращает Чимина из мира меланхолии. — Ты чего не раздеваешься, примерз, что ли? Бледный ты какой-то. — Я... да. Это вырывается случайно, и мальчик испуганно косится на старшего. Он хочет попытаться исправиться, но вслух произносит, словно оправдываясь: — Я... Чимин. — Я слышал, — посмеивается парень и снисходительно улыбается. — Чудно́й ты, Чимин. Ну же, снимай пальто. И мальчика просто припечатывает сбывающейся мечтой. Хен так рядом, как давно этого хотелось, но никогда не случалось. И тут два варианта: либо мост умеет исполнять желания, либо у Чимина галлюцинации от переохлаждения. Странно, но его устроил бы любой расклад. Хочется протянуть руку, потыкать пальцем в плечо и спросить: «Ты настоящий?». В реальности же мальчик зависает на руках с тонкими длинными пальцами и аккуратными пластинами ногтей, разветвлением голубых вен на смуглой коже и родинкой на ладошке; на тех самых руках, которые почему-то снимают с него шарф. И отстраненно думает, можно ли считать «чудно́й» за комплимент. До Чимина наконец медленно добирается мысль, что стоять, как истукан, пока тебя раздевает твой краш, — не лучший способ произвести впечатление. Он собирает все силы и шкрябает по ткани, пытаясь зацепить пуговицы. Поддаваясь слабости, мальчик украдкой посматривает на старшего и чувствует, как жар против воли от сердца, бьющегося в сумасшедшем ритме, поднимается выше. Хен смотрит в ответ. Такой очаровательный добряк со своей искренней заботой даже о незнакомцах. У Чимина от беспомощности опускаются руки. Во всех смыслах. Хосок, заметив это, напрягается. — Ты дрожишь. Мальчику от беспокойства в чужом голосе даже не по себе становится. — Все нормально, хен. — Не нормально. Намджун-а, нужен теплый свитер! Чонгук-а, чайник поставь! Только в темпе! Хосок отталкивает бесполезные чиминовы пальцы от пальто и сам расстегивает его, а потом опускается на колени, помогая вылезти из насквозь промокших кроссовок. У Чимина все возражения застревают на полпути. Внимание, которого он так хотел именно от этого человека, наконец приковано к нему. Это стоило того, чтобы замерзнуть. — Хочешь или нет, но сегодня я побуду твоим спасителем. Чимин ярко улыбается в воротник.***
— Чем тебе не нравится «правда или действие», хен? — мальчишка с кроличьей улыбкой, он же Чон Чонгук, канючит над самым ухом старшего товарища. — Действиями, Чонгук-и, действиями. Ты не помнишь, чем это закончилось в прошлый раз? — Зато было весело! — У Юнги-хена волосы на ногах до сих пор отрастают, — подает голос Хосок, тихонько посмеиваясь. Чимин не совсем понимает, о чем речь, но не может сдержать улыбки. По тому, как тот самый Юнги-хен кидает презрительный взгляд на говорящего, понятно, чья это была идея. Чонгук и Джин продолжают препираться на радость друзьям, и Чимин не упускает возможности насладиться близостью своего хена. Близость эта, конечно, относительная. Они сидят в разных концах просторной гостиной в двадцать квадратных метров. Но в одной комнате. Чимина укутали в огромную черную худи, завернули в теплое шерстяное одеяло и всучили чай с медом. Разве что в кровать не уложили. Роль кровати играло старое продавленное кресло с расшатанными поручнями. Оно стояло в самом углу комнаты, отрывая Чимина от компании, но мальчика все устраивало. Тем удобнее было следить за своим крашем без опасности попасться. — Тогда давайте в правду или правду, — с энтузиазмом предлагает Чонгук, опять привлекая к себе внимание. — И в чем прикол? — включается в разговор Юнги, заставляя донсэна сбавить обороты. — А что, давайте. Тем более с нами Чимин, а мы о нем еще ничего не знаем, — вышеупомянутый испуганно замирает, когда Хосок называет его имя. — Ты же играешь? — Конечно, играет. Чимин даже не успевает среагировать, что к нему обращаются, когда в комнату заходит Тэхен с очевидно зацелованными губами. Мальчик пока не знает, на что злится больше: на необоснованные секреты об отношениях или решения, которые принимают за него. Но Тэхен на его хмурые взгляды совсем никакого внимания не обращает. Они пишут по пять записок с провокационными вопросами и кидают их в старую кепку. Чимину с вопросами помогает Тэхен, так что мальчик даже немного смягчается по отношению к нему и наконец может позволить старой влюбленности вновь занять свои мысли. Ребята как раз перебрались поближе к Чимину и уселись в круг, так что наблюдать в открытую за Хосоком больше не получается. Но это все еще не мешает его желанию хныкать от несправедливости, как же замечательно хен выглядит