The love is lost Beauty and light Have vanished from Garden of delight.
***
Адриан еле-еле смог выбраться из особняка. Каждый гость желал с ним сфотографироваться, взять автограф или просто перекинуться парой словечек. Адриан пообещал себе, что в следующий раз он сам будет приглашать гостей. Это ж каким надо быть везучим, чтоб кого-то акуманизировали именно в его день рождения! Кот прочёсывал окрестности в поисках Леди Неудачи. Божья Коровка не появлялась. Это было необычно. Вдруг кто-то одним ударом выбил из него дух. Он схватился за живот, стараясь не потерять сознание. Перед ним стояла Маринетт… Точнее, Леди Неудача. Её костюм был точной копией костюма Божьей Коровки, только он был чёрный с красными пятнами. — Маринетт, что случилось? — Где Адриан? Я хочу отомстить этому высокомерному ублюдку. Кот напомнил себе, что сейчас в ней говорит акума. Что такого должно было случиться, чтобы уравновешенная Маринетт вышла из себя? — Что случилось? Она словно и не услышала вопроса: — Значит, я для него ничего не значу?! Значит, дружба для него ничего не значит?! Герой был ошарашен. «Что я мог сделать, чтобы настолько уязвить Маринетт?» Пока он разбирался в своих мыслях, Маринетт раскрутила йо-йо и исчезла в отдалении. Божьей Коровки всё ещё не было. Зато появилась Тикки. — Что случилось? — в голосе его было искренне переживание. — Моя хозяйка заболела. Это серьёзно. Не может быть, чтобы героиня бросила город из-за банальной простуды. — Это опасно? — Нет, но ей нужно несколько дней отлежаться. — С ней всё будет в порядке? — Конечно. Кот решил, что потом расспросит её. Он хотел надеяться, что квами была права. Но сейчас городу нужен был герой — Ты сможешь изгнать демона? Тикки поникла: — Боюсь, что нет. Адриан в сердцах выругался. Какой от неё тогда толк? Моральная поддержка, конечно, важна, однако не настолько. Пару раз вдохнул-выдохнул, чтобы обуять чувства, и начал: — Но ведь у нас нет иного выбора. — Я не могу, — сказала — как отрезала. — Плагг использовал Катаклизм, когда я… потерял кольцо. Тикки шумно выдохнула. — Ты даже не представляешь, насколько это было опасно. Квами без хозяина — всё равно что ядерная боеголовка с барахлящим пусковым механизмом. Он может легко разрушить всё, к чему прикасается. — Но без Божьей Коровки мы не сможем изгнать демона. Кот поднялся, опираясь на шест. Тикки молчала. Боли уже почти не было. Раз Маринетт ищет его — направится в особняк Агрестов. До места назначения добрались без приключений. Леди Неудача уже разогнала почти всех гостей. «А что с папой? Он ведь, верно, ищет меня. И где он? И Натали не видно», — обеспокоенно подумал Чёрный Кот. Тикки, казалось, почувствовала его настроение: — Разберись с Леди Неудачей, а я поищу твоих родителей. — Ты знаешь мою личность? — Конечно. Но квами не разглашают личности своих владельцев. У него было множество вопросов, но времени их задать не было, так что он просто кивнул. Тикки улетела, а Кот направился в особняк. Леди Неудача с нечеловеческой скоростью перемещалась в поисках Адриана. Знание планировки неплохо помогало герою не отставать. Вот Маринетт уже стоит на пороге его комнаты — и падает. С гадливой усмешкой её встречает Хлоя с битой наперевес — зрелище не для слабоневрных. Он заметил, что она стоит в одних носках. (Видимо, сняла туфли на каблуках, чтоб удобнее драться). Рядом стояли Алья, Нино и Кагами — все были готовы к схватке. Сказать, что Кот был удивлён — ничего не