Mi lindo

В пустом коридоре слышится тихий, но настойчивый стук в дверь. — Джек? — ответа не следует. Габриэль приоткрывает дверь, ожидая увидеть в кабинете главнокомандующего, однако встречает его лишь тишина и тиканье настенных часов. Это не похоже на Моррисона — вот так покидать свое рабочее место. Обычно "золотой мальчик" засиживается допоздна, забывая о времени за своей обожаемой работой. У него нет времени ни на что, а точнее ни на кого кроме неё. Рейес обиженно фыркает и подходит к столу. Пробегаясь взглядом по документам, он замечает фотографию, которую раньше никогда не видел. На ней запечатлён Джек, ещё совсем молодой, и примерно того же возраста мужчина, который приобнимает его за плечо. Габриэль долго рассматривал это фото, не зная, что должен думать. Что должен чувствовать? Естественно, он не должен знать всех друзей Моррисона, однако какое-то неприятное чувство при взгляде на эту фотографию не даёт ему покоя. "Господи, Гейб, с каких пор ты стал таким собственником?" —  ему пришлось приложить немалые усилия, чтобы оторвать взгляд от увиденного. Между ними никогда не было каких-то секретов, если это то, о чем он думает. — Чёртов Моррисон... — прошипел Рейес на выходе из кабинета. — Эй, Гейб, — фигура главнокомандующего возникла перед ним слишком неожиданно. Как долго он там стоял? У него всегда была привычка появляться в нужное время. — Ана искала тебя, — как можно более спокойно произнес Габриэль, смотря куда угодно, только не в его глаза. Даже не вглядываясь в них, он чувствовал во взгляде немой вопрос. Возможно, они простояли так слишком долго, и каждый не решался спросить, в чем дело. Напряжение, что в последнее время присутствовало в их отношениях, казалось, достигло предела. Командер направился к выходу из кабинета, но почувствовал хватку на своей руке. Он обернулся и поймал на себе взгляд Джека. Снова потерялся в глубине этих холодных глаз, что смотрят на него слишком тепло. Читает в них благодарность и отчаяние, просьбу остаться. Под глазами отчётливо виднеются синяки, с каждым днем становящиеся все больше. Главнокомандующий расслабляет хватку, выглядит как-то испуганно, словно Габриэль, выйдя из кабинета, навсегда уйдет от него. Хочется засмеяться —  уголки губ приподнимаются в нервной ухмылке. Между ними происходит что-то слишком странное, ненормальное. Рейесу кажется, что где-то внутри него оборвалась давно натянутая нить. В один момент он чувствует отчаяние, но в ту же секунду на её место приходит спокойствие. Его больше ничего не волнует: ни Овервотч, ни эта бессмысленная ситуация, ни Джек, стоящий как вкопанный посреди кабинета. Он берет его за руку, переплетая их пальцы. — No te preocupes querida, — Габриэль медленно подносит запястье к губам и осторожно целует. Голубые глаза широко распахнулись в изумлении. Возможно, Моррисон ожидал продолжения, но командер отпустил его, наслаждаясь реакцией, написанной на лице главнокомандующего. Будь они моложе — давно закрыл бы дверь и не остановился на одном осторожном поцелуе. Взгляд цепляется за фотографию, лежащую на столе позади них, и его улыбка сходит на нет. Джек наблюдает за взглядом Рейеса и оборачивается, чтобы посмотреть, что так привлекло его внимание. Слышится тихое: — Ох... Гейб, — на мгновение он запнулся, опустил глаза куда-то вниз, словно стыдился того, что не нашёл времени сказать раньше. Или не хотел говорить — мне следовало рассказать тебе... — Я думаю, уже это не так важно, mi cariño, — прошептал Габриэль, пытаясь убедить в этом самого себя. Жаль, что ему действительно важно. Он знает, что боится, боится себя, своих чувств к этому мужчине, но не знает, как справиться с болью, которой приходится платить за эту любовь. Она высасывает из него все силы, всю жизнь, с которой все чаще хочется распрощаться. — Мы познакомились с ним ещё в старшей школе. Он был мне очень дорог, — игнорируя слова Рейеса, начал рассказывать Джек. — Был? — зачем-то спросил командер, хотя отлично знал ответ. На мгновение повисло молчание. — Я не видел его уже очень давно. Настолько, что не помню его голос. Мне пришлось уйти на войну, а он вышел замуж, — Моррисон взял фотографию в руки, и уголки его губ немного дернулись вверх, — Я действительно рад за него. Ему не нужно было уточнять, какие отношения были между ними, Габриэль прекрасно все понимал, но, на удивление, больше не чувствовал той глупой ревности, что возникала у него при взгляде на эту фотографию. — Странно, что ты никогда не рассказывал мне о нем, — обиженно сказал Рейес, подойдя чуть ближе к Джеку. Он чувствует себя тенью. Никчёмной тенью своего командира, чертового золотого мальчика, который даже не удосужился рассказать ему что-то важное, так, словно для него важна только работа. Они оба знали, что это правда. Как давно это продолжается? Когда произошёл этот переломный момент в их жизни, что заставил Моррисона отвернуться от него, а Габриэля отвернуться от самого себя? Так банально: они стоят близко друг к другу, однако уже долгое время не находятся рядом. Какой смысл ревновать человека, когда он больше не принадлежит тебе?  У Джека нет каких-либо оправданий, он смотрит куда-то вниз. На его лице появляется сожаление. Рейес чувствует укол вины, хочется забрать свои слова назад. Он не позволяет себе прикоснуться к Мориссону, разве что к руке, и это неправильно. Ему хочется большего, но хочет ли этого человек, что стоит и мнется напротив него? — Я чертовски устал, Габи... — прошептал Джек, уткнув свою голову в шею командера. Это не было похоже на оправдание, скорее на последний "крик о помощи", откровение, которое так жаждал услышать Габриэль. Он кладёт свою руку на его голову и аккуратно поглаживает по светлым волосам. Хочется обнять и утешить, сказать, что все будет хорошо, однако Рейес застыл в ожидании, не произнося ни слова, перебирая волосы своего главнокомандующего. — Мне кажется, что ничего уже не будет хорошо, — словно читая его мысли, продолжил Моррисон и немного отстранился от командера, заглядывая тому в глаза. Родные глаза, что смотрят на него с сочувствием и теплом. Он ужасно скучал по ним. Они оба скучали друг по другу. Наконец увидев от Джека отдачу, Габриэль, осмелев, осторожно кладёт руку на его щеку и, прикрыв глаза, касается чужих губ своими, однако быстро отстраняется, боясь спугнуть. Главнокомандующий краснеет и, снова сокращая между ними расстояние, резко притягивает мужчину к себе. Кажется, что время для них остановилось, в момент все потеряло смысл. Каждый тосковал по этой близости, и сейчас полностью отдавался своим желаниям и желаниям любимого человека напротив. — Me vuelves loco, Джеки... — прошептал Рейес в губы Моррисону, опаляя их своим тяжёлым дыханием. — Te extrañe demasiado, — ответил Джек, улыбнувшись в поцелуй.