в простой болотной футболке и широких джинсах ей в тон. Мальчик пытается не думать о его голых ступнях и щиколотках, поэтому сосредотачивает внимание на бутылке из темного стекла, с которой впопыхах неровно содрали этикетку. — Мое худшее свидание, — зачитывает Хосок вслух, когда бутылочка первый раз указывает на него. Чимин нервно дергает заусенец на большом пальце. — Не то чтобы... А, вспомнил. Когда мы пошли в контактный зоопарк и она заставляла меня потрогать змею. Комнату наполняет громкий смех, Хосок кривляется, и Чимин немного расслабляется. Ему даже кажется, что в квартире становится жарче, и он скидывает одеяло, отставляя пустую чашку на пол. Хосок крутит бутылочку, и та указывает на Тэхена. — Самый необычный секс в жизни. Мальчишка задумчиво чешет легкую щетину отросшим ногтем. — Фотокабинка считается? А еще под нашим мостом на удачу. Кто-то удивленно присвистывает, Чимин пытается поднять челюсть с пола. Тэхен, будто не замечая этого, продолжает: — В телефонной будке Намджун-хен сломал телефон, а в бассейне с шариками я сильно натер колени. Хм. Я бы повторил в вагоне метро, но хен в прошлый раз не успел кончить. Чимин переводит удивленный взгляд на вспыхнувшего Намджуна, которому Юнги в руку тычет стаканом пива, и тот осушает его залпом. Хен сочувствующе хлопает его по плечу, и Чимину тоже жаль его, потому что тормозов нет у Тэхена, а страдают все. Атмосферу неловкости разбавляет смех Хосока, которого Тэхен следом бьет в плечо, и тот в еще большем припадке валится на пол, а Джин все это время заботливо закрывает уши Чонгука ладонями. Тэхен еще несколько раз бьет хена в живот под его протестующие крики и наконец крутит бутылочку, та останавливается на подзадумавшемся Чонгуке. — Сколько должен длиться идеальный секс по твоему мнению. — Что за вопрос, у него еще даже секса не было, — встревает Намджун, чуть наклоняясь вперед и отбирая у брата бумажку. — Но хен– — Какой все-таки дурацкий вопрос. Кто из вас, идиотов, его придумал? Задавать такое ребенку, как минимум... — Постой, хен– — Идиотизм! И кто разрешил Чонгуку играть с нами, ему ведь еще даже восемнадцати нет. — Да хен! — Чонгук поднимается на ноги, заставляя всех обратить на себя внимание. — Я хочу ответить. Если без прелюдий, ну, минут сорок, — он садится на место, хмуро раскручивая бутылочку, и, когда та останавливается на Джине, добавляет чуть тише и немного обиженно: — И у меня был секс. — Жесть, — тянет Тэхен, прикусывая пластинку ногтя. Намджун больше не говорит ни слова, он даже как будто не дышит, удивленно пялясь на Чонгука, пока Юнги рядом пытается сдержать смех. Чимин с Тэхеном полностью согласен. — Что ж, моя очередь. Ага, самый старый человек, с которым у тебя был секс, расскажи об этом. А с парнем или девушкой? Хотя... не важно. Я не сплю с теми, кто старше меня. — Потому что в состоянии клеить только малолеток, — отзывается Юнги, и Намджун, немного отвлекшийся от невеселых мыслей про девственность брата, отбивает ему «пять». Тем временем рука Джина медленно ложится на талию мальчишки, а затем сползает ниже, останавливаясь на ягодице. — Нет, я просто люблю младшеньких, — он хищно улыбается, приближаясь к лицу Чонгука, и оставляет на его щеке мокрый след от языка. — Убери руки от моего брата, извращенец! — Фу, хен, твой язык, — Чонгук вытирается рукавом, но не отодвигается, только смотрит слегка отсутствующим взглядом куда-то в центр круга. Джин громко и довольно смеется и напоследок легонько щипает друга за зад. Из-за ракурса это видно только Чимину, а еще ему видно, что Чонгук даже не смущается. Мальчик не ошибся, когда решил, что в этой компании все близки. Просто не сразу догадался, как именно. Все-таки очень хочется повысить градус, чтобы пережить этот вечер. — Может, выпьем? И как-то случается, что он говорит это вслух. И все соглашаются. Ненадолго в квартире наступает хаос, все ищут пропавшую бутылку соджу, Джин помогает Юнги забить кальян, а Тэхен подкармливает Чимина заказанной пиццей, которая успела остыть. В какой-то момент Хосок даже интересуется о его самочувствии. Когда все усаживаются по местам, в руках мальчика любимый соджу, он больше не чувствует себя маленьким айсбергом, поэтому сползает с кресла, усаживаясь между Юнги и Чонгуком. До него как раз доходит очередь курить кальян, когда бутылочка вновь указывает на Хосока. Про кальян Чимин ожидаемо забывает. — Как часто твои первые свидания заканчивались сексом. Черт, — Хосок покачивается из стороны в сторону. — Не знаю, пару