сказать. — Осторожней: она может быть опасна, — предупредил Кот. Хлоя картинно вздохнула и голосом, полным яда, сказала: — А мы и не знали. Пока они препирались Леди Неудача встала и запустила йо-йо в Кота — он упал, скованный путами. Маринетт ринулась к нему, но не успела: Алья наградила её оплеухой, Нино поставил подножку. И их жертва упала. Кагами помогла герою распутаться. — Без Божьей Коровки у вас нет и шанса. Вы не сможете изгнать демона. Никто не нашёлся, что ответить. Хлоя занесла над Маринетт биту: — Мы не позволим тебе навредить Адрикинсу. И Бражник не получит талисман Божьей Коровки. Маринетт не удостоила её ответом. Она извернулась и ударила Хлою в живот. Затем вскочила и ринулась на Кота, отбросив Кагами к стене. Тот не успел и опомниться, как на него уселась Маринетт и больно сжала горло, так что стало трудно дышать: — Где Адриан? — Если бы я знала…– ответила за всех Алья. Хлоя и Кагами, не сговариваясь попытались спасти Кота, но столкнулись между собой. — Ката-клизм! Его руку перехватили. Друзья не могли помочь: Кот и Леди были слишком близко. Герой не ожидал, что Маринетт настолько сильная. Конечно, акума намного её усилила, но всё же. Леди Неудача вцепилась в его кольцо. Кот нацелился на неё катаклизмом. Противостояние длилось, казалось, целую вечность. Боковым зрением он заметил Кагами, а потом всё смешалось: Леди Неудача, извернувшая ему руку, Кагами, кричащая во всю глотку, кольцо, которое Маринетт сняла с его пальца. — Адриан?.. — вскричали все в комнате. — Вот, значит, как? Значит, я ничего для тебя не значу? — Маринетт… Я… — Адрикинс, что случилось? — Эта подзаборная мразь меня не пригласила! — Послушай, приглашения рассылала Натали и твоё вполне могло затеряться… — Затеряться?! — в голосе её — возмущение и гнев. — Маринетт… Это всё Бражник… Послушай, мы не можем позволить ему победить… На миг на её лице появляется сомнение. А потом появляется маска: — Отлично. Найди талисман Божьей Коровки, — голос торжествующий, жадный; рука Леди сжимает кольцо. А потом она уходит. Её пытаются остановить, но она будто бы предвосхищает их движения. — Где отец… В смысле месье Агрест? Алья лишь пожимает плечами. Всем известно, что Габриэль — загадочная личность. — А Натали? Снова давящее молчание. Ребята хотели многое спросить, он видел это по их глазам. Но сейчас было не время. — Тут Леди Неудача заполучила талисман, а вы тут нюни развели. Мы и без суперсил многое можем. Правда? — вмешался Нино.The dreams are gone midnight has come the darkness is our new kingdom. ***
Они победили. Вот так просто. Только радости не было. Натали прикрывала папкой влажные глаза и надеялась, что у неё не начнётся истерика. Не сейчас. Она надеялась. Надеялась стать для Габриэля чем-то большим, чем просто секретарём. Надеялась, что раскрытие личности Кота его остановит («Это для его же блага», — сказал он тогда.). Но увы. С возвращением Эмили всё вернётся на круги своя: Натали станет снова «девочкой на побегушках», а Габриэль будет дарить любовь жене. Сейчас, стоя в подвале дома, напротив гроба жены и держа в руках талисманы, он излучал торжество и радость. До победы осталось всего ничего. Надел кольцо (пальцы у него были толще, чем у сына, так что оно налезло только на мизинец). Тут же появился чёрный квами-кот: — Как мне трансформироваться? — спросил месье Агрест тоном, не терпящим возражений. — Вы точно уверены в своём желании? — Я приказываю: скажи мне, как трансформироваться. — Сказать: «Плагг, когти», — голос квами звучал уныло. — Плагг, когти. Габриэль трансформировался в Чёрного Кота. В чёрном спандексовом костюме он выглядел чертовки нелепо и … сексуально. Она вздохнула: это конец. Конец всего, чего она так долго добивалась. Сейчас впору выйти в окно, только ведь она не выйдет. Не сможет. Тем временем Габриэль сжал в руке талисман Божьей Коровки. Появилась квами: — Как мне трансформироваться? — Сказать: «Тикки, давай». — Тикки, давай. Габриэль трансформировался. Теперь одна половина костюма была чёрной, другая — красной в чёрный горошек. Нет, нет. Слёзы жгли лицо. Всё не может закончиться так. Конечно, в глубине души она была рада тому, что Габриэль будет счастлив, но…. не с ней. Душу калёным железом жгла горечь. Она не ревновала, но завидовала Эмили, которая хотя бы открыто может показывать свои чувства, любить его открыто. А Натали останется лишь роль «девочки на побегушках».***
21.06.2015 Адриан пронулся из-за того, что чья-то мягкая рука гладила его по голове. Открывать глаза он не стал, наслаждаясь непривычной лаской. Как он здесь оказался? Последнее, что он помнил: у него забрали талисман, и они с ребятами обсуждали план действий. Как он тут оказался? Рука вдруг перестала гладить, задержалась чуть-чуть на макушке и исчезла. Парень неохотно открыл глаза: — Мама?! — в его голосе слышались радость, неверие. Эмили отступила на шаг, кажется, поражённая столь бурной реакцией сына. Она спешно вышла, сказав лишь: — Жду тебя на завтраке. Но ведь Эмили мертва. То есть он переместился в прошлое? Но как? Он проверил дату на телефоне: «День смерти Эмили. Значит, мы переместились в прошлое. Значит, Бражник хотел вернуть Эмили? Или он хотел вернуть кого-то, кто погиб в этот день?» То есть оставалась возможность, что Бражником был его отец? Немыслимо. Адриан был слишком поражён, чтобы размышлять об этом. Главное — его мама была жива. «И какую плату взяло мироздание за эту игру? Что с Божьей Коровкой?» Талисманы всё ещё у Бражника. С ними он всесилен. Нужно их забрать. Но как? Связи с Мастером нет, с другими героями — тоже. Акума побери тайну личности.Angel of darkness Angel of darkness The world is in your hand But I will fight until the end.
Адриан спустился позавтракать. Впервые за много лет это был по-настоящему семейный завтрак. Подавал еду, как обычно, Горилла. Натали была занята документами и кушала у себя в кабинете. Тем не менее, Адриан был как на иголках: во-первых, из-за всего происходящего, во-вторых, из-за того, что родителей повторно придётся уговаривать отправить его в колледж. Габриэль смотрел на жену влюблёнными глазами, а та сидела, недовольно поджав губы. Он старался прикоснуться к ней, погладить. Эмили молча принимала его ухаживания как должное. Адриан все не мог поверить, что мама жива. Хотя, на взгляд Адриана, жареная курица была настолько хороша, что говорить ни о чём не хотелось. Мальчику нужно было о многом подумать. — Адриан, как ты ешь! Весь подбородок в жире! — вскричала Эмили. Он быстро вытер жир тыльной стороной ладони. — Где твои манеры? Адриан недовольно выпятил губу и скрестил руки на груди. — Дорогая, не надо так строго. Мальчик ещё только учится. К тому же мы не на съёмках, — сказал Габриэль, обнимая жену и сменил тему: — Адриан, ты ведь помнишь, что у тебя сегодня фотосессия? — Да. — Натали тебя отвезёт. На минут пять воцарилось молчание: все были заняты едой. Ложки стучали, рты жевали. Адриан