Дарованная жизнь. Часть первая. Молодая Ибис

      Тишина, царившая в доме уже вторые сутки, только угнетала. В обычно шумном особняке внезапно стало тихо и пусто. Казалось, что из него исчезло что-то важное. И я знал что. Кэт…        Именно она внесла сюда столько жизни и энергии. Она всегда была рядом, когда мне было тяжело. Я не помнил ни дня, когда бы я не видел сестру, ее фирменную улыбку, не слышал ее «Гарри!». И когда она уехала в институт, все равно я знал, что она есть. Что она приедет, и буквально затискает меня, обнимая. Кэтрин… Только потеряв ее, я осознал что она для меня значила. Вечно активная, вечно с кучей идей, наш маленький ураганчик. Кэтти была для меня, наверное, даже ближе, чем могла бы быть родная сестра. С шести лет я всегда был с ней. И когда пошел в школу, она была со мной. Она помогала мне привыкнуть к жизни в замке, она давала советы, защищала меня в детстве, поддерживала. Всегда…        И я платил ей тем, что я очень любил ее, сильнее, чем кого бы то ни было. Когда погибли мама и тетя Роззи, я еще был маленьким. Мне было больно, но детская память все стерла, смягчила, а сейчас я прекрасно осознавал, что в моей жизни больше нет самой близкой девушки. Моей сестренки. Моей подруги… Просто моей Кэтти. Пятнадцать лет она была со мной...        Рядом. Я даже ревновал папу к ней, когда все еще были живы. А теперь не стало и ее.        Пройдя в ее комнату, я оглядел стены. Я всей душой не верил, что ее больше нет, но разум настойчиво напоминал, что я своими глазами видел и луч Авады, и то, как она упала. И все же я отказывался в это поверить…        Рисунки на стенах. Они позволяли восстановить основные моменты ее жизни, я знал, что она рисовала только их. Вот она и папа, и мы втроем. Еще детство, мы играем, и нет того, что имеется сейчас. Вот и Хогвартс, распределение, гостиная Слизерина, дормитория, уроки, команда и квиддич. Потом и мы все, я, Римус и дядя, мой приезд в Хогвартс. И я заметил, что большинство картинок так или иначе связаны со мной. Я занимал в ее жизни огромное место. Она буквально жила для меня, особенно последние пару лет. И что в итоге я сделал? Заманил ее на собственную ее же смерть.        Гермиона оставалась у нас, Рон вернулся в Хогвартс. Герми плакала, даже наверное больше, чем все остальные. Хотя в полном народу доме царила тоска и боль. А я все еще ждал, что это просто чудовищная ошибка и она вот-вот вернется. Я почти все время был в комнате Кэт, по ее графике изучая ее жизнь и самые важные моменты. Среди вещей я нашел вредноскоп. Маленький, подарочный… Молния, о которой она так мечтала… Я сел на ее кровать, на которой так часто сидел вместе с ней… Вспомнились все моменты с ней, как она всегда стремилась меня защитить, снова стало больно, тяжело…        Она отвела для меня в своей жизни такую роль, какой не было больше ни у кого. Разве за кем-то еще она помчалась бы тогда на третьем моем курсе? Ее Баильядос… Я до сих пор помнил, как мы боялись, что она не переживет проклятье. Я сидел с ней тогда, навещал, а когда она очнулась, выяснилось, что она это сделала ради меня. Для меня… Четвертый курс, Турнир. Я вспомнил, как когда вынырнул, она ругалась, что я напугал ее. А Оборотное зелье, сваренное в туалете Плаксы Миртл Кэтти и Герми? Тогда, в той истории с Тайной Комнатой… А я и Квирелл? Она тогда была с нами тремя, мной и ребятами. Она привела Дамблдора, чтобы меня спасти. И тогда, в последний день Турнира, после ухода Седрика, кто примчался ко мне? Кэтрин.        Только теперь я осознал, как она всегда рисковала ради меня. А я просто бездумно рисковал собой и ей. Иногда совершенно непонятно, чего ради. Она жила для меня… И только теперь это стало мне ясно. Слишком поздно…       "Что бы там не говорили Сириус и Герми, это моя вина. Если она все же погибла, то это только моя вина".        Я должен был прислушаться к Гермионе, должен. Она всегда была в этом серьезнее и умнее меня. А я повел себя как дурак, за это заплатив немыслимо высокую цену.        