раз? Я точно помню два, но нет, не слишком часто, секс ведь не главное... — Попизди тут, — встревает Юнги, и Хосок заливается смехом. Бутылочка, раскрученная его трясущейся рукой, едва делает пол-оборота и останавливается на Чимине. — О нет, — вслух заключает мальчик. — Да, наконец-то, — оживляется Хосок, и Чимину становится ещё больше не по себе. Он надеется, что это будет что-нибудь не про секс и лучше вообще не про него. Мальчик не уверен, стоит ли верить в силу их счастливого моста, но на всякий случай задерживает дыхание, передает кальян Чонгуку и влажными от пота пальцами медленно разворачивает бумажку. — Расскажи про свою первую любовь. Пару секунд он даже радуется, что ему попался вопрос, придуманный им же. Тэхен тогда несколько минут ныл, что такое неинтересно загадывать. И лучше бы ему удалось мальчика отговорить, потому что до счастливого Чимина все-таки доходит, кто был его первой любовью. Кто-то, кто прямо сейчас сидит напротив и внимательно смотрит, ожидая ответа. — А можно я не буду отвечать? — Нет, — сразу же находится Тэхен. — Я не хочу говорить. — Но придется. — Нет, в этой игре же есть какое-нибудь наказание, если не хочешь выполнять задание? — Нет никаких наказаний, это же правда или правда! У тебя нет выбора, — поддерживает рядом сидящий Чонгук, крепко присасываясь к трубке, пока Джин пытается ее отобрать. Хосок по-доброму улыбается, Чимин всего лишь скользит взглядом по его лицу, но уже чувствует мандраж и ненавидит себя за то, что успел растерять всю смелость, которую несколько часов назад себе пообещал. — Это... Будет неловко, — делает он последнюю попытку, все еще встречаясь с безразличием. У ребят откровенно скучающий вид, словно умоляющий не растягивать, и это никак не придает мальчику уверенности. Если сделать вдох-выдох, — думает Чимин, вспоминая какие-то обрывочные фразы из личностных тренингов по психологии, — все должно стать немного проще. А еще можно представить, что в комнате только Тэхен. Если бы он помогал, конечно. — Ладно, — мальчик не может сдержать тяжелого трагического вздоха. — Хосок-хен. — Что? — с улыбкой отзывается он. — Моей первой... Влюбленностью? Любовью. Был Хосок-хен. Все встречают новую информацию молчанием. Чимин думает, достаточно ли времени прошло, чтобы уже можно было раскрутить бутылочку и избавиться от излишнего внимания. Объясняться не хочется, точно не перед всеми. Было бы здорово, если бы кто-нибудь отпустил глупую шуточку, все посмеялись и игра продолжилась. — Что? — вместо этого уточняет Тэхен. — Типа... Ну, это было в старшей школе, мы учились вместе, — Чимин отвечает тихо, не поднимая взгляда от своей дергающейся коленки — нервишки просятся наружу, и мальчику просто нужно чем-то себя занять. Смотреть на Тэхена нельзя хотя бы потому, что сидит он рядом с Хосоком. На всякий случай Чимин решает вообще ни на кого не смотреть. — Пиздец, — заключает Юнги на затянувшееся молчание, вставая с насиженного места. — Мне надо перекурить это дело. Кто со мной? Все шустро поднимаются, решая присоединиться и явно не желая участвовать в драме, пока Чимин пытается слиться с обстановкой и не дышать. Он прекрасно слышит, как Джин приглушенно шепчет «не сейчас», поэтому позволяет себе выдохнуть и поднять взгляд, наблюдая за тем, как хен настырно заталкивает Хосока плечом на балкон. Чимин безмерно Джину благодарен за оттягивание их разговора. В опустевшей гостиной Чимин вдруг видит прекрасный шанс сбежать. И еще в Тэхене, зависшем в телефоне на полпути к балкону. Мальчик ловит его за руку, разворачивая к себе, как раз в тот момент, когда Тэхен собирается присоединиться к остальным. — Пожалуйста, скажи, что мы скоро уходим, — умоляюще шепчет Чимин, настойчиво тряся его за локоть. — Ну... А ночевка? — Пожалуйста, Тэхен, я не хочу здесь оставаться, — мальчик дергает его руку еще несколько раз, чуть ли не подпрыгивая от нетерпения. — Вот почему ты был таким странным. Мог бы и соврать, Чимин-а, — Тэхен гримасничает, вытягивает губы трубочкой и издает плачевный скулеж, демонстрируя все свое нежелание уезжать и пытаясь повлиять на друга. Чимин делает то же самое. — Мне очень-очень-очень-очень-очень надо уехать. Очень-очень. Со стороны балкона разносятся крики и хныканье. Чимин, отвлекаясь, замечает, как Намджун прогоняет Чонгука пинками, и тот с несчастным видом плетется обратно в гостиную. Молчание Тэхена затягивается, и мальчик уже грешным делом подумывает прибегнуть к угрозам, потому что если он уедет один, у родителей Тэхена