старался быть аккуратным, но всё равно получал неодобрительные взгляды от мамы. «Грёбанный этикет, чтоб его», — в сердцах подумал мальчишка. Поев и отодвинув тарелку, он придал лицу настолько милое выражение, насколько это вообще было возможно: — Папа, я хочу в колледж. Габриэль вздохнул, сцепил руки в замок и, глядя сыну в глаза, произнёс тоном не приемлющим возражения: — Это не обсуждается. Ты останешься на домашнем обучении. Эмили добавила: — Мы не можем позволить сыну Агреста учиться вместе с простолюдинами. — Точнее, это слишком опасно. Мы богаты, влиятельны — у нас много врагов. — Но Хлоя же учится и ничего. Пусть тогда Горилла ходит со мной. Родители переглянулись многозначительно. Между ними будто состоялся безмолвный диалог. Эмили взглянула на часы, красовавшиеся на руке мужа: — Адриан, кажется, тебе пора. Погуляй ещё часа полтора, а потом Горилла тебя заберёт. Адриан решил начать поиски со штурма соцсетей. Проверил страницы всех одноклассников — и ничего не нашёл. Так, теперь новости. «Ужасная авария в центре Парижа». Адриан открыл ссылку: «Сегодня в 7:56 12-летнюю Маринетт Дюпен-Чен сбил легковой автомобиль. Обстоятельства выясняются. Пострадавшая в тяжёлом состоянии доставлена в больницу #123». «Не может быть!» — подумал он. Адриан быстро оделся, укутавшись так, что только нос виден, и отправился в путь. Благо, это было недалеко и он мог дойти пешком. Он торопился как мог, искренне надеясь, что не опоздает. — Адриан, она тебя ждёт, — он и опомниться не успел, как стоявшая у входа Алья затащила его в палату. Маринетт лежала, окутанная множеством проводов, аппаратов. Вокруг неё суетились медсёстры. Сама девушка была бледной как смерть и напряжённой какой-то. И ещё — чертовски хрупкой. Адриан подошёл к кровати и взял Маринетт за руку. Она была очень-очень маленькой. Девушка открыла глаза. — Адриан, это всё моя вина. Мне так неловко из-за этой акуманизации и вообще, — она шмыгнула носом и на глаза её навернулись слёзы. При виде плачущей Маринетт в больничной койке сердце Адриана болезненно сжалось. Врач сжигала его взглядом, будто это он их вызвал. Хотя так в общем и было. И тут же ушла по делам. Они остались одни. «Она помнит, что было до. Но как? Её же акуманизировали», — заметил он. И хотел было сказать, что это не её вина, что это Кот должен был её остановить, что Адриан сам должен был рассылать эти чёртовы приглашения, но слова не шли. Он смог сказать только: — Маринетт, побереги силы. Не в нашей власти изменить прошлое. Она выдохнула и заговорила быстро-быстро, не глядя на собеседника: — У меня мало времени. Через пару часов я умру, я точно знаю. Игры с мирозданием… не бесплатны. Жизнь за жизнь. И ещё: раз уж я всё равно скоро умру…. Я была Божьей Коровкой. Сердце Адриана забилось быстро-быстро и ухнуло куда-то вниз. Не может быть. Не может Маринетт, вечно весёлая и полная энтузиазма, умереть вот так. Он этого не допустит. Как же так оказалось, что Божья Коровка всегда была рядом, а он и не замечал? Какой же слепец! В душе царило смятение. — Не хочу вам мешать, но мадмуазель Дюпен-Чен понадобятся силы для восстановления, так что не затягивайте свидание. Адриан пошёл на выход. Уже у самой двери он услышал слабое: — Не поддавайся гневу. Я проиграла и заслужила это. Как знать, может после всего Бражник оставит город в покое. Я ни о чём не жалею. Адриан был не согласен полностью, но, взглянув на бледное лицо девушки, не решился спорить. Он не может