За эти двое суток я даже разговаривал со Снейпом. Он тоже побывал у нас. И выразил свои соболезнования, по словам Сириуса. Но странно. Он не верил в ее смерть, о чем он сказал мне самому. Кроме меня он был единственный, кто не верил, и наша надежда оправдалась. Двое суток спустя… Кэтти вернулась…              Снейп               Возвращение всей компании из Министерства мне как-то сразу не понравилось. Все были слишком подавлены и грустны, особенно Гарри и Том. При одном только взгляде возникало ощущение, что у них кто-то умер. И, как оказалось, правильное ощущение. Но когда я узнал, кто именно у них умер… Так я не чувствовал потери наверное уже лет двадцать, даже когда была убита Лили, так больно мне не было.        Мне объяснила, в чем дело, Минерва - отозвала в сторону, проведя Грейнджер наверх и вернувшись в гостиную. И объяснила, что там, в Министерстве, в Отделе Тайн, Лестрейндж сделала попытку убить Блэка, но попала в Кэт. Тела нет, потому что оно упало за занавеси Арки, образующей врата в загробный мир. Кэт просто ушла. Исчезла. Навсегда.        Первой эмоцией был шок… Нет, не было слез, возникло просто оцепенение и пустота внутри. Осознание того, что ее больше нет, приходило медленно… Казалось, что из меня просто вынули все и оставили пустое место. В моей жизни Кэт стала лучиком света, два с половиной года она дарила мне то счастье, которого никогда не было. Всего один лишь час отнял у меня целый мир…        Только уже в замке я, наконец, смог дать волю своим чувствам. В Литтл-Хэйминге многие знали о наших отношениях, скрывать я бы сейчас и не смог. Но только в замке до меня окончательно дошло, что случилось. Едва переступив порог кабинета, я увидел на столе ее подарок на прошедшее Рождество. Подставка для пера. Ничего особенного, просто фарфоровая вещичка в виде совы. Белой совы.        О ней напоминало все, от рисунка в рамочке на стене до полок с ингредиентами. В ушах звучал ее звонкий смех, ласковый голос, произносивший мое имя. Мне так и казалось, что она стоит на своем любимом месте – у стола, слегка наклонившись, с закатанными рукавами мантии, колдуя над каким-то отваром. Но идти сейчас в комнату было еще хуже… Туда, где я жил вместе с ней? Где, казалось, все, все пропитано ее запахом, видом.        - Северус, - пискнул в ногах знакомый голосок. О мою ногу потерлось что-то теплое и мягкое… Милли… - не держи все в себе… - я взял кошку на руки. Глазки Милли выражали соболезнование и скорбь.       "Она что-то чувствует…"        - У тебя кто-то умер, - она опустила глаза. – Я чувствую, тебе сейчас очень тяжело…        - Кэтти… - сил мне хватило только выдавить из себя ее имя. По щеке побежала слеза, сердце пронзила резкая боль. – Кэтти… она… - слово «умерла» сил произнести не достало, мне казалось, что как только я скажу его вслух, она и в самом деле умрет… А пока она словно бы жива…        - Твоя любимая, - прошептала Милли. Моей щеки коснулась ее лапка. И рассудок отключился. Немало времени прошло, прежде чем я пришел в себя и осознал, что сижу, прислонившись спиной к стене, машинально поглаживая Милли. Сжав в руке единственное, что я забрал из ее дома. Ее фотографию. На ней моей малышке было всего лет пятнадцать, еще до нашего романа. Еще невинная, открытая девушка. Какой больше никогда не будет в моей жизни…        - Северус, - голос Альбуса.       "Им еще что-то от меня надо? Им, которые доигрались? Хотя бы кто-нибудь из них хоть раз задумывался о том, что она для меня значит?! О том, что она или Гарри, или остальные могут погибнуть. Он хоть раз о других думал? Кроме ладно уж, Поттера, о мальчике он все же задумывается…"        - Что опять? Пойти сказать Белле спасибо?! – я такой ненависти сам от себя не ожидал, лицо старика вытянулось от горького удивления. – За вторую смерть любимой мной женщины?! Где вы были все??? Почему он вообще ушел из школы?! Где были все они?!        - Ты…        - Я продолжу помогать Гарри, если вы об этом. Ради него самого. Он хотя бы любил ее. А вы просто заигрались. Все.        - Северус, пойми, в этом не виноват никто…        - В этом виноваты все. Включая меня… Я даже больше всех…        - Тебя там и не было!        - Зато когда Белла узнала о пророчестве, я там был, и я буду помогать Гарри. А сейчас оставьте меня в покое! – подошла Минерва, но мне в тот момент никого не хотелось видеть. Ни слезинки, ни даже хотя бы скорби в глазах. Она была для них никем… - Вон! Все! – дверь захлопнулась, отрезав меня от них.        - Что они вообще тут делают? – я повернулся к Милли. Та посмотрела на дверь.        - Ты не запер… Они минуты две тут стояли, пока ты… - она внезапно осеклась.        - Пока я что? – возникло подозрение, что отключение мое от реальности – ее лап дело.        - Ничего, неважно… - она помолчала несколько секунд. – Просто я знаю, какой ты замкнутый и все держишь в себе. Ну я… Прости… Я хотела тебе помочь… - виновато затараторила кошка.        - Милли… - я уже знал, что строгий взгляд – и она во всем сознается.        - Ты… В общем, ты плакал и шептал имя Кэтти, когда они зашли… Дамблдор и МакГонагалл... – "просто замечательно! Просто превосходно! Интересно, завтра будет соболезнование типа «какое горе!»?"        Милли в ту ночь заставила меня лечь спать. Наверное, если бы не она, я бы так и держал все в себе, от чего боли становилось бы только больше… Уснуть я не смог бы, поэтому просто прилег, не снимая даже мантии, взгляд упал на камин. Вспомнилась моя первая ночь в ее компании – когда впервые я уложил ее, уснувшую на отработке, у себя. Наш с ней первый мимолетный поцелуй, и мое признание… Этот маленький ураганчик принес жизнь и счастье, показал мне, что значит взаимная любовь...        При воспоминании о том, как сначала мы скрывали свои отношения, я горько усмехнулся. Она мечтала о том, что окончит школу и мы всем все расскажем. А вместо этого вернулась Лестрейндж. И… Я ненавидел Беллатрису сейчас еще сильнее, чем раньше. Это была ее Авада. Это ее палочка, всего один взмах, лишил меня смысла жизни, лишил меня моего маленького и очень эмоционального счастья. Я вспомнил и ту ночь, когда сбежал Хвост и проклял ее, и все счастливые моменты с моей девочкой. И ее письма… Рука сама потянулась к папке с ее письмами и несколькими рисунками. Некоторые их них показывали меня или нас вместе. Она не хранила их дома из-за Гарри и некоторых других, кто ничего не знал.       "Любимый! Прости, что не написала ни строчки за целых две недели… Просто у нас шли дополнительные занятия и не хватило времени. Но ничего, летом, обещаю, приеду и мы с тобой побудем наедине. Я по этому ужасно скучаю…", - начало одного из ее весенних писем. Март. Так недавно и так давно… И подпись «Я люблю тебя… Твой Совенок». Такая ласковая кличка ее анимагической сути. Это она ввела для себя такое «имя». Я, если упоминался по «имени», был как «Принц». Опять же идея моей малышки. А я не возражал. Осознание того, что больше она мне не напишет, ужасная боль в душе… По щеке снова потекла слеза, и я ощущал это откуда-то со стороны…        - Перестань себя так мучить! – внезапно уселась мне на грудь Милли. – Я тут подумала. Она же дар не отдала. Она вернется!        - Ты так думаешь? – я перевел взгляд на кошку.        - Я знаю! Не хочешь – не верь. Но она вернется! - слова Милли запали в мое подсознание и я и сам задумался о них… А потом и поверил. Что Кэтрин жива и я снова ее увижу. В это же верил и Поттер. В Литтл-Хэйминге, куда на следующий день я нанес визит, хотел поддержать Тома. Отец моей невесты, не молодой уже, я немного переживал за него. Все же он стал для меня весьма важным человеком. Кэтти связала нас с ним. Она была нужна и дорога нам обоим. Нужна как сама жизнь… Но он вполне разумно лег в больницу, хотя, думаю, идея то скорее была Блэка или Римуса.        Ревела больше всех Грейнджер, вот там действительно лились слезы непрестанно. И я мог ее понять, в первый вечер после этой новости мне просто хотелось закрыть глаза и больше не открывать… Или уйти следом за Кэтрин, или… Просто не хотелось жить. Но после слов Милли я всей душой желал верить в обратное…