определенно возникнут вопросы к сыну. Благо, мальчишка сдается раньше. — Черт с тобой, я попрошу хена вызвать нам такси. Чимин звучно чмокает Тэхена в щеку и отпускает из плена его руку. — Спасибо, ты лучший. Игра заканчивается вместе с чиминовым признанием, и это оказывается единственным хорошим событием за всю ночь. Тэхен либо благополучно забывает о своем обещании, либо решает вовсе его не выполнять. И Чимину нечего ему предъявить. Собственно говоря, предъявлять просто некому, потому что вместо сборов, прощаний и вызова такси Тэхен бесстыдно сидит на коленках Намджуна и самозабвенно выцеловывает ни то его губы, ни то все лицо. Чимин от этой парочки решает держаться на безопасном расстоянии. — Да это обычное дело у нас, — замечая чиминов взгляд, комментирует Чонгук и присаживается рядом на широкую тумбу. — А ты рисковый парень, раз решил в таком признаться. Не ожидал. У мальчишки довольная ухмылка, которую можно было бы принять за издевку, но сам Чонгук не кажется Чимину злым или жестоким. — Я всего лишь следовал правилам твоей игры, — мальчик поджимает губы и находит взглядом Хосока, от смеха закинувшего голову назад. От накатывающей истерики его бросает из стороны в сторону так, что Чимин начинает беспокоиться, как бы тот не столкнулся лбом с дверью, но он просто сгибается пополам, и смех его становится беззвучным. А виной всему Джин, который нарисовал на себе веселую рожицу возле пупка и сейчас разговаривает животом. Чимин выпускает смешок вместе с Чонгуком почти одновременно, и они еще несколько минут наблюдают за спектаклем, разыгравшимся в другом конце гостиной. Чимин забывает про осторожность и вновь переводит взгляд на теперь уже выпрямившегося и сравнительно успокоившегося Хосока. И сердце мальчика пропускает удар, когда он понимает, что хен смотрит в ответ. Чимин отворачивается, звучно отхлебывая соджу и с трудом не морщась. — Хосок-хен добрый, он не станет злиться на тебя или осуждать, тебе нечего бояться, — на улыбке говорит Чонгук и отбирает у мальчика бутылку. Чимин и без этого знает, какой Хосок добрый, и его проблема как раз в этой самой доброте, которая на фоне сложившейся ситуации может перерасти в жалость. Чимин не хочет, чтобы его жалели. — Да. Спасибо, Чонгук. Названный игнорирует благодарность и шустренько семенит по направлению к старшим с украденной бутылкой. Чимин не слышит, о чем они говорят, но вновь позволяет себе улыбку, когда за бутылку начинается драка, в которой побеждает Джин. Улыбка становится напряженнее, когда он теперь уже специально натыкается на Хосока. Хосок до сих пор смотрит.***
Чимин в десятый раз обновляет ленту в Инстаграм, в которой вот уже полчаса не появляется ничего нового. Ему совершенно нечем себя занять, даже написать некому. Время близится к двум часам ночи, все спят. Мальчик, сдаваясь, набирает маме сообщение, что они останутся на ночь у одногруппника, чтобы она не волновалась, и заодно пишет Тэхену, что он козел. Ребята разбрелись по комнатам, оставив его сидеть со спящим на диване Юнги, который во сне умудрялся постоянно попадать по мальчику костлявой пяткой. Свет в гостиной хен предварительно выключил, так что темноту комнаты разбавляла только коридорная лампочка, свет которой едва добирался до их угла. В квартире было сравнительно тихо, только в комнате хозяина играла приглушенная музыка. — Не спишь? Чимин дергается в своем углу дивана, поворачиваясь на звук. Хосок дружелюбно улыбается и неуклюже перешагивает его ноги, в узком проходе ударяясь о стеклянный столик, потом громко шлепается рядом и почти сразу получает пинок от Юнги. Чимин нервно посмеивается. — Привет, — выдыхает мальчик, стараясь избежать напряженного молчания. От Хосока тянет улицей и прохладой, так что по привычке хочется поежиться, а еще сигаретным дымом немного. — Привет? — на улыбке шепчет он, стараясь сдержать смех. Наверное, здороваться было нелепо. — Я думал, все спят. — Да, Чонгук с Джином чуть не подрались за кухонный уголок, но сейчас все окей, вместе улеглись. Намджун закрылся в спальне с твоим Тэхеном. Они там, это... Музыку слушают. — Музыку, — повторяет Чимин, задумавшись о том, что Тэхену не добраться до дома живым. Мальчик будет мстить. — Мне было скучно одному на балконе, так что я решил немного понадоедать тебе, можно? — Юнги-хену это не понравится, — пытается отшутиться Чимин, отводя взгляд. Он почти догадывается, как глупо это выглядит, но все, что он может сделать, — выстроить физическую преграду, пряча ладони между