её огорчить. Он хотел ещё многое сказать, но сейчас было не время. Он собрался уже идти, как услышал собственный голос, казавшийся чужим: — Я люблю тебя, Маринетт. — И я… тебя. Он не помнил, как вернулся домой, как добрался до комнаты. Помнил только как разрыдался. Как Натали прижала его к себе, а он её не отстранял её. Она не задавала вопросов. Слёзы жгли глаза. Его душа буквально рвалась на куски. Он не позволит Маринетт умереть. С Натали было хорошо: она была мягкой и тёплой, и ей не нужно ничего объяснять. Он по-кошачьи потёрся об её плечо, а она погладила его по голове. Он удобнее устроился на её груди и почувствовал её рваное дыхание. Поднял голову — Натали плакала. Глупо было спрашивать, всё ли в порядке. Он вгляделся в её лицо. Безжизненное какое-то. И тихо-тихо сказал: — Маринетт попала в автокатастрофу. Когда слёзы кончились, сон навалился на него, и Натали положила его на кровать. Как она ушла, он уже не помнил.Angel of darkness Angel of darkness Don't follow your command But I will figth and I will stand. ***
Натали вошла в кабинет Агрестов, когда там как раз кипел спор. Эмили прожигала взглядом мужа, а тот стоял с видом провинившегося школьника, сжавшись, скрестив руки на груди. На неё тут же обратились два недовольных взгляда: — Маринетт попала в автокатастрофу. Адриан в истерике. Но имела в виду она другое: «Жизнь Маринетт стала платой за воскрешение. Стоит ли оно того? И не будет ли Кот вечно ненавидеть Бражника?» Натали покинула комнату. Взгляд Эмили стал ещё жёстче, Габриэль ещё больше сжался. Мадам Агрест продолжила гнуть свою линию негромким голосом: — Ты хоть понимаешь, с какими силами играешь? Понимаешь, что рано или поздно придётся платить? Понимаешь, что сыну придётся расплачиваться за твои ошибки? Да ты хоть кого-то спросил? Спросил меня, спросил сына, спросил Натали, в конце концов? Нет! Ты решил, что нам так будет лучше. Что ж, поздравляю, Месье Всесильность, вы победили. И что теперь? Думаешь, Кот простит гибель Божьей Коровки? Нет. Он не успокоится, пока не отомстит, и ты это прекрасно знаешь, — с каждым её словом в нём всё меньше было от провинившегося школьника, и всё больше — от разгневанного тигра.Hunt goes on deep in the night time to pray down on your knees you can't hide from the eternal light until my last breath I will figtht.
— Когда ты умирала, то сказала: «Не оставляй меня». Извини, что не связался и не попросил уточнить формулировку. В Раю телефоны не работают. Не спросил, значит? А ты знаешь, как мне было тяжело после твоей смерти? Как я чуть не покончил с собой? Как, акума меня побери, тяжело вести фирму одному? И прости, что не смог предугадать цену сделки. — Конечно, тебе было тяжело, ведь ты решил, что должен справится один. Думаешь, Адриану было легче? — Габриэль едва заметно дёрнулся. — Ему нужна была твоя помощь, а ты был занят. Хорошо, что Натали была рядом. Ты ведь ничего о сыне не знаешь. Ни его друзей, ни увлечений. Имею в виду настоящие увлечения, а не те кружки, на которые ты его записал, «потому что так надо». Ты хочешь его контролировать, только ведь он — не робот и не будет слушаться команд… Ты эгоист, Габриэль и всегда им был… И ни капли не изменился с нашей последней встречи, — Месье Агрест сжался, будто его ударили ножом. — Почему ты так доверяешь Натали? Да потому что это удобно. Она влюблена в тебя и выполнит любой приказ. И не пытайся мне сказать, что трудно найти замену. Незаменимых людей