***
— Йаа, Гук. — кличет парня Намджун, держа одной рукой доску, а во рту сжимая зубами отвёртку, — Подай гвозди. — брюнет нехотя поднимается с бетоного пола и, взяв прошенные предметы, подходит к хёну. — Мы возимся с этим сараем уже два часа. — бубнит Чонгук, осматривая окружающих их надзирателей и держа банку с гвоздями, — Если для тебя вбить гвозди так трудно, то дай это сделаю я! Куда ты вообще смотришь? На гвоздь лучше смотри! Ты его себе в палец сейчас забьёшь. — А что... — Джун берёт ещё один гвоздь и косится на охрану, — уже скучаешь по Хорсу? — ухмыляется парень, — Действительно. Вы же не дрались уже сколько? День? Два? Большой перерыв, не кажется? — Он меня бесит. Сразу не понравился. — Думаю, у вас это взаимно. — Джун слезает с лестницы и кивает охране, мол: "Мы закончили.", — Однако, от него будет толк. — Что ты... — Отлично. — перебивая Чона, охранник проверяет проделанную заключёнными работу и кивает другим, чтобы отвели парней обратно в зону. Сегодня рабочий день, в принципе, в тюрьме такой каждый день. Заключённых могут послать делать что угодно. Намджуна и Чонгука отправили ремонтировать сарай, на заднем дворе тюрьмы. Ну как отправили? Когда парней разбили на пары для заданий, Джун чуть ли не молил получить задний двор тюрьмы для работы. Хосока поставили с тем стариком, с которым он в автобусе разговаривал, и отправили их таскать прибывшие продукты из фуры на кухню. В отличие от Гука и Нама, они справились достаточно быстро, хотя после продуктов, Ван Чи заставил их таскать мешки с цементом. Не удивительно, что после такой работы будешь весь потный и пыльный. — Валите в душ! И смойте с себя этот зловонный запах. — корчит рожу и затыкает нос Ван Чи, — Вы воняете как подмышки моей тёщи в жаркий день. — надзиратель машет дубинкой в сторону душевой. Время близится к обеду, все заключённые уставшие и вымотанные еле как ползут в столовую для очередного приёма пищи, состоящей из чего то не съедобного. Хосок подходит к месту раздачи еды и берёт поднос, осматривает какую-то непонятную смесь в тарелках и обречённо выдыхает. За проведённые в этом месте месяцы он сильно похудел, так как есть вот это, якобы называемое "едой", для него было невозможно. Но выбора нет. Брюнет уставшими ногами плетётся к привычному столику, за которым уже сидят Джун и Чонгук. Хо ставит поднос на стол и отодвигает ногой стул. — Слушай, — пережёвывая еду и указывая палочками на Хосока, говорит Гук, — мне, конечно, похер. Но вид у тебя такой, будто ты завтра сдохнешь. — Разве ты этого не ждёшь? — Хосок смотрит в тарелку и перебирает палочками содержимое в ней. — Жду, но я не хочу проснуться однажды утром от едкой вони трупа. — Чонгук, заткнись! Хорс, ешь. — Намджун протягивает парню свои овощи, зная, что только их он и ест, — Силы тебе ещё пригодятся. Нельзя так пренебрегать своим здоровьем. — Пренебрегать я им буду, если съем ещё хоть ложку этой дряни! — Чон рукой скидывает поднос на пол, тот с грохотом разлетается по столовой и все заключённые оборачиваются. (mp3: Bassnectar — Speakerbox) Так как тюрьму убирают сами заключённые, и сегодня была очередь четвёртого столика, за которым сидели какие-то три гориллы, им, конечно же, это жуть как не понравилось. Один из них, высокий, весь в татуировках и лысый. Он ломает палочки одним движением пальцев и резко встав, направляется к Хосоку, а за ним ещё двое из этого стола. Они подходят к столику парней, один сжимает кулаки и толкает Хо в плечо, отчего тот еле удерживается на стуле. Ким и Гук переводят на них свой взгляд, а Чонгук уже знает, чем это чревато. Он заводит язык за щёку и перебирает еду в тарелке. — Сегодня будешь вылизывать это языком. — тембр голоса настолько низкий, что кажется, будто не человек вовсе. Чон и так без сил, но терпеть — это не в его стиле. — А обычно лижешь ты? — Хорс смотрит этому мужику в глаза совершенно непоколебимо, — Не буду отнимать твоё любимое занятие. — Сука. — мужик хватает Хосока за шиворот и бросает на пол с такой силой, что что-то треснуло, и Хо не понял, то ли это был пол, то ли его позвоночник, — Давно стоило тебя прибить! Все смотрят на эту картину, и все знают, что этот мужик — Ки Цзу, японец, один из жестоких убийц этого места. Чего они ожидают? Хотя бы того, что Хосок продержится хоть пару минут. Цзу быстрыми шагами идёт к Хорсу, а двое, что были с Ки Цзу лишь наблюдают. Мужик разбегается и прыгает на ноги Хосока, но брюнет быстро раздвинул их, так что у этого гориллы не получилось