дергающихся от напряжения коленок. — Чимин, — парень уверенно вытаскивает одну ладонь несопротивляющегося мальчика и обхватывает ее своими, привлекая внимание. — М? — вынужденно подает голос он. — У тебя руки холодные. Замерз? — Нет, — Чимин пытается отнять ладонь, но Хосок держит крепко. Это немного пугает, но в большей степени заставляет его покраснеть. — Ты же понимаешь, что нам все равно придется поговорить? Чимин тихо угукает, ерзая на месте, и Юнги в наказание отвешивает Хосоку еще один поджопник коленкой. Он смеется, соскальзывая с дивана, и тянет Чимина наверх за руку. Свет из коридора падает на его лицо, так что мальчик довольно четко может разглядеть, каким напряженным оно выглядит. А по голосу и не скажешь. — Давай погуляем, и ты мне все расскажешь. — Давай, — быстро соглашается Чимин, прикидывая, как долго ему придется бегать от Хосока, чтобы он забыл об обещании. Может, и вовсе не придется, сдался он ему. В любом случае, это отличный шанс избежать разговора или оттянуть неминуемое. — Тогда собирайся. Мальчик замирает, удивленно округляя глаза. Он чувствует, как все мышцы в теле парализует от страха, который только-только начал покидать его, уступая преждевременному облегчению. — Что, сейчас? — Делать все равно нечего.***
— Холодно, да? Чимин угукает, ежится от сырого ветра и глубже зарывается носом в шарф. В свете фонарей плывут крупинки тающего снега, беспорядочно опускаясь на исполосованный лужами асфальт. Свет слепит, приходится щуриться, и, если сильно зажмуриться, под веками скапливаются цветные огоньки, от которых кружится голова. Чимин жалеет, что не надел очки. Хосок подхватывает его под локоть и ведет в сторону остановки, продолжая копаться в телефоне. — Любишь море? — Люблю, — вопрос кажется Чимину странноватым, но парень пытается поддержать разговор и даже не на больную тему, так что мальчик решает, что будет справедливо подыграть ему. — А ты? Хосок вместо ответа только загадочно улыбается, всего на секунду отрываясь от телефона, и заводит их под крышу остановки, где не так ветрено. — Тэхен говорил, ты хорошо учишься. Чимин с трудом сглатывает слюну. — Ну. Да. Наверное. — И занимаешься танцами, да? Я тоже, кстати. — Ага, я знаю, — бубнит Чимин в шарф. Хосок довольно улыбается, так что мальчик запоздало смущается своего ответа, разворачиваясь лицом к дороге. — Ты милый, — невпопад вставляет Хосок. Чимину от неловкости хочется захныкать. От ответа его спасает шум подъезжающей машины, на которую отвлекается Хосок. Желтая Toyota останавливается возле них, и Хосок тянет Чимина за собой. — Мы куда-то едем? — настороженно интересуется мальчик, стараясь тормозить по пути. В конце концов, Хосок открывает заднюю дверь такси, запрыгивает первым и ждет, пока Чимин залезет следом. — Ты же знаешь, что это чертовски пугает? — на всякий случай спрашивает Чимин, осторожно заглядывая в салон и боковым зрением посматривая на невозмутимого водителя. — Если хочешь, я могу отдать тебе свой паспорт, ключи от квартиры и телефон. — И чем это поможет, если ты решишь убить меня? Смех Хосока такой открытый и мягкий, что Чимин всерьез решает, что ему нечего терять. Он шустро ныряет в салон и сразу отворачивается к окну. Хосок пододвигается ближе. — Ну, это может помочь тебе убить меня, например. — Ты просто пользуешься моей слабостью, — обиженно бубнит Чимин, складывая на груди руки. В такси тепло, и мальчик расслабляется, чувствуя плечом плечо Хосока. Лицо горит, наверняка щеки на холоде опять покраснели. Чимин натягивает повыше шарф, шумно дыша и чувствуя, что Хосок смотрит. Он цепляет руку мальчика и обнимает ее своими двумя. Чимин думает, что у этого парня очень действенные способы привлечения внимания, потому что приходится повернуться. Глаза у него хитрющие, в уголках скопились морщинки, придавая хищному взгляду очарования. Таким мальчик его еще никогда не видел, и это обескураживает. — И что ты делаешь, хен? Хосок легкомысленно пожимает плечами. — А что я делаю? — и тянется к шарфу мальчика, опуская его ниже. Чимин замирает, чувствуя, как становится тяжелее дышать. Хосок продолжает беззаботно улыбаться. — Зачем так укутался, в салоне тепло. Чимин не видит в парне угрозы и все же боится что-то сказать. Или боится поцелуя, который мог бы, но все равно не случится. Почему-то взгляд все же падает на чужие губы. Мальчик рвано выдыхает и отворачивается. — Значит, мы учились в одной школе. Чимин без энтузиазма кивает, снова напрягаясь, но Хосок больше ничего не говорит. Только