нет, и ты это знаешь. Габриэль сейчас напоминал униженного поклонника у ног божества. — Ты ведь уйдёшь, да? — в этих словах были и боль, и любовь, и раскаяние, и просьба остаться. — Да. Так всем будет лучше. — Кроме меня… Ведь ты сейчас мотивируешь свои действия так же, как я мотивировал твоё воскрешение. Эмили улыбнулась: — Ты привыкнешь… С той лишь разницей, что я точно знаю, чего хочу и какие у этого будут последствия. И я не позволю сыну страдать. — Зато позволишь страдать мне. Она обняла его (муж прижал её к себе) и едва слышно прошептала: — Я буду рядом… И ты ведь не планируешь жить вдовцом до конца своих дней… Я люблю тебя, мой эгоист. — И я тебя.***
27.07.19 Маринетт проснулась. У себя дома. «Я мертва, да? Скажите, что я мертва. Я только что призналась Адриану в любви, раскрыла личность, подверглась акуманизации, отдала талисманы. Мастер Фу меня убьёт. Или Адриан. Или я сама умру со стыда». Она смотрит на дату на календаре. И падает лицом в подушку. Ну почему она такая невезучая? И всё же, какая-то первобытная часть её существа была рада тому, что девушка выжила. В дверь постучали. Маринетт вздрогнула, прижала колени к груди, и писклявым голосом сказала: — Войдите. На пороге возник Адриан. С букетом роз. Бывшая Божья Коровка боролась между желанием растечься розовой лужицей и сгореть со стыда. — Прости за то недоразумение с приглашением. — Это ты прости за то, что отобрала талисман. И позволила Бражнику победить. И ис-пор-ти-ла вечер-инку, — «режим мямлезавра включен». Адриан почесал затылок и неуклюже протянул букет: — Это тебе, — девушка неуклюже взяла букет и положила рядом с собой. — И, знаешь, может оно и к лучшему… Мне кажется, Бражник передумал. И каждый может сорваться. Это нормально. Ненормально держать всё в себе. — Но ведь… Ээээ…. Ну, как бы это сказать — Бражник победил… — Ты чертовски милая, когда смущаешься, — он улыбнулся одной из своих чертовски милых улыбок и девушка растаяла. — И кстати, как ты запомнила моё раскрытие, ты же под акумой была? — Алья ска-за-ла, — по правде Маринетт до сих пор не верила, что наглый Кот мог оказаться несравненным Адрианом. Могла же Алья её обмануть? Маринетт залилась краской: Адриан назвал её милой! (А ещё — признался в любви, но она тогда умирала, та что это не в счёт) — Адриан, ты… И правда считаешь, что… Эээ — Я люблю тебя. Девушка покраснела ещё больше (хотя, казалось бы, куда уж больше) и не придумала ничего лучше, как обнять его. С букетом роз в руке. (Как он там оказался – загадка) — Ай. — Что случилось? — в глазах его отразилось желание испепелить то, что причинило его без-пяти-минут-девушке боль. — Уко-ло-ла, — она держала перед собой раненый палец. Адриан подул на него, а потом она его поцеловала. В щёку. — Адриан, ты сегодня… — Абсолютно свободен, — сказал он и снова обнял девушку. Нет, прижал к себе, словно боясь потерять. Хотя так оно и было.***
Месяц спустя Габриэль решился похоронить Эмили. Всё равно её он не в силах вернуть. Похороны были скромные: кроме него там присутствовали Натали, священник, и четверо могильщиков.Он видел себя будто со стороны: каменное лицо, пугающее отсутствием всяких эмоций, руки скрещены на груди, глаза пусты. А потом он заперся в кабинете. Делами за него занималась Натали. Габриэля ситуация вполне устраивала. Он был слишком занят переживаниями. Нууру всё время был рядом: питался чувствами хозяина.Now realise the stars they die darkness has fallen in paradise.