сломать конечности парню. Хо быстро встаёт и заряжает ему в челюсть. Правда сразу получает в ответ и заваливается на стол. Его начинают душить. Две шестёрки просто стояли и ржали во все 32 пока один не получил подносом по башке, а другому зарядили ногой по сгибу в коленях, отчего тот упал. Первый оборачивается назад. — Для твоего возраста у тебя слишком много зубов. — Чонгук снова со всей силы ударяет его подносом, только уже по лицу и садясь сверху наносит удары. — Прости, чувак. — Намджун дерётся с другим, и образуется немалая заварушка. Преступникам этой тюрьмы такие "мероприятия" только на радость. Они присвистывают и кричат, а охрана не вмешивается просто стоит и ухмыляется. У Хо получается врезать Цзу по челюсти, и пока тот отшатнулся, толкает его ногами в грудь. Ки ударяется об стенку, но когда Хосок спрыгнул со стола и начал подходить, то получил коленкой по рёбрам. Цзу взял табуретку и ударил ею Хосока. Голова парня начала кружиться и он почувствовал как горячая жидкость течёт со лба. Чон опирается о табуретки и поднимается, что даётся не легко. Цзу уже просто рычит, словно голодный зверь жаждущий крови, и бежит на Хо. Хосоку это всё надоело уже, он тоже бежит на встречу мужику и, обманув его, падает на пол проскользнув по полу, быстро встаёт пока тот опоминается и пинает его ногой к столу. Тот заваливается на него и Хосок подбежав бьёт мужика головой об стол несколько раз. Чонгук добил того, с кем начал драться, что тот просто вырубился. А Намджун вырывается из удушения и разбивает головой нос своему сопернику. Последний падает держась за разбитый нос и тяжело дышит. — Три года жил... здесь... спокойно... — Гук прерывисто дышит, смотрит на Хосока и Цзу и видит, что Чон сам отшатывается назад и падает на пол, теряя сознание. Ки Цзу еле поднимается, и разбив тарелку берёт осколок. Он идёт к Хо, сжимая острый предмет в руке. — Он его зареж... — Нам не успевает договорить, как Чонгук срывается с места, подобрав металлическую ножку от табуретки, и подлетев сзади, со всей силы вырубает Цзу. — ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ? — Бляяяяять... — Ким сглатывает и трепет волосы. Каждый раз, когда появляется этот голос, то жди чего-то похуже смерти. Ван Чи быстрым шагом направляется к лежащим на полу людям, осматривает помещение и просто испепелят своими глазами-лазерами. Хосок без сознания, как и Ки Цзу. Начальник ногой переворачивает их на спину, и видя разбитые лица, приказывает отнести заключённых в медпункт. Чонгук пытается незаметно отойти назад, но удар одного из охранников дубинкой по затылку отталкивает вперёд. — ВЫ СОВСЕМ УЖЕ АХРЕНЕЛИ?! — Ван обращался ко всем здесь присутствующим, — ТЫ! — указывает он на Джуна и гнёт свою дубинку, словно разминает, — ТЕБЕ СРОКА МАЛО? — Сэр, мы просто обедали. А эти... — Ким кивнул на двух горилл, пускающих слюни в пол, — ... подошли и... — МНЕ ПЛЕВАТЬ КТО ВИНОВАТ! ВО ДВОР! ВСЕ! ЖИВО! Охрана вывела всех из здания и повела во двор тюрьмы, где обычно выгуливали преступников. Все ожидали, что сейчас их будут бить дубинками, как обычно, или ещё что. Но нет. Заключённых поставили друг напротив друга и они непонимающе смотрели на главного надзирателя этого ада. Тишина. Ван молчит и все молчат, ничего не понимая. Даже тучи собрались в кучу и потемнели испуская из себя капли прохладного дождя. Несмотря на то, что люди на улице, воздух тут был очень разряжен. И Чонгук это чувствовал, особенно головная боль от недавнего удара. Чона поставили напротив Джуна и младший кивком пытался спросить: "Что за чертовщину он снова вытворяет?", но в ответ получал лишь пожатие плечами. — Что стоите? — люди оглядываются, в недоумении, — Деритесь. — все молчат, желая покрутить у виска, мол: "Что ты несёшь?", — Давайте! Руками, ногами. Я СКАЗАЛ ДЕРИТЕСЬ!!! — В чём дело? Почему заключённые в такое время находятся во дворе? — высокий парень с нежно молочной кожей, тёмными как ночь глазами и серебристыми волосами, поправляет воротник рубашки и подходит ближе, крутя в руке ключи, — Ван Чи. Что ты опять начинаешь? — Тэхён, твоя территория в кабинете. Не лезь! — Лезу не я. Босс в окно увидел. Сказал, чтобы я разогнал всех. — парень осматривает напуганных заключённых, останавливаясь взглядом на парне, который также смотрит на Тэхёна, — Как тебя зовут? — неожиданно спрашивает он. — Я? — Да. — Чон Чонгук. — Что с твоим лицом? — Ким Тэхён вглядывается в раны на лице от последней драки, но Гук молчит, не говоря и слова, — А