тесно прижимается и крепко держит его руку. Сквозь запотевшее стекло город проплывает словно через эффект боке, Чимин так и не решается пошевелиться, чтобы протереть его рукавом. О такой близости он мечтал больше трех лет, а сейчас, когда получил, она кажется ему фальшивой и навязанной жалостью. Чимин все еще не хочет, чтобы его жалели. Когда автомобиль останавливается, мальчик почти выбегает. Он идет вперед, не останавливаясь, и даже не сразу замечает, что они на набережной. Море. Чимин ошарашенно замирает на полпути к берегу. Хосок привез их к морю, в декабре. Это кажется безумием, но безумием в лучшем виде. — Тебя что-то тревожит, — говорит Хосок, возвращая Чимина в реальность, и захлопывает дверь автомобиля. Toyota почти сразу срывается с места, единственным светом на набережной остаются прибрежные фонари. Ветер, точно хлыст, наносит удары, и Чимин складывает руки на груди в попытке сохранить тепло. Хосок, вероятно, намерился вытрясти из мальчика всю душу, — такой же беспощадный, как непогода. Мальчик выдыхает, прежде чем начать. — Да все меня тревожит, — он не хочет звучать жалко, поэтому добавляет в голос раздражения. — Например, несколько часов назад я совершил самое глупое признание, наверное, во всем мире. И я не хотел этого говорить. Точно не так. И, типа... Все, что сейчас происходит. Ты. Ты же просто жалеешь меня. Не понимаю, хен, для чего ты только все это придумал, тупо поиздеваться надо мной? Хосок подходит близко-близко и, кладя руки на его плечи, бережно встряхивает. Чимин решает, что все эти прикосновения начинают его нервировать. Он дергается в чужих руках, но Хосок держит крепко и вкрадчиво шепчет «выдохни, пожалуйста», словно в душу самую. И не послушаться просто не получается. Мальчик только смотрит укоризненно, мол, ты же сам это начал. — Не собираюсь я тебя жалеть. Честно. Мне просто нужен этот разговор. И я думаю, что тебе он тоже нужен. Ладно? Чимин поджимает губы и разворачивается, сбрасывая чужие руки. Воздух здесь сырой, но свежий, слышится шорох волн, они бьются о камень набережной, не затихают ни на секунду. Мальчик обхватывает себя руками покрепче и бредет к лавочке, которая скрывается под навесом. Хосок идет следом, и они оба садятся, затихая. Тишина не успокаивает. Парень ждет, пока Чимин начнет говорить, и помогать не собирается. Да он и не должен. — Я просто, — Чимин шумно выдыхает и, опираясь на колени, склоняется над землей. — Сначала я просто видел тебя в коридорах. И твой громкий смех, он– Мне казалось, все смотрели, не только я. И та нереальная энергия, когда ты просто разговаривал с друзьями, а– Мальчик неосторожно ковыряет кроссовком грязь на плитке. Хочется не думать о том, что нужно сказать, не подбирать слова, но Чимин не может позволить себе расслабиться. — Я даже не понял, когда это стало чем-то. Каждый раз, когда я случайно встречал тебя в школе, у меня поднималось настроение, и я ждал перемен, чтобы, возможно, увидеть тебя еще. Тогда я думал, типа, что просто хотел бы иметь такого друга. Представлял, что скажу, если вдруг мы столкнемся, — он громко шлепает по луже кроссовкой и сам пугается неожиданно громкого звука, брызги попадают на штаны и край пальто. Хосок ни звуком себя не выдает, и Чимин немного благодарен, что ему не приходится придумывать оправдания ещё и для чьих-то комментариев. — Я сам не знал, чего боялся больше: что этот год закончится и я больше никогда тебя не увижу или что ты не воспримешь меня всерьез. А потом ты выпустился. Я даже не знал тебя, но мне казалось тогда, что я упустил больше, чем просто школьное знакомство со старшеклассником. И ты все время не выходил у меня из головы. Мне кажется, все это время. Пока я не узнал, что ты учишься в моем универе и что Тэхен общается с тобой. Чимин закрывает лицо руками, мечтая перестать чувствовать так много беспочвенного стыда. Хосок, возможно, почувствовав это, прижимает его к себе, так сильно, что мальчик не успевает выдохнуть и издает удивленный полустон. Он внезапно думает о том, что еще ни разу не позволял себе сделать то, что по-настоящему хочется, боясь показаться навязчивым. И наконец позволяет себе слабость, обнимая в ответ, обхватывая Хосока за шею и утыкаясь носом в перевернувшийся капюшон. Парень прижимается тесно, и с ним рядом так тепло, что Чимин млеет, расслабляясь в чужих руках. Он только сейчас замечает, что дождь перестал идти. — Ты вкусно пахнешь. — Ну зачем ты все испортил, хен, — хнычет мальчик и медленно отстраняется, ударяя парня в