Габриэль рвал и метал. Он злился: на себя, на сына, на всех. Швырял вещи, рвал эскизы. Крушил всё, что попадалось на глаза. Он клялся, что покажет Адриану, где раки зимуют. Только не сейчас (ведь встретиться с сыном можно только через Натали, а она подобный подход не одобрит; желания видеть немой упрёк в её глазах у Габриэля не было). Он запрёт его в комнате, приставит личного телохранителя. И доходчиво объяснит, почему надо беречь себя. Спустя какое-то время (день или месяц — он не смог бы сказать) на злость не осталось сил. Вместо неё пришла пустота и какая-то странная усталость. Габриэль мог целый день просидеть, разглядывая стену, если от него ничего не требовалось. Габриэль умер. Умер внутри. В живых осталась лишь его оболочка. Он подписывал бумаги, когда Натали напоминала, ел, когда еду приносили, кивал, когда требовалось. В душе осталась лишь ноющая пустота. Без Эмили он чувствовал себя одиноким. Словно он один во всей вселенной. Эмили… Эмили всегда его понимала, поддерживала. Она была светом его жизни, ангелом. Он вспомнил, как они до полуночи сидели, планируя будущий показ, как до пены у рта спорили, какой цвет платья выбрать: алый или бордовый, как боролись с конкурентами, как подняли на ноги фирму. Вместе. А как они были счастливы, когда родился Адриан! Словами этого не передать. Его единственный сын так похож на неё! Те же глаза, та же обезоруживающе-добрая улыбка. Габриэль вздохнул. Это так похоже на неё — пойти спасать мир ради призрачных идеалов. Сам Габриэль в идеалы давно не верил. Слишком давно. Сначала он не хотел верить, что его сын — Чёрный Кот. Он считал это ошибкой, досадным недоразумением. Вот только сомнений быть не могло: он сам видел (глазами Маринетт), как герой развоплотился. Потом почувствовал вину, что не углядел, не заметил. Адриан ведь так рисковал! Вот только изменить что-либо Габриэль был не в силах. Он хотел объяснить ему, показать, что игра стоит свеч. Вот только что толку если цена — жизнь любимой сына? Габриэль не позволит причинить сыну боль. Каким же он был глупцом, когда думал, что ценой будет жизнь какого-нибудь малознакомого родственника. Потом пришла ярость. Сколько раз Чёрный Кот нарушал все запреты! Сколько раз игнорировал указания Габриэля! А сейчас была лишь тоска и пустота. Хотелось просто исчезнуть. Слишком больно… Слишком тяжело…***
Габриэль сам покинул кабинет спустя три месяца добровольного заточения, за время которого постарел на пару десятков лет. Вышел и деловым тоном поинтересовался, готовы ли модели для участия в Неделе Мод. Сердце Натали радостно забилось: он живой. Натали старалась не думать о том, что она для Габриэля ничего не значит. Так, удобный инструмент, но не более. А значит ли вообще кто-нибудь для него хоть что-нибудь? Он ведь даже сына последнее время не замечает. Ни слова о том, что было. Ни слова об Эмили. Натали была выжата как лимон. Ей казалось, что за прошедшие несколько месяцев она постарела минимум лет на двадцать. Мадмуазель Санкёр чувствовала, что ещё чуть-чуть — и она сойдёт с ума, или подаст заявление об увольнении и повесится в ванной. Одно из двух.But we'll be strong and we will fight against the creatures of the night.
Тем временем подготовка шла полным ходом: Габриэль каждый день осматривал десятки кандидатур в модели и отвергал их. Натали занималась бумагами, пока цифры не начинали плясать перед глазами. Но сегодня она чувствовала себя особенно плохо: болел живот по неудивительным причинам, голова пульсировала. Попросить о больничный даже в голову не пришло: она нужна Габриэлю. Она была занята проверкой товарно-денежных накладных. Очень ответственная работа. Одна ошибка могла обойтись сорванным показом. Так что к концу дня она еле стояла на ногах и думать могла только о постели. Даже уставший месье Агрест обратил внимание: — Натали, с вами всё в порядке? — Да, — сказала она и чересчур поспешно встала. Перед глазами заплясали круги, ноги подкосились. И она упала… на руки Габриэля. Вся комната плыла перед глазами. Он посмотрел на неё как тогда, после дня героев: — Вы не должны были себя доводить до такого состояния, — в голосе не было упрёка. «Габриэль меня держит на руках! Господи, только бы не протечь», — подумала она и отключилась. Очнулась она в своей комнате. Поправила очки, потёрла затёкшую переносицу. Огляделась. На столе стоял большой букет бордовых роз и записка: «Вы можете отдохнуть пару дней, пока вам не станет лучше. Здесь или где вам будет удобно». И на следующей строчке: «Спасибо, Натали». Мадмуазель Санкёр, наверное, стала бы прыгать от радости, если бы могла. Она улыбнулась, впервые за много лет. Всё-таки Габриэлю она небезразлична.