ты? — Ким Намджун. — Ясно. Ты и ты. — указывает он своими аристократичными пальцами на парней, — За мной. А остальных, Ван Чи, отведи в камеры. — Почему мы? — злится Чон, понимая, что отвечать за содеянное заставят только их, — Это начали не мы, а те три придурка! — тёмноволосый тычет в два избитых лица, находящихся рядом и злобно шипит в их сторону, — Что нам надо было делать? Позволить превратить себя в трупы? — Чонгук так тараторил, что перебивал крики надзирателя в стиле: "Пасть закрой!" — Успокойся. — Тэхён сказал это так мягко, что удивительно для его низкого голоса, — Вы двое. Тоже за мной. Молодой парень привёл заключённых в медицинский пункт ко врачу, чтобы промыть раны, сказав: "Получат заражение они, а проблемы с проверкой будут у нас.". Пока врач добросовестно выполнял свою работу, Тэхён присматривал за ними, чтобы ничего не натворили. Двоим, что были избиты сильнее, обработали раны первыми и с охраной отправили в камеру наказания. Это помещение отличается от других камер. Ведь оно одиночное, без света и малейшего звука. Достаточно просидеть там сутки, чтобы поехала крыша. Но только так можно было контролировать преступников. Намджун и Чонгук всё ещё сидели в медпункте и корчились от обеззараживающей жидкости, которая щипит на ране. Но Чон внимательно смотрел на Тэхёна, не понимая кто он такой. Это действительно странно. Ван Чи даже начальство редко слушает. А тут указ малька, который даже явно младше Намджуна, выполнил практически сразу. Брюнет, буквально, впился своими чёрными глазами в эти светлые волосы, бегая взглядом с ног до головы. И даже, когда Ким к нему повернулся, Чонгук всё равно упёрто смотрел, почти не моргая. Тэхён нервно сглатывает и выходит в коридор, тихо бросая: "Я подожду их снаружи...".***
Хосок приоткрывает глаза и легонько потирает их. Пытается подняться, но резкая боль в голове заставляет рассудок потемнеть, а помещение будто начинает кружиться вокруг оси Чона. Он пытается сконцентрироваться хоть на чём-то и обращает внимание на зеркало, стоящее напротив. Голова обмотана бинтом, на лице куча ссадин, сам Хосок заметно похудел, белая футболка оголяет сильно выпирающие ключицы. Парень медленно выдыхает, нервно сжимая кулаки. Нервы сдают. Последняя ниточка нервов порвана за этим грёбанным обедом. — Кхм, кхм... — притворно кашлянул врач сидящий за столом, давая понять, что Хо здесь не один, — Очнулся? — мужчина в возрасте, у которого уже слегка виднеются седые волоски, что-то активно записывал, иногда попровляя спадавшие на нос очки. — Я в медпункте? — Хосок сжимает край простыни, мотая головой в стороны, дабы вспомнить всё. — Да. Как себя чувствуешь? Твой "соперник" очухался быстрее. И уже отсиживает в камере наказания. Как зачинщик. — врач был спокоен, как удав, будто не избитого человека лечил, а пластырь на царапину клеил. — Голова кружится, я... — У тебя лёгкое сотрясение. — перебивает его доктор, и встав из-за стола заглядывает за дверь, что-то говоря охраннику, и тот сразу же заходит, — Ничего страшного. Каждые четыре часа тебя будут приводить ко мне, чтобы пить таблетки. Можете забирать. — обратился он к мужику в форме, он надевает Хосоку наручники и поднимая под плечо, выводит. Чон успевает лишь взглянуть на настенные часы, указывающие: "18:47". Хосока ведут в камеру, все заключённые обратили на него внимание и начали присвистывать. С Ки Цзу ещё никто не имел храбрость драться. Ну или глупость... Тюремщики расхаживали по помещению, так как с 17:00 до 19:00 свободное время. Им разрешают выйти и поговорить друг с другом. Брюнета запихивают на койку в его камере и охранник уходит. Чонгука не было. — Может Намджуна и его тоже наказали? — тихо спросил он сам себя. Чон медленно поднимается, и держась за стены, идёт в камеру Кима. По пути ловит удивлённые возгласы и отзывы, но всех игнорирует. Хо не понимает, чего тут весёлого или крутого. Кое-как он спустился на первый этаж и подходит к крайней камере. Она почему-то занавешена одеялом. Намджун жил в камере один и никогда не позволял заходить туда. Брюнет аккуратно подходит к камере, и слышит тихое копошение, странный звук. Он осторожно отодвигает одеяло и заглядывает туда. Джун сидит на полу и что-то активно долбит зажимая подушкой. Хо полностью заходит в камеру, а Джун, услышав сзади шаги резко подскакивает смотря на Хосока, освобождая видимость на своё деяние. Хосок от увиденного приходит в шок, медленно протягивая единственное слово, которое пришло на ум. — Какого...