плечо. Он заправляет волосы за ухо, с трудом скрывая улыбку, и одергивает пальто, откашливаясь. — Ладно, ты обещал отдать свой телефон. А ещё паспорт и ключи. На лице Хосока замешательство, и Чимин хохочет, прикрываясь покрасневшими пальцами. — Ну, тогда, в такси, помнишь? Я согласен не требовать ключи, но фотка в паспорте — это святое. Хосок осматривает Чимина с ног до головы немного удивленно, а потом пораженно качает головой, вместо паспорта протягивая разблокированный смартфон. — Я могу смотреть все что угодно? — Только в заметки не заходи. — Серьезно думаешь, что я теперь смогу их проигнорировать? — улыбается Чимин, нажимая на названный значок на рабочем столе, и сдвигается к краю лавочки. Хосок только смиренно выдыхает, опуская плечи. Заметок действительно очень много, иногда обрывки фраз, наборы цифр в столбик, разбавляющие огромные потоки текста. Чимин листает до конца и у него глаза разбегаются, поэтому он нажимает рандомно на одну из записей, пробегаясь взглядом по тексту. — Ты пишешь стихи? — неуверенно предполагает он, закрывая эту заметку и переходя к следующей, сохраненной в августе. Хосок молчит, и Чимин позволяет себе прочитать еще несколько. Многие — короткие, одно четверостишье или два, часто незаконченные, оборвавшиеся на середине строки. «Забери у меня свое сердце и должности, ярлыки, что навесила, не спросив», — Чимин поджимает губы в легкой досаде, перелистывая, — это выглядит слишком личным. Он пролистывает к самой свежей, на которой сегодняшняя дата и время — два часа ночи. Заинтересованный, Чимин успевает только нажать на заметку и выхватить из огромного количества текста свое имя, когда Хосок вырывает телефон, сразу блокируя. — Иногда стихи, но чаще тексты песен, — спокойно говорит Хосок и прячет телефон в карман длинного зеленого пуховика. Чимин улыбается, но ничего не говорит, он даже не совсем понимает смысл произошедшего, но сейчас чувствует себя немного увереннее. — Так значит, ты куришь? Хосок неловко улыбается и достает из другого кармана пачку сигарет, протягивая их мальчику на ладони. — Это? Это Намджуна. — Но ты курил. — Мне не понравилось, — Хосок плавно скользит по скамейке, пододвигаясь вплотную и заглядывая Чимину в глаза. — Переживаешь? Мальчик пару раз моргает удивленно, выставляет руку, толкая легонько парня в грудь, и соскальзывает с лавочки. Сигареты с его ладони падают на землю. — Не очень, — ехидничает Чимин, разворачиваясь к парню всего на мгновение, и быстрым шагом идет к морю. У Хосока есть дурацкая привычка вторгаться в личное пространство, и лучше бы он внимательнее выбирал людей, с которыми стоит себя так вести. Мальчик не готов быть его мишенью. Он, недолго думая, залезает на невысокий подъем к краю набережной. Слишком близко. Хосок не имеет права быть так близко и ожидать от мальчика равнодушия. Это просто нечестно. Чимин свисает, перекидываясь через перила, и отбрасывает навязчивый страх. Голова, свинцовая от неоправданных переживаний, становится легче. Колючий ветер бьёт в лицо, мальчик всем телом ощущает свободу — дрожь от адреналина и морозной прохлады. Он отпускает мысли и себя, позволяя себе наслаждаться моментом. — Я тебе еще нравлюсь? — напоминает о себе реальность голосом Хосока. Чимин не понимает, нужно ли отвечать. Не хочется. Он остается в прежнем положении, только цепляется за перила руками — ноги дрожат. — А я тебе? — Нравишься. Кажется, очень нравишься. Чимин поднимается, разворачиваясь к Хосоку лицом. Тот оказывается неожиданно близко, совсем рядом, только руку протяни. — Как друг? — Нет. Не совсем. Если захочешь, — Хосок улыбается, только улыбке этой мальчик не верит, потому что глаза у него серьезные-серьезные. Он делает шаг вперед, обнимая Чимина за талию. Мальчик скорее по инерции кладет руки ему на плечи, опираясь, чтобы не упасть с узкого подъема. Где-то вдалеке слышен лай собак и сигнал проезжающей скорой. Густой ветер хлещет по щекам, забирается под одежду. Несмотря на все, Чимину кажется, что весь мир сейчас — вакуум, и где-то на краю пространства остались только они вдвоем, и ничего другого быть не может. Чимин наконец поддается своему очевидному желанию быть ближе, ведет большим пальцем вдоль его щеки, медленно обводит контур губ, заставляя их приоткрыться. Хосок тяжело выдыхает и прикрывает глаза. Его ресницы пускают причудливые тени на пухлые щеки, отросшие прядки намокают и прилипают ко лбу и скулам. Чимин почему-то боится, что ближе Хосок уже никогда не будет. Он опускает ледяные пальцы к шее, пряча их под чужим воротником, где горячая кожа и долгожданное тепло. Хосок дрожит под прикосновениями, и ресницы его тоже дрожат. Чимин выжидает ещё пару секунд и осторожно прижимается к верхней губе, к нижней, замирая. — Холодно, — шепотом говорит мальчик у чужих губ, не отодвигаясь. Хосок утвердительно кивает и обхватывает его крепче, помогая спуститься с выступа. Его губы холодные и сухие и невероятно настойчивые. От той самой близости кружится голова, так что Чимин почти виснет на чужой шее, позволяя целовать себя. — Предлагаю зайти в круглосуточный погреться, — быстро и едва внятно говорит Хосок и чмокает мальчика в губы еще пару раз, — и купим чуток покушать, да? Чимин согласно мычит, пряча холодный нос в чужой шее. Отрываться от парня не хочется, но оставаться в холоде не хочется еще больше.***
Хосок по навигатору находит ближайший магазин. Все два километра размеренный шаг они чередуют с пробежками и в сам супермаркет с вывеской «24 часа» врываются запыхавшиеся и уставшие. Чимин один обходит стеллажи, останавливаясь в отделе сладостей и посматривая на шоколадки по скидке. Последний раз он видел Хосока где-то на входе, так что, когда тот наваливается сзади, кладя голову на плечо, и вытягивает вперед две руки со стаканчиками с кофе, ему с трудом удается не дернуться. — Вау, — мальчик тянется двумя руками к одному из стаканчиков, пластик нагрелся и легонько щиплет пальцы. Освободившейся рукой Хосок обхватывает свой кофе, продолжая обнимать Чимина со спины и смущать его. — Я же обещал быть твоим спасителем, — отпуская мальчика, шепчет Хосок и довольно улыбается. Чимин шумно отхлебывает свой горячий шоколад, обжигая язык. Позже, когда открывают метро, Хосок предлагает немного покататься, чтобы не мерзнуть на улице. Чимину без Тэхена домой нельзя, так что он убеждает парня, что покататься им нужно много. Хосок только смотрит подозрительно, а потом отбирает у мальчика один наушник и обхватывает теплыми пальцами чужую ладонь. Чимин закрывает глаза и позволяет себе представить, что так могло бы быть всегда. И сжимает чужую ладонь в ответ. — Ты чего? Завис? — насмешливо тянет Хосок, когда Чимин непозволительно долго изучает его профиль. Приходится поставить музыку на паузу. — Хен. Последний текст в твоих заметках, о чем он? Хосок выглядит слегка потерянным и не сразу находится с ответом. Очередная станция, людей в вагоне становится больше. Парень внимательно наблюдает за ними и, только когда двери закрываются, вновь поворачивается к Чимину, вынимая наушник. — Ты заставил меня переживать. И я не знал, как подойти к тебе или что нужно сказать. Проще оказалось написать очередную чушь. — И про что там? — Я бы проводил тебя домой, но, кажется, тебе нужно за Тэхеном? Хосок улыбается так, будто они только что говорили о погоде или сданной на отлично сессии. Чимин с трудом осознает, что о Тэхене хену ничего не говорил и он уже не первый раз так искусно переходит с темы на тему, не давая никаких ответов. Это не раздражает, просто немного обидно. — Да. Мы живем на одной лестничной клетке, так что, если я вернусь домой один, у Тэхена будут проблемы. У меня, скорее всего, тоже. — Тогда обратно, к Намджуну, ты мне нравишься. — Что? — Ты спросил, что в заметке. Это то, что я понял, пока отмораживал задницу на балконе. Чимин облегченно выдыхает и утыкается лбом Хосоку в плечо. Голова кружится или так просто кажется. И от маниакально счастливой улыбки начинают болеть щеки. — Вставай, нам выходить на следующей, — парень тянет его за ладонь к выходу. Болтающиеся наушники цепляются за чей-то значок на рюкзаке, Хосок смеется и помогает Чимину убрать их в карман. — Тэхен сейчас выйдет, Намджун написал, — озвучивает Хосок, все ещё пялясь в смартфон и печатая новое сообщение. Они стоят в подъезде на первом этаже, забившись в самый угол за почтовыми ящиками, чтобы никому не мешать. Чимин снимает блокировку на своем телефоне и просматривает уведомления, от Тэхена все еще ничего. Но убить его хочется уже меньше. — Что делаешь завтра? — У меня пары до вечера, и к зачету надо готовиться, — Чимин нервно перебирает мелочь, запутавшуюся в проводах наушников в кармане пальто. — Ну, к зачету можно и в кальянной подготовиться. Я встречу тебя после универа, ладно? — Я не занимаюсь сексом на первом свидании, — зачем-то уточняет Чимин, не отрывая взгляд от Хосока, подходящего ближе. Тот смеется так, что эхо, кажется, разносится по всему подъезду. — Первое было сегодня. И целует, целует, целует.